утраты кланового секрета, но он после разговора, немного отойдя от первого шока, понял, что молодой маг многого не предусмотрел. Его главная ошибка — он дает «Могучим» гораздо больше, чем получает сам. Во-первых, если договор заключить, то его можно безбоязненно убивать вне стен Академии, причем любыми способами — секрет клана к конкурентам не попадет. Ждать, конечно, придется долго, когда начнется практика, а затем и каникулы, зато можно собрать любые нужные силы, чтобы в течение этих трех недель нанести такой удар, который точно приведет к успеху.
Но еще задолго до этого его можно совершенно легально, и опять же без негативных последствий, убить на дуэли в Академии. Эйсон вообразил себя самым лучшим дуэлянтом в Академии? Очень надменно и опрометчиво с его стороны. Есть нуждающиеся в деньгах и связях студенты третьих и четвертых курсов, есть должники клана «Могучих». Даже если на первой дуэли ему повезет, то на одной из последующих его точно убьют.
Тот же Даркон совершил серьезную ошибку, когда начал бить по друзьям Эйсона, а не по нему самому. Не придумай он эту свою многоходовку, а натрави Барку сразу на него до операции, тот вполне мог справиться с хромым выскочкой. Жаль, упустил этот шанс, играя в дурацкие игры! Но ничего — надо только убедить отца поступить именно так, и Эйсон будет обречен.
Арлайн знал, что разговор будет очень непростым, но даже не подозревал, насколько. Через сорок минут он вышел из переговорной комнаты с промокшей от пота спиной, и все, чего он добился, — что отец вообще согласился вместе со своими аналитиками рассмотреть сделанное Эйсоном предложение.
— Не, ну как можно быть таким упрямым? — пробормотал Арлайн, качая от огорчения головой, пока спускался по лестнице. — Неужто непонятно, что это не блеф, и у неизвестных юристов лежит наш важнейший секрет? И все эти предложения перерезать всех юристов в столице тоже были совершенно неконструктивны! Понять бы еще, была это черная шутка, или папаша и в самом деле говорил серьезно? А так-то — легко ему спрашивать, почему Эйсон еще жив! Да он же живучий как таракан, и невероятно осторожный — вот как он вообще про яд догадался? Метет же обычно все с подноса, да еще и то, что притаскивает его подружка-замарашка. А тут — раз — и переворачивает поднос, как бы случайно! А ведь тогда никаких перстней на пальцах у него точно не было, так что не мог он узнать, что еду посыпали ядом!
Ответ от отца поступил только на следующий день к обеду. Арлайн, услышав его, возликовал — предложение Эйсона приняли, да еще дополнив его новым, выгодным для клана «Могучих» условием. Если Эйсон и его примет, то его выгоды вообще в договоре не будет!
На согласованную встречу с Эйсоном Арлайн шел весьма собой довольный. Все-таки заставил отца признать, что и он что-то может понять в хитростях, связанных с клановыми делами, и достоин быть его наследником не только по праву рождения!
Эйсон пришел в условленное время. Спокойный, улыбчивый, словно не вопросы его жизни и смерти будут обсуждаться.
Арлайн сказал:
— Руководство клана согласилось с твоим предложением. Но к твоим условиям будет еще одно дополнение. В случае твоей смерти в тех рамках, которые не вызывают негативных последствий в виде передачи информации о взрывной регенерации конкурентам клана, все члена твоего клана будут обязаны вступить в наш клан и принести стандартную клятву о нераспространении информации.
— Круто закручена фраза, сразу видно, что твой отец юристов подключил! — усмехнулся Эйсон, да так заразительно, что Арлайн тоже невольно улыбнулся. Что бы там ни было, а провинциал заслуживает уважения за сильную волю — улыбаться в такой ситуации дорогого стоит! Но при всем возникшем к нему уважении Арлайн сделает все, чтобы его быстрее убить.
После этого оба принесли клятвы, призвав в свидетели богов, и разошлись.
Уходил со встречи с Арлайном я в превосходном настроении. «Могучие» думают, что обвели меня вокруг пальца, заключив договор о соблюдении Устава Академии только на ее территории. Считают себя самым умными — попытаются извести меня дуэлями, подсылая опытных дуэлянтов, а если не сложится, то постараются нанести удар, когда я окажусь за пределами Академии, на той же практике или на каникулах.
Вот только они не поняли, что я специально заключил это соглашение с такими исключениями. Потому как я тоже планирую поохотиться во владениях «Могучих», как только восстановится моя нога! Клан, входящий в двадцатку, должен быть очень богатым. Полазив по их поместью, я всяко больше заработаю, чем на портальной охоте. И тем более, когда зарабатываешь деньги на монстрах, то не испытываешь особых позитивных эмоций — это всего лишь работа. А вот когда враждуешь с кланом и тащишь из его хранилищ все, что тебе нужно, — то получаешь огромное удовольствие!
Глава 14
Переговоры с Арлайном имели и другой позитивный эффект, в котором я полностью убедился за следующие пару дней. Они, как только мы договорились, тут же сняли с меня слежку. Видимо, решили, что нет смысла тратить кучу времени на это, если все равно единственный способ меня убить в Академии — на арене в рамках дуэли. А именно это мне и было нужно. Знали бы они только, что продолжив за мной следить после моего выздоровления, имели бы шанс узнать, что я регулярно покидаю территорию Академии. А следовательно, у них была бы великолепная возможность устроить на меня засаду вполне в духе наших договоренностей — за пределами Академии. Задолго до практики и каникул.
Отец крайне редко появлялся в квартире Джоан — поэтому она удивилась, когда он возник на ее пороге. Был поздний час, Джоан уже собиралась переодеваться в пеньюар и ложиться спать. На портальную охоту они ходили вчера, амулет Эйсона, позволявший мало спать, сейчас носить была очередь Тивадара, так что спать ей хотелось очень сильно. Но было ясно, что отец зашел не для того, чтобы пожелать ей спокойной ночи.
— Здравствуй, дочка! Нужно переговорить, — ректор был явно чем-то сильно озабочен, — ты сегодня одна?
— Да, всех слуг отпустила, отец, и кормилица тоже ушла, — ответила Джоан, — присаживайся за стол. Налить тебе кваса?
— Обойдемся без этого, — сказал ректор, присаживаясь, — можешь, пожалуйста, убрать свой амулет? Мне нужно поговорить с дочкой, а не с тем пугалом, в которое ты себя при его помощи превращаешь.
Джоан вздохнула, но отец был явно чем-то сильно встревожен, так что она решила его не бесить дополнительно. И быстро сбегала наверх — сняла амулет и переоделась в домашнюю одежду.
— Вот теперь вижу свою девочку! — расплылся в улыбке ректор, впрочем, она тут же пропала. — Я к тебе по двум важным вопросам, и какой важнее, уже и не знаю.
— Слушаю тебя, отец, — вежливо сказала Джоан, присаживаясь напротив.
— Первый вопрос — мне, конечно же, принесли эту «сказку», которая уже вышла и за пределы Академии. Говорят, отец Даркона рвет и мечет, а все враги «Воздушников» просто млеют от этого памфлета. Весьма дерзко и остроумно он составлен. Наследник клана выглядит абсолютным ничтожеством.
— Да, я читала его, отец! — напряглась Джоан. Как-то они с Эйсоном, когда обсуждали, какой эффект произведет его «сказка» на Академию, про ректора-то и подзабыли. Все оценивали, как это ударит по Даркону, по его союзникам, как отнесутся к этому студенты, но про ее отца совсем не подумали. А там много того, чего она не хотела бы, чтобы он знал!
— Получается, дочка, что этот неожиданный вызов на дуэль от Барки связан сугубо с твоими отношениями с этим парнишкой, Эйсоном, — оправдал ее опасения ректор, — это именно с ним Даркон пытался поквитаться, убив тебя. Не слишком ли далеко Эйсон заходит, дразня серьезных аристократов, и почему это отражается на тебе? Он вообще не понимает разницы в своем происхождении с наследниками великих кланов?
Зная свою горячность, Джоан помолчала, прежде чем отвечать. Вопрос серьезный, выпалить сгоряча первое, что придет в голову, — никак нельзя. Вдруг отец запретит ей встречаться с Эйсоном, или и вовсе отчислит его, если она скажет что-то не то? Ей нужно предельно четко все сформулировать, потому как у него есть основания переживать — все же она его единственный ребенок, и ее едва не убили из-за Эйсона.
— За меня бы с Баркой дрался сам Эйсон, если бы ему не сделали операцию, отец. Потому Даркон так и подгадал — меня спровоцировали, дождавшись, когда он не сможет сражаться после операции из-за Устава. И что касается того, что простолюдин и аристократ не равны — разве ты сам, отец, не рассказывал мне много раз, что в стенах твоей Академии первым может стать любой, независимо от происхождения?
Ректор поморщился — дочь его ловко подловила. Пожалуй, он несколько погорячился с этими своими дежурными рассуждениями про равные возможности для всех студентов, гарантируемые Уставом.
— С этим я согласен, в стенах Академии возможности равны. Но умные студенты все равно понимают, что есть и обстановка за стенами. И простолюдин не равен графу и наследнику великого клана, и никогда не будет, — примирительно сказал он.
— Скажу тебе, отец, — и это вовсе не горячность молодости, и не какие-то девичьи эмоции, — что это Даркон вовсе не равен Эйсону. Никогда этому «Воздушнику» не стать и вполовину настолько великим, каким может стать Эйсон.
— Браво! — сказал ректор, усмехнувшись. — Вижу, что твои учителя по риторике не даром ели свой хлеб, ты многому от них научилась, моя девочка. Но все же сомневаюсь, что твои чувства и эмоции не имеют значения для твоей оценки. И это нормально в твоем возрасте — любимый человек кажется совершенным и безупречным, ему не равны даже короли.
— Поверь, отец, все же Эйсон именно таков, хотя да — у меня есть к нему чувства, — желая дать понять отцу, что Эйсона трогать нельзя, Джоан решила признаться, что он ей небезразличен. — Или ты не заметил этот эликсир, рецепт которого он передал Академии? Как там говорил проректор — в четвертый раз за триста лет это произошло? Не подскажешь, что Академии передал Даркон, кроме своей спеси и задранного носа? Или, может, Даркон тоже решил учредить щедрую стипендию для студента в нужде, как уже сделал Эйсон?