Руководители областного и городского УВД не опровергали подобных оценок, гйрдились отсутствием молодежных преступных формирований, перерастающих в организованные криминальные группировки.
Начальник отдела областного УВД полковник Гребковский напрямую связывал этот факт с собственной деятельностью.
– Я тогда был замначем в Пролетарском, – любил вспоминать он. – И вот объявляется у нас группировка бритоголовых. Кожа, заклепки, цепи, бошки до синевы выбритые... Начинают погоду в районе делать: драку в кафе учинили, танцплощадку разогнали. Вдруг узнаем: собираются в Голубином парке тусовку устроить, отвязаться на полную катушку, чтобы весь город о них заговорил!
Здесь полковник усмехался.
– Тогда ни ОМОНа, ни чертона не было – за все отвечали территориальные органы. Собрал я своих людей – человек тридцать, в штатском, с дубинками, помните, маленькие, раскладные, с шариком на конце... Как дали! В пух и перья! А потом патрули в форме прибыли – похватали, кто остался, и на пятнадцать суток! И все – кончились бритоголовые! Без фуражек на улицу не высовывались, пока не заросли! И вот уже двадцать пять лет никаких молодежных стай!
Такое объяснение грешило прямолинейностью и не вполне соответствовало действительности.
В Тиходонске имелись дворовые и уличные команды, но были они малочисленными, раздробленными и не делали погоды. За последние двадцать лет только однажды произошел массовый эксцесс: возбужденная выступлением популярной столичной рок-группы толпа молодежи после концерта устроила дикий марш по центральной улице, разбив несколько стекол и повредив пару автомобилей.
Все остальные молодежные преступления совершались мелкими группами и носили традиционный характер, что выгодно отличало Тиходонск от Казани или Набережных Челнов.
Не случалось до поры до времени в городе высокопрофессиональных «заказных» убийств, демонстративных взрывов и других актов, характерных для организованной преступности. Но это не означало отсутствия организованных преступных групп.
Из четырех имеющихся группировок наиболее дерзко действовали ленгородская и речпортовская.
Лентородцев возглавлял Артур Пахальян по прозвищу Итальянец – двадцати восьми лет, не судимый, в прошлом профессиональный картежник катала. В последние годы занимался полукриминальным и чисто криминальным бизнесом: «держал» огромный вещевой рынок «Супермаркет», заставлял оптовиков по дешевке сдавать товар его реализаторам, получал дань с каждого места, курировал всю проституцию в районе. Ядро группировки составляли тридцать человек, для разборок с конкурентами имелись двенадцать бойцов...
У речпортовцев старшим был Валет – двадцатипятилетний Миша Квасков, его влияние охватывало набережную, грузовой порт и круизные пассажирские теплоходы. Активных членов около сорока, пятнадцать боевиков.
На счету ленгородцев были похищения людей, пытки, требования выкупа. Имелись данные о совершенных ими нескольких убийствах.
Люди Валета сожгли три коммерческих ларька и обстреляли дом неуступчивого начальника порта. В их активе имелись также разбойные нападения и тяжкие увечья.
Несколько раз руоповцы хватали группировщиков, но дела разваливались: умышленные преступления превращались в неосторожные; тяжкая статья оборачивалась легкой, свидетели вдруг меняли показания, потерпевшие забывали обиды, гуляющие на свободе «под подпиской» обвиняемые уезжали неведомо куда...
(Отсутствие реальных уголовных дел превращало Тиходонскую организованную Преступность в мираж. Она была, но вместе с тем как бы не существовала, хотя специалисты РУОП уже ощущали приближающийся вал насилия.
Неизвестные взорвали бомбу под дверью коммерческой фирмы «Весна»; Коммерсанты заявили, что не знают, кому это понадобилось.
Кто-то заложил взрывчатку в «мерседес» банного короля Карамелько, но, благодаря случайности или низкой квалификации исполнителя, хлопнул только взрыватель, основной заряд не сработал. Карамелько тоже выразил полное недоумение по поводу случившегося, однако тут же продал новую сауну конкуренту.
Конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило даже в городах области.
В молодом Степнодонске, поднявшемся двадцать лет назад посередине прожженной яростным южным солнцем ковыльной степи вместе с атомным заводом, так и не запущенным в строй, выстрелы и взрывы гремели постоянно. Около десятка разномастных группировок то и дело сводили между собой счеты, делили сферы влияния, убирали конкурентов.
Это было наглядно, зримо и привлекало внимание общественности, журналистов, юристов. На фоне Степнодонска еще отчетливее бросалось в глаза благополучие областного центра, что особо подчеркнула специальная группа по изучению тиходонского феномена.
Специальная группа была создана Комитетом по безопасности Государственной думы. Решение о ее формировании носило гриф «секретно», персональный состав известен очень узкому кругу высших должностных лиц страны.
Начальник Севере-Кавказского РУОП Василий Михаилович Нырков был вызван в Главное управление по борьбе с организованной преступностью МВД России по обычным рабочим вопросам. Два дня он бегал по кабинетам, «решая», «увязывая», «согласовывая» и «выбивая». Командировка подходила к концу, когда его вызвал начальник Главка.
Генерал-майор Сиротин всегда лично встречался с начальниками региональных управлений, поэтому Нырков вызову не удивился. И встреча прошла как обычно.
– Во сколько у тебя поезд? – спросил генерал, прощаясь.
– В восемнадцать пятьдесят, – ответил Нырков.
– Значит, времени еще много, – Сиротин смотрел внимательно, и Нырков почувствовал, что сейчас услышит чтото необычное.
– Поедешь в одно место, там все узнаешь. Машина ждет. Потом водитель отвезет в гостиницу за вещами и на вокзал. Успеешь... Сиротин ободряюще хлопнул полковника по плечу.
«Одно место» оказалось спецобъектом. Осматривая длинный глухой забор из желтого кирпича, глаз телекамеры над автоматически сдвигающимися воротами, замаскированно укрепленный КПП без вывески, опытный Нырков пытался определить: какому ведомству принадлежат гектары огороженной, территории неподалеку от центра Москвы, симпатичный трехэтажный особняк, вышколенная подтянутая охрана. Но подобные «точки» не имеют индивидуальных примет, хотя родовая принадлежность определяется достаточно четко: хозяином в равной мере может быть Федеральная служба контрразведки или Служба внешней разведки, с меньшей вероятностью-МВД: там все проще, хотя это правило имеет и ряд исключений.
«Ладно, увижу людей – разберусь», – решил Нырков.
В небольшом уютно-комфортабельном конференц-зале собралось около полутора десятка человек. Хотя все были в штатском, Нырков безошибочно определил трех гражданских: офицеры не носят длинных волос, бород и не одевают на ответственные совещания джинсы с кроссовками. Знакомых лиц полковник не видел до тех пор, пока в президиум не прошли министр внутренних дел, директор ФСК, председатель комитета по безопасности Госдумы Ильюшков и представитель администрации Президента России со звучной фамилией Князев.
Первым занял место за трибуной Ильюшков.
– Борьба с преступностью из правовой проблемы превратилась в проблему политическую, – без предисловий начал он. – Страх за свою безопасность испытывает большая часть населения, люди недовольны властью, неспособной их защитить. Это может сыграть негативную роль во время следующих выборов и вызвать антиправительственные выступления уже в самое ближайшее время.
Ильюшков отхлебнул из хрустального стакана густо-янтарный чай.
– Крайне недовольны свободой действий преступников деловые круги. Невозможность заниматься нормальным бизнесом, постоянный прессинг со стороны криминальных структур, реальная угроза жизни – все это отталкивает влиятельных, состоятельных предпринимателей от органов государственной власти... О каких долгосрочных перспективах можно говорить, если и население, и бизнесмены тяготеют к популистским обещаниям этого клоуна Закатовского?
Председатель поставил стакан на место.
– Далее. Лоббирование криминальных кругов достигло такой силы, что ни один действенный закон не может быть принят! Проекты вязнут в комитетах и комиссиях, обрастают сотнями поправок, уточнений, дополнений – и тонут под их тяжестью!
Ильюшков обвел собравшихся внимательным взглядом.
– Вы понимаете, что это значит?
– Что принимаются законы, выгодные преступникам, и проваливаются опасные для них, – громко сказал один из гражданских – длинноволосый, с нездоровым испитым лицом. Голос у него был скрипучий, – силовые" министры поморщились.
Нырков подумал, что скорее это реакция не на голос, а на смысл сказанного.
– Ну, может, не совсем так, но довольно похоже, – нехотя признал выступающий и продолжил: – В подобных условиях очень важно найти новые, эффективные методы борьбы с преступностью. Ведущим криминологическим учреждениям страны было дано задание комплексно изучить проблему, и они обнаружили необычную закономерность, получившую название «феномен Тиходонска».
Нырков вздрогнул.
«Сейчас драть будут! – подумал он. – Что же они такое откопали? Раз вытащили на высокий уровень» могут и погоны сорвать..."
Но обстановка не походила на привычную кадровую расправу. Никто не приказывал встать, не тыкал пальцем, не требовал объяснений.
– Дело в том, что Тиходонск – город высокой деловой активности с традиционно преобладающей долей, теневых доходов. Множество национальных общин. Господствующее географическое положение – ворота Северного Кавказа. Обилие мигрантов. Близость к «горячим точкам» – зонам боевых действий. Все эти факторы должны были вызвать бурный рост преступных сообществ и связанных с их деятельностью преступлений. Тиходонск в оперативных сводках по организованному криминалитету должен стоять в одном ряду с Москвой, Санкт-Петербургом, Екатеринбургом, Владивостоком!
Ильюшков сделал паузу.
– Но на самом деле Тиходонск относится к числу благополучных в этом смысле городов! Значит, существует мощный антикриминогенный фактор, который следует обнаружить и использовать в предупредительно-профилактической работе. Для этого и создана наша группа...