Поскольку меццо-тинто дает бархатистый оттиск, то для придания изображениям четкости при многокрасочной печати применялся и комбинированный способ – когда одна-две краски наносятся меццо-тинто, а еще одна-две – высокой или плоской печатью; таким образом достигался необходимый контраст, но и не терялась глубина фона и плавность переходов. Печатается меццо-тинто либо с медных форм (на плоской машине), либо, если употребляется ротационная машина, непосредственно со стального вала, который имеет в качестве «одежды» нанесенный при помощи электролиза слой меди – он и становится в данном случае печатной формой. Перенос изображения осуществляется следующим образом: готовится негатив с тонового изображения, который после изготовления направляется на ретушь (поскольку в данном способе невозможно ретушировать саму доску, как это делается в цинкографии или автотипии). Одновременно готовится такой же негатив с текстовых полос. Наиболее удобно, когда негативы не стеклянные, а пленочные, поскольку предстоит их монтировать в форму, то есть разместить и зажать между стекол в нужном расположении. При этом, как раз в момент монтажа формы, можно делать то, что потом будет представлено фотомонтажом – соединять куски негативной пленки по замыслу художника книги. Когда все негативы закреплены между стекол, делается фотокопирование готовой формы на пигментную бумагу – примерно так, как это производится при изготовлении гелиогравюры; и тогда же, следующим шагом, на эту пигментную бумагу проецируется растровая сетка (она может быть и крестообразной, и без четкой геометрии – так называемая корешковая). Но цель и характер растровой сетки тут иные, нежели в автотипии, – она идет поверх изображения, то есть будет в результате пробельной (ведь речь идет, как мы помним, о глубокой печати – изображение печатается за счет краски, помещенной вглубь печатной формы). То есть при перенесении на печатную форму собственно изображение будет находиться в углублениях ячеек этой растровой сетки.
Затем эта пигментная бумага (промежуточная форма меццо-тинто) переносится на медь, оставляя на медной форме пигментно-желатиновую массу различной толщины, после чего происходит травление меди раствором хлорного железа. Причем травится форма единожды, в одной емкости, но с переменой растворов от наиболее к наименее насыщенному; исключение составляют шрифтовые формы, которые травятся только крепким составом. Полученная форма после промывки и высушивания может быть передана на печать. В отличие от автотипии и цинкографии, формы меццо-тинто, нанесенные на вал, после печати тиража всегда стираются, и дополнительный тираж не может быть напечатан – для этого потребуется заново готовить печатную форму.
При печати в машине для меццо-тинто должен присутствовать собственно ракель – приспособление, при помощи которого с поверхности печатной формы снимается излишек краски; он проходит как раз по линиям нанесенной растровой сетки и тем самым оставляет их чистыми, а изображение будет переноситься на бумагу из углублений между линиями растра. И чем глубже протравлен фрагмент формы, тем больше туда помещено краски и тем темнее будет этот участок при печати. Поскольку краска для меццо-тинто берется довольно жидкая, то, «расползаясь» в процессе печати, она затем практически не оставляет на бумаге линий от растровой сетки – если в светлых местах и так нет краски и линии растра сливаются с гладким фоном, в темных местах краска после отнятия формы от листа бумаги перетекает на линии растра. То есть в результате, в отличие от автотипии или цветного офсета, мы не видим на отпечатке заметного глазом растра, что, безусловно, крайне важно при печати изображений.
Одноцветная печать меццо-тинто производилась красками специфических цветов, собственно характерных для монохромной меццотинтной ракельной печати – сепией, синевато-дымчатым, оливковым и прочими подобными оттенками. Но производилась и печать в несколько цветов (когда для каждого цвета готовилась своя медная доска). Однако цветное меццо-тинто глубокой ракельной печати требует совершенно исключительного мастерства от художника по ретуши, который должен был готовить негативы для изготовления печатных форм; именно по этой причине всегда все формы одного изображения должен был доводить до окончания один мастер. Цветное меццо-тинто в ракельной печати – крайне редкое, чаще употреблялся описанный комбинированный способ. Тираж при печати меццо-тинто на ракельной машине в советские годы был достаточно велик – форма выдерживала до 75 тысяч отпечатков при печати на плоской машине и до 200 тысяч – на ролевой.
Трафаретная печать в той области, которую мы рассматриваем (антикварная книга), получила наибольшее распространение в конце XIX – первой половине XX века. И в нашем случае трафаретная печать, в сущности, не является полиграфической техникой – поскольку она не была механизирована, то есть если и была техникой, то совершенно оригинальной, а не полиграфической в понимании машинного полиграфического производства. В большинстве случаев, если говорить о книжной графике, трафаретная печать употреблялась не соло, а в дополнение к какому-либо полиграфическому приему, и основной ее целью было добавление цвета в иллюстрации. Технологически это было незатейливо: для нанесения цвета на конкретный участок готовилась форма из картона с соответствующей прорезью, при печати форма эта закрывала основную часть листа, а по отверстию печатник проводил тампоном с краской. В результате, когда форма поднималась, отдельный участок имел раскраску определенного цвета. Форма для трафаретной печати чаще исполнялась из картона с определенной пропиткой, чтобы краска не деформировала его. Впоследствии, с появлением различных гибких материалов, формы исполнялись из пленок, пластмасс… Число цветов обычно диктовало число необходимых форм. В способе трафаретной печати можно отметить два основных вида. Оба они имеют непосредственное отношение к книге и книжной графике – это возникший на исходе XIX века во Франции пошуар и родившаяся в начале XX века шелкография. Главная их разница состоит в том, что формы у пошуара – открытые, а у шелкографии – сетчатые.
Пошуар (трафарет, фр.) – это в чистом виде трафаретная печать, когда окно формы, которое при нанесении краски дает цвет определенному участку на бумаге, полностью открыто. То есть это обычный принцип трафарета, известный нам еще с детского сада или кружка «умелые руки». Формы обычно делались из картона со специальной пропиткой, позволявшей ему не разбухать от краски. Родилась эта техника, как можно понять из названия, во Франции. Причем, когда она получила массовое распространение, уже давно существовали и цветная литография, и хромолитография. Но пошуар при книгоиздании имел ряд значительных преимуществ, основных два: во-первых, поначалу и вплоть до конца 1910‐х годов раскраска пошуаром была дешевле, нежели печать многоцветных изображений способами цветной печати; во-вторых, при раскраске пошуаром имеется возможность получить в результате ровно такой цвет, какой хочется видеть художнику или издателю. И оба эти преимущества придавали пошуару импульсы к развитию.
Возможность иллюминирования иллюстраций и заставок в книгах, напечатанных монохромными способами, оказывалась выгодной для издателей. Ведь далеко не каждая типография на рубеже XIX–XX веков (да и в дальнейшем) имела машины для цветной печати. Особенно же важно то, что трафаретная раскраска оказывалась много более натуральной, чем несовершенная тогда многокрасочная печать, да и в принципе нанесенная вручную краска, подобранная художником, – почти всегда намного удачнее, сочнее и выглядит как оригинальная ручная раскраска. Впрочем, трафаретная раскраска пошуаром и есть ручная раскраска де-факто. Именно последнее связывает пошуар не столько с техникой утилитарной книжной иллюстрации, сколько с изобразительным искусством, причем уже наряду с оригинальными техниками.
В начале XX века пошуар занимал положение наравне с литографией или офортом. Сложность употребления пошуара (трафаретной печати) в художественных изданиях состояла в том, что недоставало мастеров для изготовления точных форм, при поочередном наложении и раскраске которых на лист достигалось бы живописное изображение, лишенное неточных переходов (либо пробельных мест между двумя красками, либо наложения одного цвета на другой с неминуемой темной полосой). Именно поэтому для пошуара чаще употреблялась гуашь, чем акварель, – в силу меньшей прозрачности, а также бархатистости после высыхания. Однако мы встречаем раскраски в этой технике и в России. Скажем, в некоторых русских изданиях начала XX века, чаще в виде библиофильского изыска (типография «Сириус»), или же в детских изданиях 1920-х.
Страной, где пошуар достиг своего совершенства, как опять же следует из его названия, стала Франция. Здесь число трафаретов, а соответственно и цветов, могло превышать десяток. Четкость нанесения и чистота переходов во французском пошуаре настолько совершенны, что неспециалист обычно принимает раскраску пошуарами за ручную. Многие русские художники, книги с иллюстрациями которых издавались во Франции, увидели свои произведения именно в этой технике. В 1920‐х годах и типографии Германии также активно использовали пошуар, особенно если речь идет о библиофильских изданиях или издательствах – ведь пошуар всегда демонстрировал, что издание конкретной книги не было только машинным производством.
Практически всегда раскраска пошуарами производилась по имеющемуся контуру, нанесенному типографически, – обычно это цинкографический рисунок или, что реже, – автотипия. Сразу вспоминаются немецкие переиздания 1920‐х годов «Книги Маркизы» с иллюстрациями К. А. Сомова, где из восьми штриховых иллюстраций три обычно имеются в раскрашенном виде («Влюбленные», «Поцелуй», «Дама с собачкой»). Раскрашены они именно пошуарами. Или же французские книжки издательства Трианон – «Дафнис и Хлоя» с иллюстрациями Константина Сомова, «Принцесса Вавилонская» Вольтера с иллюстрациями Льва Зака и прочие книги серии.