жизни, как следствие этой победы, получают свой ответ, своё успокоение всевопросы, которыми изболелось человечество и от которых без Христа не излечитсяникогда! Вопросы о смысле жизни, о смысле страдания, о судьбе мира...
Итак, почему же героймоих «Записок» назван Антихристом? В связи с только что сказанным, на вопросэтот могу ответить так.
Если бы наше зрение былочисто, если бы могли видеть, что всё виденное нами «только отблеск, только тениот незримого очами», если бы мы могли прорвать тленную кору мира, через которуюлюди прорываются только ценою смерти, — то мы увидали и поняли бы, что внешнийпрогресс, внешнее изменение мира обусловливается внутренними процессами,внутренними его изменениями. Мы увидали бы, что состояние Зла не одинаковое вэпоху великого переселения народов и в наше время. Зло «возрастает», онопитается, множится, подымает голову. Зверь ещё не может встать на ноги и выйтииз бездны, но уже явственно чувствуется дыхание его.
И если бы мы моглизаглянуть в бездну, если бы мы были над ней, то опять-таки очам нашиминое бы открылось в эпоху первых веков христианства, иное в эпоху нашу.
Я назвал автора«Записок» Антихристом потому, что, по моему глубокому убеждению, если бы в настоящеевремя мог воплотиться Антихрист, если бы личинка чудовища могла сейчаспринять человеческий образ — и человек этот написал бы свою исповедь, оннаписал бы именно то, что написано в «Записках странного человека». Я неговорю, что я всё выразил, что я всё исчерпал. Но главные черты,мне думается, переданы верно.
Я пришёл к заключению, чтомой двойник, мой кошмар, мучивший меня образ, был точное изображение того, что внастоящее время «подползает» к миру.
Я теперь осмыслил своётогдашнее религиозное состояние и с полной ясностью вижу, что та погань в душемоей, которая впервые почувствовала настоящую опасность для себя взарождавшейся во мне религиозной жизни, имела органическую связь с мировымЗлом, с коллективным Антихристом, и потому я, восстав, хотя и очень робко, наэту погань и грязь, встретился лицом к лицу с тем, кто был её носителем.Победив в себе этот образ, я, разумеется, не делался безгрешным, но я уже, какхристианин, выбирал себе Господина. Я окончательно выбирал себе путь.
Таким образом, исповедьмоего двойника, исповедь того, кто встал в моей душе защищать свои права, правана Зло, — есть исповедь Антихриста в данный момент его мирового развития.
_______
Ответ на третий вопрос —«Действительно ли я думаю, что узнать Христа можно, только пережив Антихриста?»— в значительной степени вытекает из всего мною уже сказанного.
Да, я действительнодумаю, что на пути ко Христу обязательна для всякого в том или ином видевстреча с Антихристом.
Характер этой встречи,время её, вся психология борьбы — всё это зависит от склада душевного, отобстановки, среды и тысячи других внутренних и внешних причин, но встреча всёже будет, и борьба не на жизнь, а на смерть неизбежна.
Без боли, без страшноговнутреннего разрыва с «прошлым», «ветхим», «мёртвым» человеком не можетродиться новый человек; без мучений Добро не отделяется от Зла. Зло слишкомкогтисто, чтобы с лёгкостью отдать свою добычу, оно слишком впилось в неё,чтобы можно было вырвать её без крови.
При малейшей попыткежить по-настоящему, при первом, самом робком шаге ко Христу дорогупреграждают чьи-то страшные руки, и без бою, без пытки, не «переживАнтихриста», ко Христу не приблизиться никогда.
Но немногим людямприходится переживать и видеть образ всего Зверя, ибо каждый борется ивидит перед собой только то, на что Антихрист имеет право, видитотражение только того, что в душе принадлежит Злу. Вот почему, считая«странного человека» за тип, воплощающий основные черты, религиознуюсущность Антихриста в данную эпоху, я убеждён, что в большей или меньшейстепени, в том или ином отношении, но «странного человека», безобразногодвойника моего, всякий, хоть краешком одним, но пережил.
_______
В заключение позволюсебе сказать следующее.
Я признаю вполнеискренно, что книга моя имеет много литературных погрешностей. Всё же я считали считаю опубликование её необходимым делом своей религиозной совести.Религиозный опыт мой не мог и не должен принадлежать одному мне.
Да, конечно, сАнтихристом боролись, борются и будут бороться многие люди, бесконечно менядостойнейшие. Несомненно, что и Гаршин, вырвавший из сердца своего красныйцветок, и Глеб Успенский, великий страдалец за народ, не говоря уже о«полубесноватом-полусвятом» Достоевском или великом философе земли русской Вл.Соловьёве, — все они боролись ни с чем иным и в себе, и в жизни, как всёс тем же зверем — Антихристом.
И я был бы безумцем,если бы осмелился думать, что хоть тысячную долю сделал в этой борьбе того, чтосделали они.
И всё же пережитое мной индивидуально,впервые, не как литературные перепевы, а плотью и кровью своей, я обязан былпередать другим.
Если написал без достаточноготаланта — пусть простят: я выполнил свой долг, насколько хватило сил.