В эпоху македонской гегемонии усиливаются союзы греческих полисов возникший еще в 367 г. до н. э. Этолийский союз и появившийся около 280 г. до н. э. Ахейский союз. Первоначально Этолийский союз объединял этолийские племена западной части Центральной Греции, которые упорно сопротивлялись Македонии и поставили под свой контроль святилище в Дельфах. Им удалось отстоять Дельфы во время нашествия на Грецию галатов (кельтов), после чего в союз вошли многие полисы этого региона. Высшая власть в союзе принадлежала народному собранию, собиравшемуся дважды в году в городе Ферма для решения вопросов войны и мира и для выборов должностных лиц. Военная и административная власть принадлежала стратегу и его помощнику гиппарху (начальнику конницы), секретарю и семи казначеям. Они ежегодно избирались народным собранием. Имелся также совет из представителей племен и полисов, состоявший из 550 (впоследствии 1000) человек. Во внутренние дела членов союза союзные органы не вмешивались.
Ахейский союз первоначально состоял из остальных общин Ахайи, но затем в него вошли такие крупные полисы, как Коринф, Мегалополь, Мегары, Аргос и Сикион. Высшим органом союза было народное собрание (синод), решавшее вопросы войны и мира и избиравшее должностных лиц союза. Имелся и совет, составленный из предлагаемых каждым полисом членов. Главой администрации полиса был стратег, избиравшийся на год. Ему подчинялся гиппарх. Вопросами внешней политики ведала коллегия из десяти демиургов.
Спарта в эллинистическую эпоху. Спартанцы не участвовали в войне греков с Филиппом. В день битвы при Херонее спартанский царь Архидам сражался в Италии на стороне Тарента против племени мессапов и погиб. Не приняла участия Спарта и в Коринфском конгрессе и не взяла на себя каких-либо обязательств. После отправления Александра на Восток Спарта начала войну против Македонии. В битве при Мегалополе спартанцы, возглавляемые царем Агисом III, сыном Архидама, были разгромлены. Вместе с 5000 спартанцев на поле боя остался и царь. Этот эпизод – один из конфликтов уходящего с арены истории полисного мира с нарождающимся миром эллинистических монархий.
Побежденная и не вошедшая в новое объединение городов Пелопоннеса, Спарта продолжала идти не в ногу с другими полисами. Однако, несмотря на утрату Мессении и доходов от ее илотов, спартанская верхушка не испытывала материальных невзгод. Оставались свои илоты и периэки, а прекращение войн означало и снижение расходов. Впервые в Спарте в таком количестве появляются богатые люди и развивается роскошь. Это и оказалось тенью двух великих дочерей Эпаминонда – Левктры и Мантинеи – на судьбе крошечного полиса, не поддерживаемого никем и ничем, кроме памяти о былом величии.
Эта память жила в душах немногих, в том числе Агиса IV, правнука того Агиса, который остался на поле боя под Мегалополем. Воспитанный матерью и бабкой, самыми состоятельными женщинами Лакедемона, в роскоши, приличествующей не спартанским, а персидским царям, он сорвал с себя золотые украшения и дорогие одежды и стал приучать себя к древней черной похлебке, рецепт приготовления которой едва не был забыт. Его поведение не встретило одобрения у большинства людей старшего поколения, с трудом представлявших, как можно жить по законам Ликурга, но нашло ревностных подражателей среди молодых людей и немногих стариков. Когда один из последних, Лисандр, был избран в эфоры, Агис через него предложил закон об отмене долгов и переделе земель между молодыми периэками и неимущими спартанцами, способными служить в войске. Это означало восстановление полисной системы землевладения и полисного войска.
Герусия отклонила предложение Лисандра, и он передал его апелле. Против законопроекта и его автора выступили олигархи. Это заставило реформатора перейти к решительным действиям – разогнать эфорат, собрать долговые расписки и сжечь их. Агис говорил: «Я никогда не видел столь чистого пламени». Остальные реформы Агис провести не успел, ибо эфоры отправили его с войском для защиты границ Спарты. В его отсутствие все преобразования в государстве были отменены, когда же царь вернулся, его схватили и предали казни. В тюрьме были удушены мать и бабка реформатора.
Для того чтобы изгладить память об Агисе, его вдову выдали замуж за Клеомена, сына царя Леонида, главного противника реформ. Но вопреки расчетам олигархов, став царем, Клеомен III выступил продолжателем дела Агиса и отомстил его убийцам. Держа свои намерения в тайне, он всецело отдался военному делу и постоянно находился в походах. Однажды, неожиданно вернувшись в город, он ворвался со своими воинами в здание, где заседали эфоры, и, перебив их, разогнал герусию, а многих олигархов отправил в изгнание. После этого была осуществлена в полном объеме программа Агиса и возобновлено действие конституции Ликурга. Результатом этого было то, что некоторые общины Пелопоннеса поддержали Спарту и стали ее союзниками.
Такое развитие событий в Спарте вызвало у руководителей Ахейского союза Арата опасения, что у Клеомена могут найтись подражатели, и он обратился за содействием к Македонии, несмотря на многолетний с нею конфликт. Прибывший на Пелопоннес с 40-тысячным войском македонский царь захватил союзные Клеомену города и двинулся к Спарте. Клеомену ничего не оставалось, как предложить илотам выкупиться и вступить в его армию. Несмотря на значительную сумму выкупа, желающих получить свободу оказалось 9000. Однако и эта крайняя мера не спасла положения: небольшое спартанское войско потерпело поражение на подступах к Лаконике (221 г. до н. э.). Клеомен бежал в Египет, где вскоре погиб.
В землях Италии. В те годы, когда огромная держава Александра перекраивалась его полководцами и их наследниками, на Западе, куда не успел добраться македонский завоеватель, продолжалось объединение Италии.
Сорок шесть лет с небольшими перерывами длилась война римлян с самнитами. В ходе ее то самниты, то римляне устраивали засаду неприятелю или сами оказывались в ней. Римлянам приходилось одновременно воевать с этрусками, галлами, эквами, умбрами, посылая войска то в непроходимые Циминские леса, то в болотистые низины, то к кручам Апеннин. Не раз из поля зрения исчезали целые легионы, и лишь некоторое время спустя в Риме узнавали, что они полностью уничтожены и не осталось ни одного воина, который мог бы принести весть о катастрофе. Все эти годы полисы и племена Италии воевали против римлян порознь, но наконец им удалось объединить силы, силы всех тех, кто не хотел сунуть голову в римское ярмо. Поднялись все двенадцать городов Этрурии, самниты, галлы, этруски и умбры и стали лагерем у Сентина, близ города Клузия, откуда был родом первый великий противник Рима и его победитель Порсенна.
Узнав об этом, консулы повели к Клузию четыре легиона. Два других были оставлены в Самнии, чтобы не допустить подхода главных сил самнитов. И вот на низине друг против друга выстроились для решающей битвы римляне и их противники.
В это время римляне вели погодные записи (анналы), куда заносили краткие сообщения о происходящих событиях. Позднейшие историки расцвечивали римские победы для вящей славы римского оружия и умалчивали о поражениях. Так, один из историков сообщал, что против римлян было выставлено 600 000 пехотинцев, 46 000 всадников и 2000 колесниц. И конечно же, не обходилось без рассказов о знамениях. Будто бы перед началом битвы при Сентине на пространство между двумя армиями выбежала лань, преследуемая волком. Нетерпеливые галлы будто бы забросали лань копьями, а римские манипулы расступились, пропустив своего четвероногого собрата и священного зверя Марса, чем и обеспечили себе победу.
Агафокл – страж мира. Временной промежуток, когда наследники Александра были заняты друг другом, а Рим отбивался от объединенных чувством самосохранения самнитов, этрусков и галлов, был самым удачным для новой попытки сосредоточения власти над полисами Великой Греции. Это понял сиракузянин Агафокл. Его в древности называли горшечником, и он не возражал против этого, хотя на самом деле был сыном богатого владельца керамической мастерской. Единственное, что ему в жизни удалось вылепить и декорировать, был сосуд собственной власти, и в этом он оказался великим мастером. Выгодно женившись на дочери влиятельного и богатого аристократа, Агафокл приумножил отцовское достояние и большую часть капитала использовал для того, чтобы нанять наемников. Вслед за тем он стал поддерживать требования об облегчении положения городских низов, которые сразу заметили «горшечника» и выделили его среди иных доброхотов. Замечен был Агафокл и в верхах: его отправили в изгнание. В результате он заслужил еще большую любовь простонародья. Через год демос изгнал олигархов и вернул пострадавшего за него Агафокла, который успел удвоить число своих наемников. В 319 г. до н. э. демос провозгласил «горшечника» стратегом и «стражем мира», что напугало олигархов. Они объединились в тайную гетерию шестисот. В 316 г. до н. э. Агафокл разоблачил заговорщиков и был объявлен «стратегом-самодержцем». Это фактически означало установление тиранической власти. Но знавший о ненависти гражданства к тиранам, Агафокл устранил в своем облике и поведении все, что могло напомнить о Дионисиях: бьющую в глаза роскошь, пренебрежение к правам граждан. Он продожал ставить на обсуждение народного собрания некоторые вопросы государственного управления, добиваясь их утверждения с помощью своего авторитета.
Но сколь бы ни была успешной внутренняя политика тирана, власть его не укрепится, если не будет подкреплена внешними успехами. Между тем Сиракузы после смерти Дионисия утратили значительную часть своих владений в Западной Сицилии, попавших под влияние Карфагена. Боясь разбить пока еще хрупкий сосуд своей власти в схватке с могущественным противником, Агафокл заключил перемирие с карфагенским полководцем и начал войну с менее сильными греческими полисами Сицилии – Акрагантом, Мессаной и Гелой (316–313 до н. э.). И только добившись успеха, он нарушил перемирие с карфагенянами, напав на их сицилийские владения. Но войска Агафокла были разбиты.