вместно с Уни и Менрвой составляли этрусскую триаду богов, почитавшуюся в воздвигнутом этрусками Капитолийском храме Рима. Тин считался распорядителем трех молний (и правителем трех из шестнадцати небесных регионов). Первая из молний просверливала, другая – рассеивала, третья – испепеляла. Применение третьей молнии допускалось лишь с согласия совета высших богов. Римскому Янусу соответствовал этрусский бог Кулсан, также изображаемый с двумя обращенными в разные стороны лицами.
Широко распространены были в Этрурии культы божеств произрастания и плодородия. Из мужских божеств этого рода чаще всего в этрусской эпиграфике упоминается Фуфлунс, соответствующий греческому Дионису-Вакху. К кругу Фуфлунса относились боги Сельва и Сатре, к которым восходят римские Сильван и Сатурн.
Водная стихия была отдана богу Нетунсу, которому совершали возлияния водой и вином. Нетунс был отождествлен с греческим Посейдоном и в изображениях на зеркалах принял его оружие (трезубец). Гефесту соответствует этрусский бог Сефланс. Его почитали в местах развития рудного дела и металлургии. Видимо, к кругу Сефланса относился этрусский бог Велхан, соответствующий критскому богу Зевсу Фелхану, изображаемому на критских монетах в виде обнаженного юноши с ветвью и петухом в руках, – петуха греки приносили в жертву подземным богам.
Греческим богам подземного царства, Аиду и Персефоне, соответствуют этрусские Бита и Персефнаи. Несмотря на похожесть имен, суровый и непреклонный облик этрусской владычицы подземного царства существенно отличает ее от нежной и кроткой дочери Деметры, похищенной Аидом. Греческому перевозчику душ в подземное царство Харону соответствует Хару, но это не благодушный старец, а демон с крючковатым носом, острыми ушами, с крыльями за спиной, вооруженный молотом на длинной рукояти. Близок Хару и другой этрусский демон царства смерти – Тухулка, имеющий еще более устрашающий облик: он с хвостом, из его волос выползают змеи.
Особой группой этрусских демонических существ являются лазы. Некоторые из них имели индивидуальные имена и осмысливались как служанки Туран, этрусской Афродиты. Из множества лаз выделилось одно демоническое существо, Лаза – юная обнаженная женщина с крыльями за спиной, с зеркалом, табличками для письма и грифелем в руках. Лазы (лары) почитались и римлянами, но у них они считались покровителями дома и домашнего очага. От Лазы (Лары) или от множества лазов (ларов) происходит название ряда древнейших городов в местах обитания пеласгов – Ларисса.
Сравнение этрусской религии с религиями других древних народов позволяет с достатрчной уверенностью утверждать, что ее истоки уходят в те восточные по отношению к Италии области, откуда, в соответствии с господствующим в древности мнением, прибыли предки этрусков – тиррены и пеласги. Из Эгейско-Малоазийского региона пришли представления этрусков о священном характере царской власти с ее атрибутами – двойным топором, троном, а также сложная система взглядов на строение и происхождение мира (космогония).
Вселенная представлялась этрускам в виде трехступенчатого храма, в котором верхняя часть соответствовала небу, средняя – земной поверхности, нижняя – подземному царству. Воображаемый параллелизм между этими структурами позволял по расположению светил в верхней (видимой) части предсказывать судьбу человеческого рода, отдельного народа и каждого индивидуума. Нижняя – невидимая и недоступная живому человеку – структура считалась обиталищем подземных богов и демонов, царством мертвых. В представлениях этрусков средняя и нижняя структуры соединялись ходами в виде разломов в земной коре, по которым спускались души мертвых в сопровождении демонов смерти. Подобия таких разломов в виде ямы круглой формы сооружались в каждом этрусском городе для принесения жертв подземным богам и душам предков. Наряду с воображаемым делением мира по вертикали существовало представление о горизонтальном делении на четыре части света; при этом в западную часть помещали злых богов и демонов, в восточную – добрых.
Этрусский город создавался по образцу верхнего мира, и поэтому строго определялись число и расположение городских ворот, устройство стен, размещение храмов и их ориентация в соответствии с местом, занимаемым каждым богом в верхнем мире. Такой же моделью космоса мыслилась печень жертвенного животного, по которой осуществлялось гадание о будущем: им ведали специально обученные жрецы – гаруспики. Сохранилась бронзовая модель гадательной этрусской печени, предназначенная для обучения искусству гадания. На ней имеются деления на участки, предназначенные отдельным богам и знакам Зодиака, соответствующим определенным месяцам. Эта модель является главным источником для изучения этрусского пантеона и представлений этрусков о мироздании.
У этрусков, как и у других народов Востока, были священные книги, содержащие всю сумму «знаний» о богах и предписания, которыми должны руководствоваться жрецы, государственные деятели и вообще каждый этруск. «Автором» этих книг считался демон, или пророк по имени Таг. Рассказывали, что он был выкопан из земли во время пахоты и имел облик ребенка с седой головой. На крик испуганного земледельца прибежал правитель города, Лукумон, а затем собрались и правители других городов. Таг пропел им о своем «знании», что, будучи записано, составило этрусское религиозное учение (римляне называли его «этрусской дисциплиной»). Легенда о Таге имела целью укрепить авторитет этрусской аристократии, показывая, что законы, по которым они заставляли жить граждан, имели божественное происхождение, а сами они – посредники между миром богов и людьми.
Этрусские боги и Рим. Рим, стоявший на Тибре (главной торговой артерии этрусского двенадцатиградья, называвшейся самими римлянами «этрусским потоком»), испытывал длительное влияние своих могущественных соседей во всех сферах жизни и культуры, но тем не менее оставался латинско-сабинским городом. Этруски не обратили римлян в «свою веру», но способствовали превращению родоплеменных культов Рима в полисную религию. С «этрусской дисциплиной» были связаны введение римлянами календаря, появление товариществ (коллегий) жрецов, в том числе и типично этрусской коллегии жрецов-гаруспиков, учреждение ряда религиозных праздников и игр. Но апогеем этрусского влияния было сооружение при этрусских правителях Тарквиниях храма, знаменовавшего превращение Рима в полис этрусско-греческого типа. Высившийся над Форумом (также этрусским творением) и над всем Римом, сооруженный в соответствии с предписаниями этрусской религии, храм Юпитера Капитолийского имел три помещения для трех богов. Среднее из них предназначалось самому Юпитеру, справа и слева были помещения Менрвы и Уни, типично этрусских богинь, и это позволяет разглядеть в верховном боге Рима этрусского бога грома и молнии, владыку Дня – Тина. Гипотеза подтверждается и терракотовой статуей Юпитера: статуи были первоначально чужды римской религии с ее почитанием «нумина», безликих духов и сил. Об этрусской основе культа Юпитера Капитолийского свидетельствует культовая статуя и квадрига (колесница, запряженная четверкой коней), венчающие фронтон храма: они были изваяны современником Тарквиниев, этрусским мастером Вулкой из соседнего с римлянами города Вейи.
Новую для римлян концепцию божественного происхождения государственной власти запечатлела также введенная этрусками в римскую практику церемония триумфа. Подобно управляющему четверкой коней на фронтоне храма Тину, триумфатор появлялся на колеснице в одеянии бога, украшенном изображением пальмовых листьев. Над его головой держали золотую корону. В руке его был скипетр. Обнаженные части тела триумфатора окрашивались той же краской, что и культовая статуя Юпитера.
Снимая в храме одежду, принадлежащую богу, смывая краску со щек и рук, триумфатор становился человеком. О том, что он не бог, во время самой триумфальной процессии ему напоминал раб, стоявший на запятках колесницы с плетью в руке и шептавший: «Ты человек, человек, человек». Так раскрывалась идея триумфа: подлинным победителем считалось верховное божество города. Это ему оказывались высшие почести, ему подносились захваченные у врага трофеи.
Этрусское происхождение имеют и многие другие римские праздники, приобретшие характер городских игр. Сами римляне настолько широко ассоциировали свои игры с этрусками, что производили латинское слово «Ludus» (игра) от названия народа «Lydoi» (лидийцы), синонима слова «этруски». При этрусках в Риме были введены ежегодные Римские, или Великие игры, местом проведения которых был сооруженный Тарквиниями цирк. Явно этрусскими представляются Таурийские и Таларийские игры римлян. Первые из них были связаны с жертвоприношением духам предков (от этрусского «таура» – гробница), вторыми отмечался праздник плодородия. Переняли римляне у этрусков и обычай во время погребений приносить кровавые жертвы душам мертвых. Формой такого человеческого жертвоприношения была схватка вооруженных пленников, оканчивавшаяся гибелью одного или многих из них. В 264 г. до н. э. римляне этот этрусский обычай превратили в массовое зрелище – гладиаторские игры. Примечательно, что палач, добивавший смертельно раненных гладиаторов, носил маску этрусского демона Хару и имел его атрибут – молот.
ЗАГАДКИ ЭТРУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Этрусская гробница. Летом 1843 г. обитатели маленьких городов Тосканы видели странного путешественника. В отличие от соотечественников, бродивших группами по улицам больших городов, этот иностранец странствовал один и забирался в такие дебри, куда подчас не знали дороги местные знатоки древностей. Чужеземца интересовали бесформенные развалины, известные местным крестьянам под названием «мурачча». К прохожим он обращался с вопросом: «Не попадались ли вам мурачча?». Однажды близ города Корнето кто-то посоветовал ему поговорить с Карло Аввольта.
В своей книге «Города и кладбища Этрурии» впоследствии Джордж Деннис написал: «Передо мной был живой, интеллигентный пожилой джентльмен, искушенный в раскопках, глубоко интересующийся древностями своей родины». От него английский этрусколог услышал удивительную историю. Когда тот был молод, ему поручили надзор за ремонтом дороги. Облюбовав плиту, покрывавшую невысокий холм, Карло просунул под нее лом, который ушел в землю во всю глубину. Он наклонился, чтобы посмотреть в образовавшееся отверстие. Перед ним на возвышении лежал воин в полном вооружении, безбородый юноша с красивым загорелым лицом. Видение продолжалось какую-то долю секунды. Не успел Карло пошевелиться, как прах рассыпался. Остались лишь обрывки материи, обломки металла и костей. Вверх поднимался столбик золотой пыли.