Школа на форуме. В эпоху гражданских войн окончательно сложилась римская система обучения и воспитания, в основу которой была положена система эллинистическая. Одна из элементарных школ в Риме находилась на форуме, в портике, отгороженном прикрепленными к колоннам матерчатыми занавесками. Монотонный голос учителя порой заглушался криками площадных зазывал или патетическими возгласами оратора, занявшего ростры, и, наоборот, в речь народного трибуна подчас врывались всхлипы наказываемого ученика. Школа была частью городской жизни и находилась в самой ее гуще. Разумеется, существовало и домашнее воспитание, но теоретики римской школы полагали, что предпочтительнее образование и воспитание в коллективе, ибо все делать сообща – врожденное свойство людей, и совместным обучением создается важнейший его стимул: соревнование между учащимися.
Учащемуся, достигшему семи лет, предстояло испить три чаши Муз. Первую чашу ему подносил «литератор» – от «littera» – буква; из второй, наиболее вместительной, поил «грамматик». Третьей чашей, самой замысловатой по форме и необъятной по содержанию, владел учитель риторики, или ритор.
Литератором чаще всего был вольноотпущенник-грек. Он учил расположению букв и их названиям, складыванию букв в слова, начальному счету с помощью пальцев. Правая рука была «богаче» левой, ибо ее пальцы обозначали сотни и тысячи, а пальцы левой – единицы и десятки. Пальцы сменял абак, умещавшийся в ладони левой руки и напоминавший современные счеты. По воткнутым в стенки абака стержням передвигались счетные шарики, обозначавшие цифры, единицы мер и веса.
Учитель-грамматик обучал умению правильно строить фразу, читать и понимать поэтов. Вслух заучивали Законы двенадцати таблиц, «Одиссею» в переводе Ливия Андроника. О комедиях Менандра узнавали по их переделкам Плавтом и Теренцием. От учителя-грамматика требовалась всесторонняя образованность, и его общественное положение было более высоким, чем литератора. Но и он материально зависел от щедрости родителей учеников и не мог роскошествовать.
В школе ритора обучение охватывало теорию ораторского искусства и практические упражнения в составлении речей. Темы для речей чаще всего брались из греческой истории и мифологии. Ученик должен был, исходя из заданных установок, составить обвинительную и защитительную речь, допустим, против сицилийского тирана Фаларида, приказавшего изготовить медного быка как орудие мучительной казни для своих сограждан, и в оправдание этого тирана. При подготовке речей этого типа в обучение врывалась современность, ибо способы казней меняются, а тираны остаются тиранами, хотя и называются по-разному. Научившийся обличать Фаларида юноша был подготовлен к тому, чтобы с соседних ростр в тех же словах и с помощью тех же ораторских приемов добиваться уже не одобрения учителя, а негодования слушателей.
В школе на форуме у одних и тех же учителей обучались сыновья диктаторов и тех сенаторов и римских всадников, которые каким-то образом избежали проскрипций. Но то, что говорили за закрытыми дверями дома, удалив рабов, порой выплескивалось в школе. Юноша Кассий, будущий убийца Цезаря, влепил оплеуху сыну Суллы Фавсту, расхваставшемуся могуществом своего отца. Разразился скандал, и в школу пригласили будущего триумвира, друга Суллы Гнея Помпея. Во время разбирательства юный Кассий в присутствии Помпея обратился к обиженному и побитому: «А ну-ка повтори, что сказал, и останешься без челюсти». Еще до того как началась война между легионами Цезаря и Помпея, на улицах Рима происходили схватки между толпами школьников, стоявших за Цезаря или Помпея. Обычно юные цезарианцы обращали помпеянцев в позорное бегство, что считалось хорошим предзнаменованием для Цезаря.
Строительная техника и архитектура. С конца II в. до н. э. римская строительная техника обогащается новым материалом, обладающим водопроницаемостью и прочностью. Для бетонной кладки не нужна была высококвалифицированная рабочая сила, и это способствовало большой масштабности строительства. Бетон позволил не только увеличить размеры зданий, но и разнообразить их внешний вид и внутреннее устройство. Архитекторы научились воздвигать своды и купола больших размеров. Создается новая архитектура сводчатых сооружений – мостов, акведуков, складских зданий. В числе последних было построено огромное помещение для хранения доставляемых в баржах по Риму продовольственных товаров, известное как Эмилиев склад. Стало возможным доводить пролет арок до 20 и более метров. В построенных в 62 г. до н. э. и сохранившихся и поныне мостах Фабриция и Цестия, соединявших берега Тибра с островом Эскулапа, пролет арки достиг 24 м. Арочные мосты и акведуки, купольные сооружения составили основу дальнейшего развития римской архитектуры.
Общественные преобразования изменили в Италии и архитектуру жилого дома. Используя этрусско-римские и эллинистические традиции, теперь атрий соединяли с внутренним, обрамленным колоннадой двориком – перистилем. Таков дом Пансы в Помпеях, состоящий из тосканского атрия и примыкающего к нему 16-колонного перистиля, окруженного целой анфиладой помещений. Перистиль обрел парадность, не свойственную эллинистической практике. Стены жилых домов I в. до н. э., построенные из бетона, имели гладкую поверхность, что позволяло расписывать их фресками. В это время городские дома и загородные виллы богачей окружали садами, и художники наносят на стены пейзажи, которые воспринимаются как продолжение благоустроенной природы. Сдержанная отделка стен сочеталась с узорами выложенных мозаикой полов.
Перистиль входит в ансамбль и общественных зданий нового типа – базилик. В своей наиболее типичной и законченной форме базилика была разделена колоннами или столбами на несколько частей, средняя из которых обычно была шире и выше боковых и освещалась через окна над боковыми нефами. Базилики служили залами для суда, торговых и биржевых сделок. Древнейшая из более или менее сохранившихся базилик в Помпеях была первоначально двухъярусным перистилем. Ее часть, предназначенная для судей (трибунал), украшена ритмически расставленными коринфскими колоннами разной вышины. Юлиева базилика, сооруженная на римском форуме Цезарем, имела пять частей и в центральной части два этажа. Огромные размеры (60×108 м) давали возможность заседать одновременно четырем комиссиям суда по уголовным делам, и еще оставалось место для торговцев. До сих пор на полу, находящемся ныне под открытым небом, видны круги и квадраты, очерчивающие участок каждого из торговцев.
Между 130–110 гг. до н. э. в одном из древних городов Лация, Пренесте, неподалеку от Рима, возникает грандиозный архитектурный комплекс святилища Фортуны Перворожденной, напоминающий по замыслу сооружения Пергама и Родоса. Неизвестный архитектор, скорее всего, грек, расположил здания и портики таким образом, что они поднимались по склону холма террасами, при этом он использовал бетон, который, застывая, приобретал прочность и долговечность камня.
В Риме от начала I в. до н. э. сохранился храм Фортуны мужей, не перестраивавшийся в позднейшие времена. Это небольшое прямоугольное сооружение, возведенное из местного сероватого камня – травертина, с глубоким входным портиком из колонн ионийского ордера. На этой же площади близ Тибра находится небольшой круглый храмик, видимо, посвященный Геркулесу. Простота стиля, скромные украшения соответствовали всему укладу жизни республиканского Рима, еще не поражавшего роскошью.
И только Помпей и Цезарь, после возвращения из своих походов на Восток и знакомства с эллинистическими городами, заложили своими постройками начала будущего мраморного Рима. Первое из таких грандиозных сооружений – каменный театр Помпея, воздвигнутый в 55 г. до н. э. и известный лишь по описаниям.
Инсулы и их обитатели. Гражданские войны самими древними римлянами сравнивались с опустошительными пожарами. Пожары до неузнаваемости изменяли облик городов, освобождая место для нового строительства. Так же и гражданская война. Частные дома людей, внесенных в «списки мертвых», захватывались и продавались с молотка. Новые владельцы на месте небольших домов воздвигали здания в три и более этажей и сдавали их внаем. В перестройку при Сулле шли районы Рима, заселенные богачами-всадниками. У Красса были отряды хорошо обученных рабов. С их помощью оставшиеся после пожара пепелища или пустыри покрывались «доходными домами», которые в Риме называли «инсулами» – островами. Они были заселены малообеспеченными людьми, не имевшими возможности жить зимой в особняке, а летом, спасаясь от жары, уезжать на виллу к морю или в горы. Это были «острова бедности» в городе, полном городских вилл. Здесь было царство клопов и блох. Здесь свирепствовали эпидемии. Однако от голода римские граждане не умирали, ибо получали хлеб от государства и подачки от богачей. В это время товаром стали голоса: добивавшиеся выгодной выборной должности скупали их через своих агентов.
Жизнь обитателей инсул более всего скрашивали зрелища – бои гладиаторов, травля зверей, конские скачки. Они дорого стоили организаторам, но тот, кто был щедр, добивался популярности и мог рассчитывать на голоса. И все же обитателям особняков страшно было жить в городе, где все больше и больше становилось инсул. Всегда мог появиться кто-то, обещающий отменить долги и квартирную плату, вызвав этим волнения. Из обитателей инсул выходили те, на кого рассчитывали Катилина и Клодий. Из них вербовались и те, кто ликовал при известии об объявлении проскрипций, воспринимая их как сигнал к безнаказанным грабежам и убийствам. Именно об этих людях думал Цезарь, составляя свое завещание и отказывая каждому из них по 300 сестерциев. Это были как раз те 30 сребреников, за которые была продана римская республика.
Лукуллов пир. Давно минули времена, когда римляне гордились умеренностью в пище и корили азиатов, а у себя в Италии – «жирных этрусков» за их излишества. Потомки Ромула, лакомившиеся полбой и репой, превратились в гурманов и обжор. Рим после Митридатовых войн стал пиршественным столом, на который поставляли свои богатства и Меотида (Азовское море), и Армения, и Африка. Конечно же, за этим столом деликатесы доставались только господам. Они съедали утиную шейку и грудку, остальные части отдавали гостям рангом пониже, а лапки – рабам. Не щадили ни красоты павлина, ни соловьиного пения (в пищу шли и соловьиные языки). Законодателем этих пиров стал победитель Митридата Лукулл, у которого Помпей вырвал из рук и присвоил победу. С горя удалился Лукулл от дел и обязанностей римского гражданина в свое поместье и зажил, как «Ксеркс в тоге». Впрочем, Лукулл затмил и персидского царя. Роскошную и праздную жизнь вскоре стали называть Лукулловой. Если кому из богачей хотелось отведать дрозда, он отправлялся к Лукуллу – Лукулл их разводил. Морские рыбы также у него были под рукой: он приказал пустить в свою виллу воду из моря и развел в образовавшемся озере рыб, которых сам кормил. По образцу Лукулла рыбные садки стали устраивать у себя и другие богачи. Известно, что хищных рыб подчас кормили провинившимися рабами, чтобы мясо стало нежнее.