Примечания
1
В основу публикуемого здесь текста положен фрагмент из книги: Кошеленко Г. А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М., 1979. С. 225–264.
2
Показательно в этом отношении официальное письмо Селевка II, который «написал… царям, династам, полисам и народам» (OGIS, 229).
3
В. Тарн подчеркнул, что подобное явление не должно иметь ничего общего с родовой собственностью.
4
На основании этого Φ. Кюмон делал вывод о постепенной утрате связи между правом владения клером и обязательством военной службы.
5
Тарн считал, что, например, в тех случаях, когда клер переходил к женщине, она должна была представить мужчину для царской армии. Э. Бикерман подчеркивал, что при всех обстоятельствах клер всегда оставался кадастровой единицей.
6
Отметим, что Уэллз вопреки всякой логике переводит в данном месте слово ἐποίκιον, означающее «поселение», «деревня» (что и сам отмечает, ссылаясь на аналогии в документах эллинистического времени из Египта), как isolated farm complex или manor house with associated buildings. Отметим, что сам Уэллз полагает, что при основании Дура-Европоса поселенцы получили достаточное количество земли и местных жителей.
7
Этот вывод поддерживают все исследователи, изучавшие данный документ.
8
Отмечается также еще одна особенность – в законах полисов классического времени круг родственников, обладающих правом наследования, значительно шире.
9
См.: Polyb. XVIII. 51. 4: δορίκτητα. То же самое было характерно и для Птолемеев (Diod. XVIII. 43. 1: δορίκτητος). Вообще, видимо, само наличие этого принципа вряд ли может вызывать сомнения, хотя, как показала Е. С. Голубцова, в некоторых случаях принцип верховной собственности царя на землю не был столь безусловным, как это обычно представляется.
10
Например: П. Левек, видевший в этом причину финансового оскудения царства Селевкидов. В. Тарн полагал, что существовала принципиальная разница между военной колонией и полисом. В отношении колонии царь сохранял право верховной собственности, а при основании полиса уступал это право ему. Однако ссылка В. Тарна на материалы Дура-Европоса, как мы видим, выглядит несостоятельной.
11
Так определяет ситуацию, например, М. Ростовцев, который полагал, что полис, подобный Дура-Европосу, должен был, с военной точки зрения, рассматриваться как катойкия.
12
Конечно, при этом необходимо иметь в виду не только правовой аспект, но и реальный характер договорных отношений, возникавших между государством и гражданским коллективом. О характере договоров между царем и подданными в эллинистическую эпоху см. в книге К. К. Зельина и М. К. Трофимовой.
13
К сходным выводам приходит Э. Бикерман, однако основное различие наших позиций заключается в том, что он распространяет этот вывод только на военные колонии, в результате чего его позиция становится внутренне противоречивой: придя к положению о зависимости права владения клером от обязанности военной службы, он в дальнейшем совершенно отрицает вхождение контингентов из греческих городов в селевкидскую армию.
14
Эту мысль особенно подчеркивает Э. Бикерман, приводящий обильный материал источников в поддержку этого тезиса. Особенно интересны сообщения авторов, в которых говорится о том или ином царе как об основателе города. См., например: Аmm. Marcell. XIV. 8. 5, где говорится, что Селевк I «abusus enim multitudiane hominum quam tranquillis in rebus diutius rexit, ex agrestibus habitaculis urbes construxit multis opibus firmas et viribus».
15
С этим выводом согласился и Μ. Ростовцев.
16
Предположение Э. Бикермана относительно того, что упомянутые в надписи φρουροί являются солдатами действительной службы, составляющими гарнизон города, и каждый из них имеет «феод», вряд ли можно принять. Собранный и тщательно проанализированный им самим материал показывает, что в селевкидской армии не существовало подобной системы гарнизонной службы.
17
Polyb. V. 61. 1.
18
Polyb. XXXI. 3. 6. Отметим, что вопреки обычному взгляду из данного сообщения Полибия отнюдь не следует, что это были именно граждане Антиохии.
19
Необходимо отметить, что имеются свидетельства, которые указывают на то, что даже старые греческие полисы Малой Азии вынуждены были иногда посылать отряды своих граждан в состав селевкидской армии. Так, одна из милетских надписей сообщает об отряде из граждан этого города, сражавшемся при Селевке I где-то, видимо, в верхних сатрапиях.
20
Можно также отметить, что в описании битвы при Рафии в числе отдельных соединений армии Антиоха III (Polyb. V. 79. 4, 5) упоминаются воины из различных греческих городов царства Селевкидов. К тому же они отличаются от собственно фаланги. Их особенностью являлись серебряные щиты. Вновь это соединение появляется и в описании парада в Дафне (Polyb. XXXI. 3. 5).
21
Сошлемся, например, на свидетельства, собранные у М. Лонея о гражданах городов, одновременно являвшихся «македонянами». Некоторым подтверждением этому могут служить сообщения Полибия о мятеже Молона (см.: Polyb. V. 41. 8; 43. 5; 46. 8; 51. 8), в которых смешиваются понятия «войско» и «население». Очень показательна также судьба войска Молона после окончательного поражения мятежа (Polyb. V. 54. 8) – оно отводится новыми, назначенными Антиохом командирами снова в Мидию. Данный факт также, с нашей точки зрения, позволяет полагать, что войско состояло главным образом из жителей греческих городов Мидии, ибо в противном случае (если бы это были регулярные части, никак не связанные с Мидией) подобный шаг центрального правительства был бы полностью лишен всякого смысла, особенно если мы учтем беспрерывные войны, которые пришлось вести Антиоху III, и его постоянную потребность в военных контингентах.
22
Можно сослаться, например, на описание состава армии Селевкидов в битве при Рафии (Polyb. V. 79. 4, 5), где перечислено большое количество отрядов из различных «варварских» народов, входивших в состав государства. Невозможно допустить, чтобы в такой ситуации единственно греки – одна из важнейших опор Селевкидской династии – исключались из состава регулярной армии.
23
Необходимо также указать на то, что когда в описании армии Селевкидов упоминаются македоняне, то это совсем не означает, что эти воины были по происхождению македонянами и, согласно мнению Э. Бикермана, сохраняли свой этнос благодаря тому, что жили в несамоуправляющихся военных колониях. В эллинистическое время μακεδῶν – технический термин для солдат кавалерии или тяжелой пехоты, вооруженных и обученных согласно македонским принципам.
24
Отметим, что в Римской империи, как и в государстве Селевкидов, выморочные земли граждан города отходили не к городу, а к фиску (CIL, X, 10, 1). Этим, по мысли Ε. М. Штаерман, и объясняются слова Гая, что в провинциях нет ни собственности владельцев на землю, ни свободного города (Gai Instit. II. 26а), что, казалось бы, противоречит статусу ряда городов как свободных. Но, согласно римскому представлению о свободе как экономической независимости, а не только политических правах, Гай не мог считать подлинно свободными гражданские общины, сидевшие на чужой земле.
25
Отметим, что нам представляется неправильным мнение Б. Функа, видящего основную связь между городом и династией в царском культе.
26
Именно это обстоятельство необходимо учитывать в первую очередь при анализе политики Селевкидов по отношению к Вавилонии, а не восстановление храмов и подобные действия, которым обычно уделяется основное внимание.
27
В данном сопоставлении мы касаемся только положения привилегированных групп населения, оставляя в стороне вопрос о положении крестьянства в державе Селевкидов.
28
Уэллес на основании этого пергамента доказывает, что союз хотя и с обедневшей, но знатной семьей, принадлежащей к числу немногих Εὐρωπαῖοι, является выгодным и для очень богатых жителей города, не обладающих таким высоким происхождением. В общем к тем же выводам приходит и И. А. Шишова.
29
В. Тарн считает, что Селевкия стала чем-то вроде двойного города, поскольку на некоторых ее монетах изображены две держащие за руки одна другую богини городов с коронами в виде башенок. Организация этого второго города неизвестна, но, по мнению Тарна, его население не было частью греческого полиса. Н. В. Пигулевская полагает, что происходит слияние между греками и местной верхушкой, и, по существу, тем самым снимает вопрос о положении в Селевкии негреческих этнических групп. Ту же мысль проводит и И. А. Шишова.
30
Так, Александрия являлась объединением политевм, из которых греческая была наиболее влиятельной; в политевмы же, возможно, было организовано сирийское население Антиохии на Оронте и Антиохии-Эфеса. Обычной организацией еврейского населения, если оно было достаточно многочисленным, была политевма.
31
Подобная организация, например, существовала в Антиохии на Оронте, которая и была разделена на четыре района, отделенных один от другого стенами. Из этих районов три были греческими, а один – местным.
32
Joseph. Ant. XVIII. 9. 8, 9. Выражение у Иосифа Флавия Σύρων οὐκ ὀλίγων τὸ ἐμπολιτευμένον, на которое ссылается И. А. Шишова, с равным успехом может обозначать вхождение как в состав полиса, так и в состав политевмы.
33
Изменения городского строя явились результатом не только внутреннего развития полисов, но также изменения в политической обстановке и изменения состава населения.
34
Ростовцев, изучая материал города, пришел к выводу, что, начиная с III в. до н. э., в течение значительного времени в жизнь города центральная власть не вмешивалась, и он был полностью поручен заботам самих поселенцев.
35
Как известно, парфянское правительство готовилось к этой войне весьма тщательно. Одной из мер подготовки, по-видимому, и было назначение в пограничную крепость особого чиновника, который должен был подготовить крепость к войне. То, что часть второго периода приходится на время, когда Дура-Европос находился под властью римлян, не изменяет положения, так как, насколько нам известно, римляне не изменили совершенно ни в чем городского строя. Это было вызвано, можно думать, тем, что самоуправление города, по существу, было уже лишено какого-нибудь реального содержания и существование его было не более чем пережитком парфянской эпохи. В общем, к тем же выводам пришел и Ростовцев.
36
В 135/36 г. н. э., например, стратег и эпистат города Лисий, сын Лисиана, внук Селевка, имеет высокий придворный титул. Этот Лисий, как было доказано, принадлежал к одной из выдающихся, если не самой выдающейся, семье коренных жителей Дура-Европоса, представители которой много раз занимали важнейшие посты в городской администрации. Ей принадлежал огромный дом, скорее, дворец. Он был расположен не среди рядовых городских кварталов, а на акрополе, позади храма Зевса Олимпийского, имел два внутренних двора, большие и многочисленные хозяйственные помещения. Вместе с тем, конечно, нельзя рассматривать эту семью как своего рода фамилию наследственных шейхов-правителей города, как это делает Джонсон. Условия жизни эллинистического города и кочевых племен-арабов были слишком различны, чтобы такого рода аналогии могли быть правомерны.
37
О выгодах, которые получали участники торговли по этому пути, можно судить по тем огромным товарным ценностям, которые перевозились по нему (Plin. Nat. Hist. XII. 41). Сейчас трудно восстановить в деталях маршрут Великого шелкового пути, но с помощью Исидора Харакского основные направления его устанавливаются достаточно точно. Несомненно, что одним из тех пунктов, которые связывали сирийское побережье и Малую Азию с торговыми путями, ведущими далее на Восток, в Среднюю Азию и Китай, был Дура-Европос.
38
В Сирии, где развитие городской жизни протекало аналогично Вавилонии и Месопотамии, в римское время значение совета падает и звание булевта означает не члена функционирующего совета, а такое же почетное звание, как, например, ветеран и т. п. Селевкия же и Сузы имели действующие советы, причем в Селевкии совет был, по существу, верховным органом власти в городе.
39
Трудно согласиться с Н. В. Пигулевской, утверждающей, что слово «архонты» – в данном случае название должностей и что слово ἄρχουσι (сткк. 8–9) относится к стратегу и казначею города. Ведь в сткк. 8–9 говорится об избрании архонтов и упоминаются два лица: Петас, сын Антиоха, и Аристомен, сын Филиппа. Те же самые лица упоминаются в качестве архонтов и в стк. 11. Следовательно, по мненению Пигулевской, кто-то из них должен был быть казначеем, но это не так, так как казначеем на тот год был избран Гестией.
40
Подобными титулами были награждены один из стратегов и эпистатов Дура-Европоса, комендант парфянской крепости Фалиги и царский судья в Дура-Европосе.
41
Libera hodie et sui macedoniumque moris (Plin. Nat. Hist. VI. 30; Tacit. Ann. VI. 42; Dio Cass. XI. 16). С этим полностью согласуются и данные археологии, которые говорят о том, что город сохранял свой эллинский облик до 43 г. н. э., т. е. до потери им своей автономии.
42
Вполне возможно, что совет города мог пополняться путем кооптации, что было обычным в восточной половине Римской империи.
43
Эта практика не является чем-то неожиданным для Месопотамии селевкидской эпохи.
44
Например, по словам Веллея Патеркула (II. 89. 3–4), после победы Октавиана «была восстановлена старинная и древняя государственная форма», «законам возвращена сила, судам – авторитет, сенату – величие, магистратам – власть и полномочия в прежних пределах». Аналогичная мысль о восстановлении республики (restituta res publica) звучит и в частной надписи, известной как «Похвальная песнь на похоронах римской матроны» (Laudatio Turiae), которая датируется началом правления Августа (CIL VI 1527, 1 = ILS 8393, 25–28). Впрочем, на взгляд греческих писателей, современников рождения принципата, у Августа фактически с самого начала были монархические устремления. Ср., например: Strabo. VI. 4. 2; XVII. 3. 25.
45
Впрочем, тенденция к универсальному распространению римского гражданства на провинциальное население возникла примерно на полстолетия раньше. Поэтому, наверное, поздние авторы приписывали издание соответствующего эдикта Марку Аврелию или Антонину Пию (Aur. Vict. De Caes. 16. 10; Nov. Iust. 78. 5), а то и Адриану (Joann. Chrysost. Acta apost. Hom. 48. 1).
46
Отдельные полномочия и права трибунской власти (в частности, священную трибунскую неприкосновенность) Октавиан получил в качестве почестей еще в 36 г. до н. э.
47
В данном случае имеются в виду римские полководцы, которые вели войны на неримских территориях.
48
Iuv. Sat. X. 77–81:
Этот народ уж давно, с той поры, как свои голоса мы
Не продаем, все заботы забыл, и Рим, что когда-то
Всё раздавал: легионы, и власть, и ликторов связки,
Сдержан теперь и о двух лишь вещах беспокойно мечтает:
«Хлеба и зрелищ!»
49
К Фабианской трибе Август принадлежал по роду Юлиев, а к Скаптийской – по роду Октавиев.
50
D. 48. 14. 1: «Выбор магистратов является делом принцепса, а не расположения народа» (Модестин). Ср. D. 42. 1. 57: «Если младший претор или консул будет вершить правосудие… оно будет иметь силу, ибо принцепс, который предоставил ему магистратуру, дал ему и право вести все дела» (Ульпиан).
51
Характерна в этом плане фраза из «Деяний Августа» (RGDA. 8), посвященная брачным законам принцепса, которые предусматривали наказание за супружескую измену, безбрачие и бездетность, вводили привилегии для женатых людей, имеющих детей: «C помощью новых законов, принятых по моей инициативе, я восстановил многие обычаи предков, в наш век вышедшие из употребления…» Демонстративная ориентация на mos maiorum не помешала Августу в данном случае вывести семейные отношения из сферы частного права в сферу права публичного (в том числе уголовного), что шло вразрез с древними традициями. Как и в других случаях, первый принцепс ссылкой на древние обычаи маскировал достаточно радикальные нововведения.
52
Эта идея, развивавшаяся в эллинистической философии и отчасти прослеживаемая у римских поэтов и панегиристов, получит окончательное оформление и признание только в византийскую эпоху. Юстиниан о своей власти говорит: «По власти Бога нашего мы управляем империей, которая передана нам небесным величием» (Конституция Deo auc-tore, открывающая Дигесты Юстиниана).