Норма полисной жизни – запрет порабощения сограждан. Отмена долгового рабства, реализовавшая этот запрет, была осуществлена в Риме по закону Петелия (313 г. до н. э.). Римские рабы эпохи Республики попадают под понятие «сословие» (сословия – большие группы людей, отличающиеся правами и обязанностями, закрепленными в обычае или писаном праве), поскольку они имели особый юридический статус, являясь собственностью других лиц, коллективов, государства и т. д. Возможность манумиссии (отпуска рабов на волю) с предоставлением прав римского гражданства позволяет исследователям утверждать, что «раб оказывался опосредованно связан с гражданской общиной как своего рода латентный гражданин» (В. М. Смирин).
Принципиальные наблюдения об античном рабстве, сделанные И. Е. Суриковым в первой лекции данного курса, применимы и к рабству римскому. Конечно, рабов в Римском государстве рассматриваемой эпохи в абсолютных цифрах неминуемо должно было быть больше, чем в любом греческом. Но удельный вес рабского труда в производстве материальных благ в римской экономике сопоставить с таковым в хозяйственной сфере греческих полисов практически невозможно из-за разницы масштабов производства и отсутствия количественных данных (во всяком случае, мы не можем даже в каком-то приближении это сделать). Роль рабов интеллигентных профессий в период Республики была в Риме значительна: учили, лечили и развлекали римлян в немалом количестве именно рабы. Рабский труд в римской экономике применялся и в сельском хозяйстве, и в ремесле, тем не менее рабы, находившиеся в собственности римских граждан (или общины в целом), не были основными производителями материальных благ. Трактовка античного рабства как основы способа производства и структурообразующего элемента рабовладельческой социально-экономической формации, выработанная в марксистской историографии, во многом не коррелирует с нашими представлениями о полисной античности.
Городское обустройство каждого античного полиса было призвано обеспечить гражданскую жизнь своего населения во всех ее составляющих. Организация внутреннего пространства города выражала идею, свойственную всей классической античности, что человек принадлежит именно своему полису, а не миру, мир же вне полиса – гражданского коллектива и своего города – враждебен и должен быть отграничен не только политически, но и сакрально. Мы рискуем показаться пристрастными, но все же скажем, что для римлян их Город был особенно неповторим, был особенно отделен от остального мира, по отношению к которому Рим был несравненно выше, что, по их мнению, определялось волей богов (Cic. De har. resp. 9). Ничуть не умаляя патриотизма граждан греческих полисов, отметим, что у эллинов было представление о единстве всего греческого мира и превосходстве в целом греческого полисного устройства над варварами, что не могло не сглаживать восприятие собственного города как абсолютно единичного явления. Римская община была единственной в своем роде, и ее граждане очень остро осознавали ее уникальность.
То, что в Греции было «полис и хора» (полис не в значении «община», а в значении «город», и «хора» – сельская местность), на римской почве было urbs (собственно город Рим) и ager (находившаяся под его властью территория). Их диалектическое единство не исключало, а, наоборот, с необходимостью предполагало пространственное разграничение.
Городская граница, померий, означала магическую черту, защищавшую жизнь общины от внешних враждебных сил. Изначально pomerium охватывал только Палатинский холм (с окрестностями) – «сердце Рима», его «колыбель». Пространство внутри померия (раздвигавшееся с течением времени) должно было оставаться священным, в него не могла без очистительного обряда войти армия, соприкасавшаяся в сражениях с извне подступавшим злом, поэтому по окончании военной кампании воины совершали церемонии очищения себя и оружия. Центуриатные комиции (как собрания воинов) проводились за пределами померия. Город не мог быть осквернен смертью, поэтому внутри померия хоронить умерших было запрещено (как было запрещено хоронить в пределах полисной территории и в греческих гражданских общинах, за исключением Спарты). Для граждан civitas «никакие просторы вселенной» были «не способны возместить и заменить город и неотделимые от него опоры бытия – moenia и leges, pietas и amicitia, fas и ius» (Г. С. Кнабе).
Роль интегрирующего элемента гражданской жизни римской общины в ее городском, архитектурно-планировочном оформлении играл во времена Республики Форум (располагавшийся в северной лощине от Палатина и доходивший до Капитолия), огибавшийся via sacra, Священной улицей, по которой издревле передвигались торжественные процессии. На Форуме была Курия – здание заседаний сената (senatus), перед которым непосредственно (в северо-западном углу Форума) находился Комиций – место проведения народных собраний (comitia). На Форуме и Комиции проходили также конции (contiones) – народные сходки, где не принимались решения, имевшие юридическую силу, но где римские граждане имели возможность высказать свое отношение к предлагавшимся магистратами законопроектам и обсудить другие вопросы, затрагивавшие их жизненные интересы. В отличие от Афин, в которых граждане и голосовали, и обсуждали насущные проблемы на экклесии, в Риме эти проявления гражданской активности и правомочий членов коллектива были разведены (всегда во времени, но не всегда в пространстве). Оценки исследователями вместимости Комиция (а от них зависят ответы на ряд вопросов организации политической жизни римской общины) колеблются в значительном диапазоне – от 1 тыс. до 20 тыс. человек (см.: Р. Морстейн-Маркс). Ораторская трибуна на Комиции имела вид дуги, на стене этого возвышения, обращенной к Форуму, были установлены rostra – носы вражеских кораблей (в количестве, видимо, шести), захваченных римлянами в 338 г. до н. э. в ходе Латинской войны, поэтому Рострами стали называть само место, где произносили речи. Высота Ростр определяется исследователями по-разному (2,5–4 м), но в любом случае специалисты нередко полагают, что различные уровни нахождения выступавших и слушавших существенно разграничивали их роли, утверждали «политическую иерархию», подчеркивали особый статус ораторов и наглядно демонстрировали уважение граждан к магистратам (Ф. Пина Поло, Р. Морстейн-Маркс). В таком противопоставлении современными историками ораторов и слушавших их речи есть, как кажется, доля преувеличения; вероятно, сильным был и элемент объединения тех и других, во всяком случае, выступавшие, безусловно, стремились своими речами найти поддержку народа. Неспроста ведь Цицерон характеризовал Ростры как место тесного взаимодействия сената и народа; современные исследователи подтверждают это изучением топографии: фон для выступлений ораторов создавали Curia, здание сената, и храм Согласия. Concordia (согласие), одна из важнейших римских гражданских добродетелей, как бы в овеществленном виде символизировала для всех желанную цель публичных обсуждений вопросов общественной жизни. Правда, Р. Морстейн-Маркс полагает, что храм Согласия был неоднозначен в римском восприятии и являлся «полем идеологических сражений», все же, думается, что достижение консенсуса являлось в период классической Республики важнейшей задачей гражданского коллектива при решении любых социально значимых проблем.
Если главным местом общественной жизни всего гражданского коллектива в Риме был Форум, то центральным помещением жилого дома римского гражданина был атриум. Atrium – парадное помещение и композиционная доминанта здания – как бы соединял публичную и частную сторону жизни римлянина. В атриуме членов сенаторского сословия находились imagines – портретные маски прославленных предков, которые использовались во время торжественных похоронных процессий (pompa funebris) при публичном погребении заслуженных членов семьи. Исследование Э. Флаига показывает, что атриум, будучи частью жилого дома, был связан с самореализацией гражданина в публичной сфере и не имел прямого отношения к внутрисемейному культу предков. Значительная часть предков находила свое место в фамильном некрополе, но оказывалась не принятой в атриум. Почитание предков, чьи портреты находились в атриуме, относилось к сфере конкуренции и престижа, было делом и знатных семей, и res publica в целом. Если предки были неуспешны на политическом поприще, они не имели ларца в атриуме и не включались в родословную, которая устанавливалась на внутренней стороне атриума (она не была параллельной родословной на доске parentes, по которой почитались три поколения предков).
Городское сакрализованное пространство Рима не могло обойтись без священных мест почитания богов. Как и греческие полисы, римская гражданская община конституировала себя не только в качестве политической, но и религиозной организации. И так же как в Греции, становление гражданской общины в Риме было синхронно появлению святилищ. Общность мы найдем и в том, что не все храмы возникали внутри городской черты, довольно рано строились храмы и за ее пределами, поэтому мы также вправе говорить о сакральном освоении римлянами окружающего пространства. Например, очень рано стали сооружаться святилища на Капитолии, но в черту померия этот холм был включен только в период поздней Республики. Именно там был храм Юпитера, олицетворявшего могущество римской civitas. В храме Юпитера Всеблагого и Величайшего консулы приносили жертвы при вступлении в должность, из этого храма обладатели империя, торжественно дав обет, отправлялись на войну, а возвращаясь в качестве триумфаторов, опять-таки приносили жертвы Юпитеру. Юпитер был патроном римского народа, а фламин Юпитера был самым почитаемым жрецом города. Путем осуществления дивинации (интерпретации знаков божественного происхождения) в виде ауспиций (птицегаданий) римляне консультировались с Юпитером: он выражал свое мнение первым, раньше, чем любой гражданин, и разрешал или не разрешал магистрату продолжать свои действия.
Что касается разделения права божественного и человеческого, то и здесь скорее, на наш взгляд, не различие с древнегреческими правовыми системами, как полагает И. Е. Суриков в своей лекции, а опять-таки сходство. Нам представляется, что fas (божественное право) отнюдь не отделилось в республиканскую эпоху, как с точки зрения действия правовых механизмов (их взаимосвязанности), так и с точки зрения содержательного п