Главный исторический труд Ксенофонта – его «Греческая история» – начинался словами: «После того, как…», продолжая тем самым оборвавшуюся «Историю» Фукидида. Наряду с Ксенофонтом на лавры продолжателя великого историка претендовали еще два современника – Феопомп и Кратипп. Кому достались эти лавры, трудно сказать, поскольку сохранилось только сочинение Ксенофонта. Но не умри Фукидид от болезни, он скончался бы от негодования, читая труд Ксенофонта, ибо автор словно специально задался целью отказаться от всего того, что было достигнуто Фукидидом в изложении истории Пелопоннесской войны и что отличает его труд от работ предшественников: от анализа причин исторических событий и мотивации поведения исторических лиц, от изложения различных версий, от критики источников, от исследований хронологии и, более того, от элементарной объективности. «Греческая история» написана так, словно писал ее не афинянин, а спартанец, радующийся сокрушению Длинных стен, стремящийся обелить черные дела тех, кто добился победы на персидское золото. Ксенофонт раздувает малозначащие события и не замечает или едва упоминает главные, например победы беотийских полководцев, разумеется, потому, что их противником была Спарта. Грубые просчеты спартанских стратегов он изображает как искусные маневры и, конечно, использует любую возможность для возвеличения своих покровителей Лисандра и Агесилая.
И все же о своей родине изгнанник не забывал и вложил чувства к ней в воспоминания об учителе – «Апологию Сократа», «Воспоминания», «Пир». На Сократа он смотрит не только из дали времени, но и сквозь призму собственной тенденциозной идеологии, видя в нем, – отдавшем предпочтение чаше с цикутой, а не изгнанию, – своего наставника и союзника.
Школа и полис. К IV в. до н. э. в греческих полисах сложилась единообразная система обучения, успешно обобщившая афинский и спартанский опыт, а также использовавшая вклад выдающихся мыслителей в эту важнейшую область общественной жизни. Усиленное внимание к воспитанию в это время питалось кризисными явлениями, ибо многие полагали, что целенаправленная школа в состоянии ослабить социальную напряженность. В связи с резким возрастанием объема научных и профессиональных знаний вставала сложная во все времена проблема финансового обеспечения школы и альтернатива всеобщности или элитарности обучения.
В 403 г. до н. э. в Афинах, где начальное обучение до этого было частным делом каждого, принимается декрет об изучении всеми детьми граждан в обязательном порядке ионийского алфавита. Вслед за этим на протяжении столетия в ионийских городах появляются государственные школы. Полис, несмотря на кризис, берет на себя затраты на обучение и, соответственно, осуществляет над ним целенаправленный контроль.
Обучение детей начиналось в низших школах. Их учителя дидасколы – преподавали своим питомцам грамоту, литературу (начиная с Гомера), музыку, грамматику, арифметику, рисование. В двенадцать лет ученики переходили в школу грамматика, где изучали в течении трех лет прежние предметы по расширенному курсу, а также астрономию и философию. При школах обычно имелись специальные сооружения – палестры для занятий гимнастической и спортивной борьбой. Учебная программа, рассчитанная на подростков от пятнадцати до восемнадцати лет, имела целью обучение по всему кругу знаний, то есть семи «свободным искусствам» – грамматике, диалектике, риторике, арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Главнейшими считались грамматика и риторика. Грамматика включала изучение творчества крупнейших поэтов, Гомера, Еврипида, ораторов. На уроках риторики ученики знакомились с системой красноречия, заучивали примеры, выполняли практические упражнения. Конкретной профессии школы не обучали. Для овладения ею юноше приходилось искать себе наставника среди специалистов-практиков.
Занятия проходили под руководством наставника, избиравшегося гражданами, как и все должностные лица, путем голосования из лиц не моложе тридцати лет, обладавших достатком: ведь исполнение этой обязанности требовало определенных затрат из собственных средств. Учителя также выбирались из числа кандидатов, как об этом свидетельствует записанный на мраморной доске декрет народного собрания Милета, поднятием рук.
Учеба в греческой школе требовала от ребенка и подростка большого напряжения. Сохранилось высказывание философа-киника, то есть противника всех полисных установлений, о тяжкой доле ученика, которым поначалу командует педагог (раб-воспитатель), потом учителя грамоты, музыки и рисования, а впоследствии преподаватели геометрии, астрономии, а также фехтования и верховой езды. И все следят за его поведением и требуют от него работы. Строгая дисциплина в школе поддерживалась с помощью телесных наказаний, но была разработана и система поощрений, например вывешивались списки отличившихся учеников.
К восемнадцати годам освоившие школьную науку юноши переходили в школу эфебов – учреждение чисто военное. Списки эфебов составлялись после тщательной проверки происхождения юноши, ибо эфебия была ступенью к гражданству. После торжественного принятия присяги юноши проходили военное обучение, два года находясь на государственном обеспечении.
Система обучения, сложившаяся в греческих полисах, – одно из высших достижений греческой культуры – широко распространилась по всему кругу земель. В Италии с ней долгое время конкурировала этрусская система обучения, вплоть до IV в. до н. э. римские патриции отправляли своих детей на обучение в этрусские города. Но с III в. до н. э. повсеместно предпочтение отдается греческим учителям.
Архитектура и искусство. Кризис полиса больно ударил по Афинам и другим государствам Балканского полуострова. Но ряд полисов Малой Азии и островов Эгейского моря, освободившись от обременительной опеки Афин, переживали подъем в экономике и культуре. Уже в 334 г. до н. э. талантливый зодчий Пифей по заказу Александра Македонского возвел в Приене храм Афины, достойно соперничавший с Парфеноном. Пифею же принадлежит грандиозное сооружение гробницы карийского правителя Мавзола, прославившее Галикарнас (родину отца истории Геродота) и давшее название подобного рода постройкам для мумий тиранов нового времени – «мавзолей». Так же как позднее строитель Александрийского маяка Сострат, Пифей явно соперничал со строителями египетских пирамид. Детище александрийского зодчего превзошло египетское чудо света высотой, галикарнасского архитектора – пышностью. Галикарнасский мавзолей – это 24-ступенчатая пирамида высотой в 40 м, увенчанная упряжкой четырех коней.
В ходе раскопок Мавзолея в середине прошлого века археологи извлекли из земли мраморные обломки, из которых были составлены статуи Мавзола и его жены Артемисии, а также колоссальный торс всадника. В создании декора Мавзолея участвовали крупнейшие скульпторы – Скопас, Пракситель, Лeoxap. К семи чудесам света наряду с Мавзолеем относили и новый храм Артемиды, построенный на месте сожженного «незабвенным» Геростратом старого святилища VI в. до н. э. Новый храм Артемиды отличался грандиозностью и неизвестным ранее типом колонн.
Новые веяния в искусстве ваяния ранее всего проявились в творчестве Скопаса. Для V в. до н. э. было непредставимо выражение в скульптуре сильных чувств, тем более страдания. Грек V в. до н. э. следовал и в жизни и в искусстве формуле Архилоха:
Слишком в беде не горюй и не радуйся слишком при счастье, То и другое умей доблестно в сердце носить.
Различие в подходе скульпторов разных поколений к изображению человека особенно заметно при сравнении спокойного, отрешенного от боли лица раненой амазонки Поликлета и головы изваянного Скопасом раненого воина, в лице которого ощущается физическое страдание.
Особенной славой в древности пользовалась его «Менада», неистовая спутница Диониса. Скопас изобразил ее несущейся в вакхической пляске – с откинутой назад головой, неестественно изогнутым телом. Скульптура дошла до нас в уменьшенной римской копии, и судить о силе ее воздействия на зрителя мы можем, скорее, по многочисленным восторженным строкам древних поэтов, один из которых писал:
Нет, создала не природа вакханку нам эту в экстазе – Создал художник ее, в мрамор безумье вложив.
Интерес к чувствам и настроению человека характерен и для творившего в совершенно иной манере современника Скопаса, одного из самых любимых в древности скульпторов – Праксителя.
Одну его работу видел в Олимпии путешественник II в. до н. э. Павсаний: «Есть еще мраморный Гермес, который держит на руках малютку Диониса». Именно эту скульптурную группу открыли в 1877 г. в ходе раскопок. Гермес стоит, опираясь на ствол дерева, а младенец Дионис тянется к грозди винограда в поднятой руке брата. В облике Гермеса нет ничего, что отличало бы бога от человека. В его позе ленивая грация, лицо овеяно легкой грустью. Кажется, он вспоминает о чем-то далеком и задание, полученное от Зевса, – отнести младенца к нимфам – его не занимает.
Эта скульптура не самая прославленная из творений Праксителя, но для нас она важна потому, что это, по-видимому, подлинник. Все остальные дошли в римских копиях.
Самой громкой славой пользовалась Афродита Книдская, которую античные искусствоведы считали «выше всех произведений не только древности, но вообще существующих во Вселенной». Она стояла в открытом круглом храме, словно только что вышедшая из морской пены, доносимой прибоем. Известно, что многие древние ценители искусства приезжали в малоазийский город Книд, чтобы насладиться совершенной красотой творения Праксителя.
Кроме названных скульптур до нас дошло около 150 копий «Отдыхающего сатира» и по одной копии Эрота и Аполлона с ящерицей. Сохранились и значительные фрагменты рельефов Галикарнасского мавзолея (сторона фриза, изваянная Праксителем, без труда определяется по характерной для его творчества ленивой грации).
Третью сторону галикарнасского фриза выполнил Jleoxap, знаменитый своей бронзовой статуей Аполлона, мраморная копия которого, хранящаяся в Бельведерском дворике Ватикана, известна под названием «Аполлон Бельведерский».