Несмотря на свое влияние, Серсея Ланнистер не единственная модель женского политического поведения в Вестеросе. Хотя молодые женщины вроде Сансы и Маргери желают подражать ей – конечно же, чтобы стать ею, – их взгляд на женственность ограничен важными положениями. В значительной мере, их власть ограничена так, что ее едва ли можно официально проявить. Это не значит, что они готовы смириться с традиционным взглядом на роль женщины: несмотря на тот факт, что Серсея, Кейтилин Старк, Санса или Маргери соответствуют ожиданиям общества, включая мужчин в их жизни, их роли едва ли аполитичны. Они служат хранительницами своих мужей, как регенты и стюарды в их отсутствие, и имеют всеобъемлющее влияние на то, что происходит при дворе. Кейтилин даже отправляется послом своего сына к Ренли и сообщает о его смерти, но даже она смирилась с тем, что ей придется бесконечно ждать в тылу, пока мужчины и те немногие женщины, которые осмелились оправдать ожидания, сражаются.
Пьер-Жюль Кавелье. Корнелия, мать Гракхов, 1861. Париж, Лувр
Портрет Юлии Домны, ок. 200. Мюнхен, Глипотека
В этом они походят на великих благородных дам республиканского и имперского Рима, которые, хотя их власть может быть обозначена как «слабая», далеко не были ограждены от государственных дел. Например, Корнелия, дочь великого Сципиона Африканского, который спас Рим от Ганнибала, вырастила двоих сыновей. Оба стали радикальными политиками и посвятили себя борьбе против растущего неравенства, следовавшего за быстрым становлением Рима как империи. Оба погибли за свои политические убеждения, и своим взглядам на мир оба во многом обязаны материнскому воспитанию: она выбирала им учителей, рассказывала о греческих идеях демократии и оставалась объектом восхищения римлян еще долго после смерти ее сыновей. Ее внучка Фульвия тем временем была замужем за тремя мужчинами, обладавшими схожими политическими взглядами, включая молодого Марка Антония. Жена Цицерона Теренция контролировала семейный бюджет, тогда как Гортензия, дочь знаменитого оратора, представляла интересы женщин в сенате. Когда республика сменилась самодержавием Цезарей, женщины императорской семьи потворствовали лучшим из них. Говорили, что жена Августа Ливия отравила своих приемных сыновей и всех прочих соперников, чтобы обеспечить трон своему сыну. Агриппина Младшая, мать императора Нерона, достаточно долго охраняла жизнь своего сына, чтобы он унаследовал власть, а затем давала советы юному императору. Первыми признаками его безумия были повторяющиеся попытки, в итоге завершившиеся успехом, организовать ее убийство. Намного позже императрица Юлия Домна завладела достаточной властью, чтобы ее обвинили в измене и прелюбодеянии, хотя ни одно из обвинений не имело оснований. Она совершила объезд военных лагерей со своим мужем-императором, а затем выступала в качестве посредника между своими враждующими сыновьями. Всех этих женщин объединяла решимость оставить след, быть частью мира и общества, в котором они жили. Они не могли делать это в открытую, как их мужчины или экзотические колдуньи, но тем не менее совершали это в рамках своего положения в обществе.
Отчаянный герой
Вестерос, кажется, сталкивается не только с жестокой гражданской войной, но также с серьезным кризисом героизма. Джейме Ланнистер и другие молодые мужчины, похожие на него, борются с разницей между поколениями: не такие героичные, как их отцы и герои прошлого, и не могут преобразовать свой опыт на рыцарских турнирах в воинскую славу. Женщины Вестероса тем временем оказываются в тисках не только ужасов гражданской войны, но также половой принадлежности и мужчин, которые ожидают от них выполнения женских обязанностей, а не присутствия в тронных залах. Та, кто попытается это сделать, может подвергнуться позору, как Серсея, осмеянию, как Бриенна, или найти удачу где-то еще, как Дейенерис. В этой странной ситуации надежда, кажется, должна прийти оттуда, откуда не ждали, – извне (опять же как Дейенерис или Мелисандра) или от тех мужчин, которые не кажутся способными на героические поступки.
Если посмотреть на героев Трои и других эпических историй в разрезе, можно заметить довольно широкий диапазон возраста и таланта. Кто-то стар, кто-то молод. У некоторых на щеках еще цветет юношеский румянец, в то время как на лицах других – шрамы и раны. Почти все они отважные воины, но некоторые преуспели в ближнем бою, в то время как другие лучше чувствуют себя с копьем или луком, а третьи изрекают умные мысли и советы. Это разнообразие особенностей часто раскрывается на героических спортивных состязаниях, устроенных, чтобы почтить память павших товарищей. Но из всех древних эпических воинов один выделяется тем, что уродлив и невзрачен, – кривоногий и хромой Терсит. Он появляется лишь однажды – в «Илиаде», когда произносит речь, в которой порицает Агамемнона и прочих греческих предводителей, и его одергивает Одиссей, пообещав изгнать нагим из лагеря греков, если снова услышит такие слова. Терсит должен был быть примером обычного солдата, который пришел в Трою по приказу короля и теперь, спустя девять долгих лет, начинает томиться в ожидании возвращения домой или победы. Его выделили среди массы солдат (некоторые из которых также получили отповедь Одиссея, но не столь ядовитую и позорную, как Терсит), назвав имя. Он также самый уродливый человек, когда-либо ступавший на землю Трои: не только косоглазый и хромой, но к тому же горбатый, с редким пушком на заостренной голове, и, кажется, не способен держать рот на замке, постоянно понося и осуждая предволителей, чтобы вызвать смех товарищей. Его неповиновение быстро и резко пресекается, и очевидно, что Одиссей позволяет себе сделать это, потому что Терсит выглядит абсолютно немощным существом, слабым в военном деле и низкого происхождения. Все сказанное делает его неподходящим для эпического представления, и он присутствует лишь для того, чтобы получить заслуженный урок.
Его характер вряд ли изменится в других версиях: по одной версии, он встретил свой конец от руки Ахиллеса, за то, что ткнул копьем в глаз убитой амазонки Пенфесилеи, а по другой – за то, что издевался над героем, когда тот плакал. Но Терсит появляется также для того, чтобы обличить или стать объектом лицемерия, которым пропитан эпос: Ахиллес убивает Терсита, потому что тот надругался над трупом, но сам герой поступил так же и даже хуже, протащив тело Гектора вдоль стен Трои и не сжег его, оставив собакам и птицам. Одиссей позволяет себе напугать и пристыдить Терсита до слез, но сам он описан низкорослым и кривоногим, а его главными достоинствами считаются хитрость и речи, нежели превосходство на поле боя (хотя он уверенно чувствует себя в битве). Что позволено благородному, для обычного человека оборачивается наказанием, и некоторые знаменитые читатели «Илиады» интерпретировали критическое отношение к Терситу как способ Гомера отойти от точки зрения, противоречащей социальным нормам того времени, слишком провокационной. Наказание Терсита предоставляет аудитории шанс увидеть горький урок за его речи, но не сильно разгневаться, чтобы никто не мог придраться к повествованию.
В Вестеросе есть собственный Терсит – человек, которому хорошо знакомы все унижения, которые испытал Терсит в краткий миг своей славы. Тирион Ланнистер, хоть и не бастард, не удостаивается отцовского расположения и едва ли добивается признания как законный сын. Его дразнят карликом, ему сложно пробиться и внушить доверие, и он вынужден полагаться на врожденный острый ум, чтобы пробить себе дорогу в этом мире. Однако, в отличие от Терсита, Тирион не может даже исчезнуть в безвестности: когда он решает жениться на простолюдинке, отец узнает об этом и с помощью Джейме обманывает сына, заставив его считать девушку шлюхой и вынудив Тириона (и всех его гвардейцев) изнасиловать и бросить ее. Не признают в Тирионе и его выдающийся ум: отец и сестра едва допускают его правление Королевской Гаванью, как и его ключевую роль в нейтрализации флота Станниса. Когда он дает Джоффри редкую книгу, чтобы племянник изучил некоторые исторические примеры, которым он мог бы последовать, Джоффри использует свой новый меч, чтобы разрубить том на части. А во время Пурпурной свадьбы гостям устраивают забавное представление карликов, ездящих верхом на свиньях, с расчетом на то, чтобы оскорбить и унизить, и поскольку Тирион удалось каким-то образом пропустить намек, Джоффри потребовал, чтобы дядя сам сел верхом на свинью для развлечения гостей.
Несмотря на все это, Тирион, без сомнения, один из самых харизматичных персонажей «Игры престолов». Джордж Р. Р. Мартин издал книгу его высказываний и острот, и исследования в Сети показывают, что он – один из самых важных персонажей, по крайней мере, с точки зрения того, со сколькими персонажами он контактирует. Уже только это отличие делает его серьезным претендентом на важный титул главного героя. Но достаточно ли этого, чтобы стать им? Все же Тирион почти диаметральная противоположность Джейме: уродлив, тогда как Джейме красив; слаб, тогда как Джейме силен; любит читать, тогда как Джейме знает толк лишь в войне. И в отличие от Джейме, чье тело и душа принадлежат единственной женщине (хоть и собственной сестре), Тирион – знаменитый бабник, снискавший славу любителя борделей. Тирион также имеет пристрастие к алкоголю, сквернословию и ряду других пороков, ни один из которых не характеризует среднестатистического бравого рыцаря Вестероса. Однако эти характеристики в античном мире часто припысывались карликам или людям с другими врожденными особенностями, так как греки и римляне, как правило, воспринимали отклонения или ограниченные возможности как символ варварства и никчемности. Хотя карлики встречались довольно часто, в большинстве своем их привлекательность была связана со странным интересом к гротеску – например, их часто изображали с непропорционального огромным фаллосом, скорее всего, чтобы обозначить ненормальную похотливость.
И все же из всех участников Войны Пяти Королей именно Тириону удается совершить хоть что-то: он сражается в настоящем бою и правит осажденным городом в условиях голода. Он взаимодействует с реальными людьми и учитывает интересы как высших, так и низших классов. Кроме того, он больше всех остальных персонажей «Игры престолов» повидал мир: он путешествует от Стены до Залива Работорговцев и видит диковинный мир, попадает в разные неприятности, выпутывается из них и в придачу находит много новых союзников. Даже пристрастие к женщинам является неотъемлемой частью героического образа жизни. Как-никак герои «Илиады» оказались в Трое из-за женщины и сильной ссоры, которая разделяет Ахиллеса и Агамемнона и является движущей силой всей поэмы, также из-за женщины. В «Энеиде» Эней очень близок к тому, чтобы отречься от своей священной миссии из-за любовной связи с карфагенской царицей Дидоной, а когда он все же сбегает и после отправляется в Италию, одной из причин раздора между ним и местными жителями является еще одна женщина – дочь короля Лавиния, которая уже была обещана другому. В «Илиаде», когда Гектор опасается за судьбу жены после его смерти и падения Трои, он представляет ее, принцессу Трои, служанкой надменной гречанки. Женщины заботят эпических героев так же, как трофеи с поля боя, как неотъемлемая часть награды за заслуги в сражении. Для Тириона женщины являются скорее компенсацией за тяготы жизни, нежели наградой за достижения, но они являются частью образа жизни,