Я сообразил, что они, наверно, никогда не видели единорогов и думали, что это простые лошади. В отличие от наших оппонентов, у меня не возникало сомнений, что белые скакуны способны вынести нас из этой «гостеприимной» компании, но беда в том, что Машуха находилась на земле, а все магические прибамбасы типа накидок-невидимок остались в сумках.
Ах да! Не все… Я крикнул Мышуне, чтобы она, по своему вампирскому обычаю, прикинулась незаметной, встав между сблизившимися и воинственно набычившимися единорогами, а сам залез рукой во внутренний карман, в котором хранил несколько Гарольдовых шариков, но не таких, какими мы пулялись в академии, а раз в десять посильнее. Почувствовав, что ставшая незаметной Машуня совсем даже не незаметно ухватилась за мой башмак, я кинул под ноги окружающим нас чувырлам пару шариков. Когда впереди и сзади раздались два оглушительных хлопка, сопровождаемые немалыми вспышками, я нащупал руку тщетно пытающейся вскарабкаться подружки и крикнул:
– Дай мне сначала сумку!
Вскоре сумка была у меня в руках. Но одновременно с этим чувырлы поняли, что мои шарики не более чем пустые шумелки, и начали наступление, сжимая круг и выбирая, с какого места лучше начать праздничную трапезу. Я мысленно благодарил единорогов, которые, несмотря на явную угрозу, ждали, пока Машка окажется наверху. Стоя головами в разные стороны, они стали угрожающе фыркать и бить копытами землю, озвучивая свое набычившееся настроение. Ситуация грозила вот-вот выйти из-под контроля.
К этому моменту нам с Машуней каким-то невероятным совместным усилием удалось закинуть ее на спину моей единорожицы, так что бедненькая принцесса оказалась нагружена сразу двумя немаленькими седоками, да еще и отягощенными поклажей. Понимая, что ей надо помочь выбраться из западни, я вспомнил совет Гарольда – на миг закрыл глаза и повторил урок: «…формируем эктоплазму… трансформируем эктоплазму… концентрируем внимание…» Стабилизировать объект ни времени, ни необходимости не оставалось. Как раз наоборот – я с предвкушением восторга выпустил перед собой всю эту сконцентрированную энергию, только в последний момент сообразив придать ей вид воздушного потока, а не, к примеру, огня.
Длинногривая умница, поняв мои намерения, вовремя низко наклонила голову, и все передние ряды вооруженных чувырл буквально сдуло с нашего пути. Мой восторг немного омрачился тем, что я по запарке хватил лишку: многие уродцы буквально влепились в свои хатки, и часть строений оказалась испорчена, не говоря уж о самих чувырлах. Но рассуждать о некрасивом поведении туристов, портящих фольклорные достопримечательности и вытаптывающих хрупкий местный биоценоз (я даже такие ругательства по биологии слышал), было некогда. Единороги уже понесли нас прочь от перепуганных аборигенов, а я первый раз с облегчением (хорошо, не физиологическим) подумал: как здорово, что мы не взяли с собой Рюшку! А ведь это нам повстречались совсем не колдовские твари. Что-то нас ждало впереди?
Отбежав от агрессивно-гостеприимного племени, наши скакуны остановились, и мы, не сходя на землю, перегрузили Мышуню на ее фаворита. Я подслушал, как она мысленно извинялась и раскаивалась перед единорогами, обещая впредь не доверяться всяким пройдошистым встречным-поперечным. Вот перед всякими горделивыми лошадьми она так раскаивается, а передо мной? Я же предупреждал… но оставим это на ее женской совести, которая, гораздо выносливее нашей, мужской.
Дальше мы без забот скакали, а точнее сказать, летели по пересеченной местности до самого вечера. Я заметил, что единороги умудрялись обходить поселения, как людей, так и других существ, видимо, чувствуя или зная их заранее. Дороги им тоже не особенно были нужны. Неудивительно, что их в этом мире видели и знали совсем немногие.
Когда я понял, что Мышуня держится на спине своего скакуна только за счет его волшебных способностей (про себя, будучи преисполненным заботой о слабом поле, я дипломатично промолчу), а солнце стало стремительно спешить к горизонту, я мысленно взмолился: «Спасибо, единорожки! Дайте юным путникам отдохнуть, а то есть и спать, прям как чувырлам, хочется!»
Наш быстроходный и комфортабельный транспорт почти незамедлительно начал тормозить. Мы еще немного прокатились и выехали на открытый мыс, глубоко выдающийся на просторы немаленького озера. На этот раз наши скакуны нашли просто сказочное и совершенно уединенное место. Мы еще некоторое время сидели на их спинах и зачарованно смотрели на вечернее солнце, зависшее над водной гладью.
Затем я взял себя в руки и, вернувшись в реальность, спрыгнул на землю. Мышуня последовала моему примеру. Затем мы еще некоторое время благодарно обнимали своих скакунов и отпустили их до утра в неизвестность вечернего леса. Где они проводили время – оставалось полной загадкой. Но загадками в этом мире никого не удивишь, а вот с ужином надо было поспешить. Темнота грозила наступить внезапно, так как на противоположной стороне озера, куда спешило солнце, вздымались далекие горы, и светило долго улыбаться нам оттуда не собиралось.
Спустя полчаса уже наслаждались ужином и наблюдали, как краснеет западный небосвод, а по воде убегает (а может, и к нам спешит) нескончаемая солнечная дорожка. Берега озера начали тонуть в густых сумерках, разбавляемых белесым молоком тумана. Я же все удивлялся предусмотрительности единорогов – по опыту предыдущих ночевок на природе я понимал: место нашей стоянки настолько высоко располагалось над уровнем воды, что нам не стоило бояться ночной сырости, особенно если расположиться под сенью огромных сосен за нашими спинами.
Пожалуй, и визитов посторонних гостей не стоило опасаться. Я исследовал узкий перешеек, которым нас доставили сюда, и понял, что достаточно запалить на ночь хороший пень, и он будет отпугивать зверье с перешейка. Мне еще Рюшка объяснил, как городскому пню, что один такой мой смолистый родственник без всякой магии мог гореть всю ночь напролет.
Но это все было приготовлено на ночь, а пока мы с Машуней оказались в необычной ситуации. Все хлопоты с устройством ночлега и ужином завершены, нехитрая походная еда уничтожена и даже посуда намыта, но солнце, коснувшись далекого горного пика, и не подумало прятаться, а начало скользить вниз по крутому склону в какое-то ущелье.
Мы уселись на сваленном стволе и зачарованно созерцали эту картину. Сам не пойму, как это получилось… не то чтобы я очень стремился приставать к Маше, но тут такая красота и тишина. Вы не подумайте – я не агрессор какой-нибудь, чтобы на девчонку накидываться… если честно, как подумаю, что она постоянно вынуждена лицезреть мою рожу… я только пару раз видел мельком, и то – и испугался, и обсмеялся одновременно.
В общем, мы сидели рядком и любовались закатом, а подлая рука возьми и сама Мышуню обними… я даже зажмурился на всякий случай от страха, приготовившись к увесистому тумаку. Но тумака не последовало… странно – ведь она не была ни испуганной, ни уставшей на данный момент. Насколько я знал, юная вампирша обычно только в двух этих состояниях терпела мои обнимания в качестве успокоительного. Но, с другой стороны, у нас уже имелся опыт одного, почти настоящего поцелуя…
Лирическая обстановка все-таки сделала свое дело, и Мышуня, вместо того, чтобы отрабатывать на мне свои бойцовские качества, прислонилась и положила голову на плечо, так что мой нос оказался в пушистом шелке ее волос. Вечерний пейзаж поплыл в моей страшненькой рыжей голове, и я на миг совершенно отключился, а когда включился, то понял что уже осторожно ее целую… а потом и не осторожно… Ого! Я понял, что она проткнула мне губу своим острым клычком. Я отстранился, испуганно взглянув на ее рот, немного подпачканный моей кровью. Не думайте, я не за себя испугался…
– Как ты? – спросил я, ловя ее мерцающий в заходящем солнце взгляд. Ведь я так и не озаботился никого спросить о том, ядовита эльфийская кровь для вампиров или нет. У Машуни имелась с собой маленькая волшебная фляжка с непортящимся донорским запасом, к которой она должна была прикладываться раз в пару суток, но вот насчет меня мы не договаривались…
Сначала в ее глазах мелькнул испуг, но спустя немного времени она довольно облизнулась и, улыбнувшись, заметила:
– Свежий продукт здоровью не повредит!
– Ну, тогда надо допивать, что осталось, – радостно шепнул я и потянулся к ней слегка кровоточащими губами. Она не отказалась… так что мы совместили приятное с полезным, а я с гордостью подумал: «Пусть хоть кто-нибудь скажет, что мы тут лизались, когда мы кусались до крови! Причем, с пользой для здоровья»… а потом мы еще долго просто сидели в обнимку и наблюдали за жизнью погружающегося в ночь озера.
А понаблюдать было за чем. Оказалось, что в сумерках вся живность начинает суетиться. То там, то сям слышны крики птиц, всплески воды и иногда видны тени, пролетающие над водой. Когда совсем стало смеркаться, и я начал подумывать, что пора разжигать на ночь пень, на самой середине озера по поверхности воды заскользила какая-то тень, но явно не птица. Вглядевшись, мы поняли, что это голова на длинной шее.
– Господи! – испуганно шепнула егоза. – Ты видишь волну. Это же Лохнесское чудовище какое-то!
И правда, плавучая штуковина оставляла за собой немалый кильватерный след. Спустя какое-то время голова скрылась под водой, и больше мы ее не видели. Да и, по правде сказать, не очень-то и хотелось… Мы поспешили чуть дальше от мыса на высокий гребень перешейка под укрытие сосен и поближе к нашему спасительному пню.
Я умудрился устроить ночевку так, что с одной стороны нас прикрывал костер, а с другой небольшая скала. Машуня доверчиво восприняла мою похвальбу насчет того, что я обеспечу ее полную безопасность, и спокойно улеглась поближе ко мне. Я, хоть и рыжий полуэльф, но не мог обмануть такого великого доверия и по-джентльменски не приставал с обниманиями, а попытался не спать и слушать, не приближается ли к нам какой-нибудь ночной гость.
Мне это удалось… целых десять минут (впрочем, уже традиционных). А может, и меньше – не помню… в результате такого «дежурства» я открыл глаза только на рассвете, разбуженный звонким смехом: