Поздно пришедшему – кости. В ужасе разбежались сенаторы, не принимавшие участия в заговоре. Наиболее близкие из сторонников Цезаря укрылись в домах друзей. Город застыл в ужасе перед будущим. Многие закрывались в своих домах, оставляя без присмотра меняльные и торговые лавки. И когда вслед за сеявшими по городу панику сенаторами на улицах появились, сверкая мечами, заговорщики в окровавленных тогах (во время убийства Цезаря многие переранили друг друга), криками призывая народ к свободе, народ безмолвствовал, и лишь немногие пошли вместе с ними на Капитолий для принесения благодарственной жертвы богам.
В полном безмолвии выслушал народ речь Брута и на следующий день, когда заговорщики спустились на форум принять поздравления и благодарность за совершенный подвиг тираноубийства. Остальные сенаторы, опомнившись от пережитого накануне страха, собрались в то же утро на заседание сената и уже готовились принять решение об объявлении Цезаря вне закона как тирана и о выражении благодарности убийцам. Однако выступление консула Марка Антония несколько охладило их пыл. Антоний напомнил, что при принятии этого решения станут незаконными недавние назначения на должности и награды. Выход нашел Цицерон. Он предложил провозгласить Цезаря умершим, все прошлые и подготовленные покойным диктатором постановления утвердить, а его убийцам объявить амнистию.
Между тем за стенами курии нарастало подогреваемое ветеранами Цезаря недовольство убийством. Оно вылилось в открытое возмущение, когда стало известно, что, согласно оставленному Цезарем завещанию, городу переходят затибрские сады, а каждый римский гражданин получает по 300 сестерциев. Во время похорон Цезаря на форуме рядом с его телом была выставлена тога, в которой он был убит, – как улика совершенного преступления. Разъяренная толпа бросилась поджигать дома заговорщиков и начала охоту на них. Жертвами порой становились люди со сходными именами. Заговорщики в страхе покинули Рим. Антонию, спровоцировавшему народное возмущение, пришлось его подавить.
В столицу тем временем прибыл внучатый племянник Цезаря, Гай Октавиан, названный в завещании главным наследником.
Марк Антоний и другой видный цезарианец, начальник конницы Марк Эмилий Лепид, не посчитались с завещанием и щедро раздавали имущество Цезаря. Задержись юноша еще на какое-то время или вообще откажись от прав наследования, как ему настойчиво рекомендовали родители, на погребальном пире ему бы достались одни кости. Попытки Октавиана востребовать положенное были встречены Антонием насмешками. И юноша начал заигрывать с сенатом, в котором ведущей фигурой был тогда Цицерон. Видя в Октавиане меньшее зло, Цицерон отнесся к нему с сочувствием и обещал поддержку.
От филиппик к Филиппам. Конфликт между Антонием и Октавианом постепенно перерастал в гражданскую войну. Цицерон обрушил против Антония серию речей, которые он назвал (по образцу речей Демосфена против македонского царя Филиппа) «филиппиками». Антоний отозвался на первую из речей обвинением Цицерона в убийстве граждан без суда (сторонников Каталины) и в подстрекательстве к убийству сторонников Цезаря. В ответной речи, защищаясь от обвинений, Цицерон выставил подстрекателем Антония, а себя объявил защитником отечества и, обратившись к личности противника, обрисовал его как пьяницу, развратника, негодяя.
Обличения Цицерона лили воду на мельницу Октавиана, и тот их явно одобрял, не скупясь на похвалы искусству прославленного оратора, которые тот воспринимал как поддержку своей политической линии, радуясь, что внес между цезарианцами раскол.
Ветераны Цезаря не отличались красноречием и не ценили его. Они недоумевали, почему Антоний и Октавиан, вместо того, чтобы враждовать друг с другом, не разгонят говорунов из сената, не отомстят убийцам Цезаря и не разделят их имущество между ними, ветеранами. С трудом Антонию и Октавиану удалось прекратить ворчание и даже добиться их поддержки для решения спора между собой силой оружия. Однако последнее слово в конфликте все же принадлежало ветеранам, и они добились примирения между враждующими цезарианцами на небольшом островке у стечения двух рек в ноябре 43 г. до н. э. На виду у войск встретились Октавиан, Антоний и Лепид и два дня совещались. К этому островку были обращены и надежды сенаторов, рассчитывавших на продолжение вражды между своими противниками. Оправдались надежды ветеранов. Вступив на островок врагами, трое покинули его союзниками-триумвирами, а Октавиан и Антоний даже родственниками – первый женился на падчерице второго. Наряду с решением о переделе между собой провинций, которыми управляли убийцы Цезаря, они договорились наградить ветеранов и воинов, конечно же, не из средств Цезаря, давно уже расхищенных и розданных, но за счет имущества тех же убийц и говорунов. Призрак проскрипций, витавший над островком, стал реальностью – списком первоочередных жертв.
Проснувшись утром, римляне увидели прикрепленный к ораторским трибунам, рострам, список с уведомлением, куда приносить головы, и что за них положено получить свободным и рабам, и что ожидает тех, кто осмелится предоставить убежище или оказать помощь поименованным в списке.
И началась охота на тех, кто лишь вчера пользовался властью и почетом, считая, что их жизнь находится под защитой закона. У кого хватало мужества, сам налагал на себя руки. Другие пытались спастись бегством. Но куда скроешься от солдатни, жаждавшей крови и золота! Цицерона несли рабы на крытых носилках к морю, где он надеялся сесть на корабль. Звук шагов заставил его высунуть голову, и она сразу полетела на землю, отрубленная мечом, чтобы вскоре украсить сначала ростры, а затем оказаться в доме Антония, где его жена стегала ее бичом и протыкала острием язык, произносивший «филиппики». Лишь немногим удалось избежать гибели. Одного спас верный раб, поменявшийся с господином одеждой и подставивший убийцам вместо него свою голову. В статистике порядочности, которую в то время тайком вели свидетели проскрипций, на первом месте стояли жены и рабы, на последнем – сыновья. Многие из них стремились воспользоваться обстоятельствами, чтобы завладеть отцовским имуществом.
Противники триумвиров оказались вне Италии, в провинциях. Кассий овладел Сирией, ее богатствами и стоявшими там легионами. Брут укрепился в Македонии, Секст Помпей – в Сицилии. Если триумвиры получали средства за счет проскрипций, то Брут и Кассий ограбили богатые азиатские провинции. Неуплата налога, именем сената назначенного на десять лет вперед, грозила населению городов поголовной продажей в рабство. И жители одного из городов, чтобы не попасть в рабство к защитникам республики, предпочли покончить жизнь самоубийством.
В начале 42 г. до н. э. легионы Кассия и Брута соединились в бывшей столице Лидии Сардах и вскоре были переправлены в Македонию. Решающая битва между войском триумвиров и воинством Брута и Кассия состоялась в октябре 42 г. до н. э. при Филиппах. Это было самое кровавое из сражений эпохи гражданских войн. Антоний и Октавиан, в отличие от Цезаря, призывавшего щадить граждан, проявили зверскую жестокость. Кровавая расправа перекинулась из Македонии в Италию, где обрушилась и на тех, кто не поднимал оружия. И если героем-победителем при Филиппах оказался Антоний, руководивший сражением, то в Италии проявил себя Октавиан, которому при переделе между триумвирами сфер влияний достался Запад вместе с Италией. Антоний получил Восток. Лепиду, оттесненному на второй план, досталась лишь одна провинция.
В пучине бедствий. Никогда еще за всю многовековую историю на Италию не обрушивались такие несчастья, как в годы после Филипп. В каждом городе, в каждом селении хозяйничали банды грабителей и убийц, действовавших на основании «закона» триумвиров о награждении ветеранов и наделении их землей. Ветераны прогоняли владельцев, отняв у них не только землю, но и все имущество, и рабов, могли и убить. И никто не был в состоянии им помешать. Октавиан сам находился во власти солдатни, не раз показывавшей ему, кто истинный хозяин положения.
В довершение всего вспыхнул конфликт: Октавиан против жены Антония Фульвии (той, что протыкала язык Цицерона) и брата того же Антония Луция. Сторонники Фульвии и Луция, видевшие в них меньшее по сравнению с Октавианом зло, были осаждены в городе Перузия. Город пал и был отдан на разграбление солдатам, а триста человек, объявленных зачинщиками, перерезаны.
Тогда симпатии очень многих перенеслись к Сексту Помпею, само имя которого внушало надежды на тот порядок, стойким защитником которого считался его отец Гней. К Помпею бежали многие сотни проскрибированных, их сыновей и внуков. Но этого Помпею было мало, и он объявил, что каждый раб, готовый ему помочь, получит свободу. И хлынули в Сицилию, где обосновался Секст Помпей, десятки тысяч рабов. Обладая войском и флотом, которые возглавили киликийские пираты (сыновья тех, с кем когда-то воевал Гней Помпей), Секст Помпей фактически отрезал Италию от источников поступления продовольствия. В дополнение к прежним бедам над италийцами нависла угроза голода.
Триумвирам пришлось, стиснув зубы, вступить в переговоры с Секстом Помпеем. Они обещали компенсировать расхищенное имущество его отца, передать ему в управление не только Сицилию, но Сардинию, Корсику и южную Грецию, а также гарантировали свободу перебежавшим к нему рабам. Фактически Секст Помпей стал триумвиром вместо Лепида. Но, как только были пополнены запасы продовольствия, Октавиан нарушил перемирие. С помощью Антония ему, точнее, его талантливому полководцу Марку Випсанию Агриппе, удалось в 36 г. до н. э. одолеть морские и сухопутные силы Секста Помпея. 30 000 его воинов, в нарушение гарантий свободы, были возвращены своим прежним владельцам. Секст Помпей, бежавший на Восток в надежде на покровительство Антония, был убит по его приказу.
Владыки Запада и Востока. Желая поднять свой авторитет и добыть недостающие для укрепления своего могущества средства, Антоний замыслил войну против Парфии под благовидным предлогом отмщения за Красса. Расходы на ведение парфянс