ов и стал работать в «Прогрессе».
Снова нормальная жизнь: ни пьянства, ни дебошей, ни сомнительных связей, обширная клиентура, все довольны, никаких претензий со стороны милиции. И вновь при полном внешнем благополучии как удар грома: именно его, отныне законопослушного гражданина, называет задержанный с поличным бандит Печенков, явно связанный с группой Колдуна! Похоже, все повторяется!
Глава восьмая.ОХОТА НА ОХОТНИКОВ
Пистолет может понадобиться лишь один раз в жизни, но, чтобы суметь им воспользоваться, надо носить его всю жизнь.
Конечно, Джафар не ходил обедать в «Тихий Дон», не навещал Нинку, не ночевал в пустующем доме ее родителей и даже не жил в дачном особнячке с колоннами на Голубых прудах. Для этого он был слишком опытным, хитрым и осторожным. Тем более он не ездил снимать проституток под «Сапфир». Травленый волк обходит капканы, не трогает отравленную приманку, прорывает цепь загонщиков и даже перепрыгивает через флажки.
Он нашел никому не известное убежище – троюродная тетка по материнской линии (а у дагестанских народов не бывает дальнего родства) жила в Тиходонске уже двадцать лет и стала здесь своей. Они виделись только один раз, много лет назад, когда Джафар освободился из тюрьмы. Но это не имело значения, в крепком, хотя и не слишком богатом по нынешним нормам доме его приняли, как долгожданного гостя. Неизвестно, был ли этот порыв искренним, скорей всего нет, потому что по кавказским меркам Джафар не являлся примерным сыном и гордостью рода, скорее наоборот. Но и сама тетя Мисиду, выйдя замуж за армянина, нарушила законы гор. Может быть, это, может, тоска по родным краям примирила ее с беспутным племянником, об истинной роли которого в криминальной жизни города она, впрочем, и не догадывалась.
Джафар жил здесь один, ни с кем из своих бойцов отношений не поддерживал и долгое время вообще не выходил из дома. Только через две недели он позвонил Рамазану, третьему доверенному лицу после Султана и Роберта.
– Салам! Как дела? – говорить приходилось порусски, потому что Рамазан был кумыком, и на родных наречиях они не понимали друг друга.
В техническом управлении РУОПа автоматически включился магнитофон.
– Это ты?.. – собеседник сдержался и не назвал Джафара по имени. Не прошедшие специальной подготовки люди имеют своеобразное представление о конспирации. – Какие дела... Наших выгнали из города, почти никого не осталось. И ребята разъехались... А тебя ищут повсюду, говорят, за голову награду объявили...
– Я их маму делал! – дерзко сказал Джафар, хотя по спине пополз холодок. Но выказывать страха нельзя никому. – Как Роберт, Султан?
Дежурный оператор быстро набирал номер отдела обслуживания сотовой связи.
– Роберт поправляется, Султану похуже. Но врачи говорят, все нормально будет. Ты где?
– Хочешь награду получить? – нехорошо усмехнулся Джафар, и Рамазан поежился, будто воочию увидел эту усмешку.
– Зачем обижаешь? Нам и так досталось. Не надо было это, последнее, делать... Они вообще как взбесились!
– Ты мне указывать хочешь?
– Не только я, все так считают. Все ребята. И земляки очень недовольны. У них торговля пропала, дела пропали. Большие убытки!
– Кто именно недоволен?! – зарычал Джафар. – Ты мне прямо скажи!
– По телефону много не надо говорить. Встретимся, расскажу.
– Дурак! Я с трубки звоню, не по проводам! Кто тут подслушает!
Рамазан помолчал.
– Вся община недовольна. Люди к мулле ходили. Он тоже сказал, что ты не прав.
– Связь через четвертый ретранслятор в Нахичевани, – ответил наконец диспетчер отдела обслуживания. – Сигнал довольно сильный, трубка в радиусе до километра.
– А ты как считаешь? – заскрежетал зубами Джафар.
– Ты мне как брат... Но...
– Горный шакал тебе брат, а не я! – Джафар нажал кнопку отключения.
– Для пеленгации необходимо повторение связи, – сказал диспетчер. – И достаточная длительность сеанса. Возможно, удастся не с первого раза...
– Ясно, спасибо.
Через двадцать минут распечатка разговора легла на стол Лиса. К ней была подколота схема Нахичеванского района. Черная точка отмечала нахождение четвертого ретранслятора, окружность вокруг – зону, из которой велся разговор.
Лис тщательно изучил схему. В окружность попадал старый чугунолитейный заводик, часть парка, огромный пустырь, несколько жилых кварталов. В принципе, звонить могли откуда угодно, но вряд ли Джафар скрывается в подвале литейного цеха или вырыл землянку на пустыре... Он вызвал Попова.
– Свяжись с райотделом, пусть участковые отработают этот район, – он показал остро отточенным карандашом. – Частный сектор, домов не очень много, они и так знают, у кого он может жить.
Попов кивнул и просмотрел распечатку.
– И приглядеть за Рамазаном?
– Да. А если Джафар еще выйдет на связь и удастся взять пеленг...
– Конечно, это все упростит.
Но оба понимали, что второго сеанса в этом районе может и не быть. Оставшись один. Лис долго сидел в задумчивости, неподвижно глядя перед собой. Один звонок Кресту – и все... Его псы, не заботясь о законности и интересах людей, прочешут этот участок столь густым гребнем, что Джафар не выскочит. Но... Эта идея ему не нравилась. Не только ворам западло сотрудничать с ментами. Настоящему менту стыдно помогать ворам. Одно дело – использовать их в своих интересах, совсем другое – работать с ними рука об руку... Уж слишком грязные руки...
Правда, они выполнили свои обязательства, и СОБР разгромил отряд чеченских боевиков. Но это вовсе не значит, что и Лис должен проявлять ответную расположенность. Здесь не следует быть чересчур щепетильным, иначе получится, что уже не ты их используешь, а они тебя. Мировая практика такова, что тактические уступки бандитам и террористам отменяются при первом удобном случае. Только российский премьер-министр мог обещать неприкосновенность кровавым бандитам, поставившим на колени целый город, и сдержать слово! Лучше бы выполнял обещания регулярно платить зарплату и поднимать уровень жизни своего народа...
И все же... Весь уголовный Тиходонск знает, что сказанное Лисом обязательно воплотится в жизнь. Именно на этом основаны многие сделки, позволяющие раскрыть преступления! Что же держит его на этот раз? Люди! Если бы Джафар скрывался в подсобке чугунолитейного завода или на пустыре, он бы, не задумываясь, сдал его ворам! Пусть не сам, чтобы не опускаться до их уровня, – поручил бы тому же Лешему или кому-нибудь еще... Но, пуская разнузданную шпану бесцеремонно шарить по жилым домам, он становится заодно с ними и выступает против живущих в тех домах ни в чем не виноватых людей! Нет, ребята, извините! Пусть на этот раз я буду для вас фуфлометом!
Лис аккуратно спрятал схему и распечатку в сейф. Угрызения совести его не мучили.
Тем временем Джафар собирался выйти в город. Ему надоело сидеть в четырех стенах, к тому же получалось, что он утратил контроль над ситуацией, потерял авторитет и лишился всех своих сил. Надо поправлять дело. А инструментов, с помощью которых он привык это делать, не было ни одного: ни автомата, ни гранаты, даже пистолет он бросил в больнице! Надо забирать...
– Рэкет наглеет, – жаловалась тетушка Мисиду. – Раньше по тридцать платили, сейчас по пятьдесят требуют!
Она торговала на Нахичеванском рынке кустарными изделиями – пуховыми платками, ковриками, шерстяными носками, мужскими свитерами толстой вязки, ажурными женскими кофточками.
«Собаки, – зло подумал Джафар. – С копеек наживаются! Взять их за горло, передушить по одному... Ничего, еще доберусь до вас, паскуды!»
– У нас в Махачкале такого никогда не было... Там порядка больше, уважения больше...
– Конечно, – согласился Джафар, хотя хорошо помнил то время, когда сам обкладывал данью торгующих именно на Махачкалинском рынке. – Ничего, что я шляпу Ашота надену?
Муж тетушки был шофером-дальнобойщиком и сейчас находился в очередном рейсе.
– Конечно, надевай.
Она не спрашивала, куда и зачем он идет после столь длительного затворничества. На Кавказе не принято задавать такие вопросы мужчине. У него свои дела, он сам знает, когда и как их решать.
Джафар стал перед зеркалом, повернулся боком. Надвинутая на лицо шляпа скрывала наиболее узнаваемые черты внешности: прическу, лоб, брови... Если еще прикрыть глаза и сбрить усы-стрелочки... Но сбривать усы он не хотел. Это позор, потеря лица. Каждый скажет, что Джафар струсил настолько, что поменял внешность. А трус не может восстанавливать справедливость, ему остается только спасать свою шкуру.
Джафар достал трубку мобильной связи.
Ее выхода в эфир с нетерпением ждала автоматика технического управления РУОПа.
Он задумался. Кому звонить? И что говорить? Мол, у меня силы хватит, еще не все потеряно? По телефону это прозвучит неубедительно, как оправдание. Другое дело – появится он сам с пушкой за поясом! Да, звонок только испортит дело.
Он хотел сунуть «мотороллу» в карман, но тетка заинтересованно протянула руку.
– Какой маленький телефончик... Можно посмотреть?
Рука у Мисиду была высохшей, темной и морщинистой.
«А ведь она не старая, – внезапно подумал Джафар. – Сорок с небольшим... В „Тихом Доне“ гуляют бабы и постарше! Вырядятся и вертят жопами, мужиков завлекают. А наши женщины рано вянут... Когда приберу к рукам этот городишко, она у меня будет бесплатно торговать. Нет, всем нашим женщинам бесплатно разрешу торговать, а Мисиду вообще отдам пять ларьков, пусть командует...»
Далекий от сантиментов и желания сделать комунибудь добро, он сам удивился внезапно пришедшей мысли. Видно, сказалась оторванность от дел, расслабляющее воздействие домашнего уюта и родного языка, на котором пыталась говорить Мисиду и которого он почти не понимал. Тетка, конечно, не потянет пять ларьков, да и одного не потянет – там требовать надо, за продавцами следить, а у нее все разворуют... И если всех женщин из Дагестана от оплаты освободить – что получится? Убытки большие – раз... И потом, все остальные тоже захотят – осетинки, ингушки, чеченки... Начн