Чародеи заряжали алоирские артефакты ровно три дня. Предполагалось, что каждый из них отдаст кристаллам столько энергии, сколько посчитает нужным, однако те оказались настолько прожорливы, что некоторым магам пришлось делиться с ними волшебством несколько раз.
На меня же почти никто не обращал внимание. Единственным человеком, который постоянно находился поблизости, был Элерон Эфлер.
На следующий день после разговора в алоирском парке, он явился в мой гостиничный номер и со смехом сообщил:
– Вуур считает тебя неблагонадежной, Леонора. Представляешь, он велел мне за тобой присматривать. Старик думает, что ты можешь выкинуть какой-нибудь фортель.
– Разве он ошибается? – усмехнулась я тогда.
– Нет. Теодор чрезвычайно прозорлив.
Благодаря этой прозорливости мы с Эфлером были неразлучны. Утром я приходила в Главное святилище и несколько часов проводила в его кабинете. Предполагалось, что все это время я буду читать тексты, посвященные ритуалу Небесной пыли, а также слушать и запоминать инструкции господина Лорри, касающиеся этого обряда.
Разговаривали мы действительно много, но совсем на другую тему. Элерон подробно и обстоятельно изложил мне свой план по проникновению в пещеру небесного колодца, и мы долго его обсуждали.
– Пещера находится здесь, в Главном святилище, – сказал мне маг. – В подвале, прямо под кабинетом Теодора Вуура. Чтобы добраться до ее входа, нужно открыть еще одну дверь – зачарованную, и преодолеть длинный коридор.
– В этом коридоре наверняка скрыты ловушки.
– Ну, разумеется. Пусть тебя это не тревожит. И с дверью, и с ловушками я разберусь сам.
О, я в этом не сомневалась. А еще была абсолютно уверена, что наша авантюра увенчается успехом. Меня заботило другое: как я буду объясняться с Иденом Рииком, Теодором Вууром и другими светлыми магами, когда Колодец небесного огня поднимется на поверхность. Вырвавшись на волю, он наверняка разнесет Главное святилище на куски и затронет ближайшие дома и трактиры. Прибавим к этому тайное сотрудничество с темным магом, срыв серьезного ритуала, непослушание вышестоящему чародею…
Оставалось надеяться, что победителей, восстановивших магическое равновесие реальности, судить все-таки не будут. В противном случае, меня ждут большие проблемы. За все эти выкрутасы ковен, как минимум, лишит меня должности главы ордена Светлого пламени, а то и вовсе отправит в изгнание.
Между тем, возможное наказание беспокоило меня не так уж сильно. Тихая спокойная жизнь, к которой вернется Даламан, гораздо важнее, чем любая кара, пусть даже самая строгая. Я была уверена: Эфлер ни за что не бросит меня одну, и, в случае чего, в изгнание мы отправимся вместе.
Такое положение дел меня вполне устраивало. Потому как представить свою дальнейшую жизнь без Элерона я уже не могла.
Оставаясь наедине с собой, я прокручивала в памяти наши разговоры, вспоминала его голос и жесты. А по ночам видела во сне его глаза.
В том, что мои чувства взаимны, я не сомневалась. Эфлер не говорил мне о любви, однако я чувствовала ее всем своим существом. Горячие взгляды, нежные, будто случайные прикосновения, горячие поцелуи, которыми он так любил покрывать мои пальцы…
После разговоров в Главном святилище мы шли гулять по городу. Бродили по улицам и скверам, обедали в ресторанчиках, шутили и смеялись. Прохожие бросали на нас лукавые взгляды, а знакомые чародеи обсуждали горячий роман, вспыхнувший между помощником верховного мага и хранительницей пятого ритуального кристалла.
Я же, как никогда, чувствовала себя счастливой. А до сплетен мне не было никакого дела.
Во время прогулок мы обсуждали самые разные темы: магическую службу, связанные с ней курьезы, веселые проделки коллег и многое другое.
Как-то раз, когда мы любовались на театральной площади танцующими фонтанами, я попросила:
– Расскажи о своей семье, Эл.
– У меня нет семьи, Леонора, – ответил он тогда.
– В Татеме ты говорил, что когда-то у тебя были братья.
– Когда-то – да, были. И братья, и родители, и даже дед. Они умерли, когда мне исполнилось двенадцать лет.
– Умерли одновременно?
– Да. Мы тогда жили в Хэмме – большом поселке в степной части континента. Те края славятся плодородными почвами, поэтому все местные жители занимаются земледелием. Моя семья им тоже занималась. У нас был большой огород и маленький сад, в котором росли сливы и яблоки. А еще мои дед и отец держали кузницу. Работали они на совесть, поэтому их очень ценили. Они мастерили ограды, калитки и сельхозинвентарь для всего региона. Соседи были уверены, что мы с братьями продолжим кузнечное дело, расширим его и, быть может, даже откроем небольшой заводик.
– Но соседи ошиблись.
Эфлер кивнул.
– К сожалению, да. Через два дня после моего двенадцатого дня рождения на Хэмм налетел ураган. Там и до этого бывали сильные ветра, однако к такому поселок оказался не готов. Ураган повалил деревья и заборы, сорвал крыши с сараев и некоторых домов. В тот вечер пострадали около двухсот человек, пятеро из которых погибли. Эти пятеро были членами моей семьи. Наш дом во время урагана попросту развалился на части. Я единственный остался в живых. Меня спасла магия – она пробудилась, когда мне на голову стал падать потолок. С ее помощью я сумел отшвырнуть от себя деревянные перекрытия, а потом выбрался на улицу. Поначалу я даже не понял, что произошло. Чародеев в моей семье никогда не было, и о волшебстве я почти ничего не знал…
Элерон замолчал. Несколько секунд он смотрел, как сверкают на солнце струи фонтана, а потом продолжил:
– С тех пор у меня особое отношение к ураганам, цунами и землетрясениям. Знаешь, я много размышлял о гибели своих родных. Пытался понять, почему это случилось. Почему наш большой дом, который казался нерушимой твердыней, рухнул, как трухлявая хижина. Почему отец, дед и старший брат – сильные умелые мастера, днями и ночами пропадавшие в кузнице, не нашли времени, чтобы укрепить свое жилище.
Он коротко вздохнул.
– В поселке не нашлось никого, кто пожелал бы взять к себе осиротевшего подростка, поэтому после похорон родителей меня отправили в приют. А оттуда почти сразу перевели в магический интернат – к другим юным чародеям. Там я пробыл около года. Когда выяснилось, что к темной магии я тяготею больше, чем к светлой, меня взял под крыло темный ковен. Его колдуны сначала определили меня в спецшколу, а потом в один из магуниверситетов.
– Тебе, наверное, жилось несладко.
Эфлер пожал плечами.
– Среди моих сверстников было мало сирот. И в школе, и в университете учились в основном дети из благополучных обеспеченных семей. Многие из них очень гордились своим происхождением и считали, что те, кто беднее них, являются людьми второго сорта. Мне пришлось хорошо потрудиться и головой, и кулаками, чтобы они поняли: неуважения в свой адрес я не потреплю. К счастью, в ковене всегда считали, что в воспитании молодежи самым главным являются дисциплина и усердное изучение магических наук. С дисциплиной у меня было не очень, зато в учебе я здорово преуспел. Это помогло мне заручиться поддержкой многих преподавателей и, в конце концов, выбиться в люди.
А еще научиться думать, хитрить и изворачиваться.
Что ж. Порой эти качества тоже бывают полезны.
– А что с твоей личной жизнью?
Элерон вопросительно приподнял бровь.
– Как вышло, что ты до сих пор не женат?
По его губам скользнула улыбка.
– Я не видел в женитьбе необходимости. До последнего времени.
Эфлер взял мою руку и, склонив голову, нежно поцеловал запястье. Я почувствовала, что краснею.
– Теперь твоя очередь рассказывать, – произнес Элерон, переплетая мои пальцы со своими. – Где находятся твои родные, Леонора?
– Там же, где и твои, – грустно улыбнулась я. – Они тоже умерли, но естественным образом и сравнительно недавно – пять лет назад.
– О…
– Моя история не так интересна, как твоя. У меня была самая обычная семья. Правда, без братьев, без сестер и без деда с бабушкой. Я оказалась поздним ребенком. Очень поздним. Когда я появилась на свет, друзья моих родителей уже нянчили внуков. Папа и мама жили в небольшом городке неподалеку от Татема. Там у них был дом и своя кондитерская лавка. Папа с помощниками выпекал торты и пирожные, а мама их продавала. У них все было хорошо: отличные доходы, куча постоянных покупателей, прекрасные взаимоотношения… А вот ребенка не было. Это их очень расстраивало, Эл. Они пытались стать родителями много лет: лечились, прибегали к услугам всевозможных колдунов, и все без толку. В какой-то момент господа Сиил смирились, что навсегда останутся бездетными. И вдруг выяснилось, что у них скоро появится дочь. Для мамы и папы это стало настоящим чудом.
– Они, наверное, очень тебя любили.
– О да, – снова улыбнулась я. – Они меня обожали. И я их тоже. У меня было самое счастливое детство на свете, самые нежные и понимающие родители. С моим появлением у них настала вторая молодость. Они играли со мной в куклы, прыгали по лужам, наряжали меня в нарядные платья, учили готовить печенье и шоколад. Родители во мне души не чаяли, Эл. А когда узнали, что я являюсь волшебницей, были счастливы, как дети.
Я заправила за ухо прядку волос.
– Они умерли через полгода после того, как я окончила университет. Первым ушел отец. Лег спать и не проснулся – во сне у него остановилось сердце. Я тогда находилась в Татеме, трудилась в госпитале и готовилась к посвящению в главы ордена Светлого пламени. Папа находился в преклонном возрасте, и в его смерти не было ничего необычного, однако она здорово меня потрясла. Осознавать, что родители не бессмертны всегда очень тяжело.
Элерон мягко обнял меня за плечи.
– Мама умерла через две недели после папиных похорон, – тихо сказала я. – Ее горе было так велико, что она не смогла с ним смириться, а потому угасла, как свечка. После ее смерти я с головой ушла в работу. И нахожусь там до сих пор.