Первые картонажи – предтечи издательских переплетов – появились в конце XVIII века в Европе; они представляли собой картон, на который была наклеена обложка (как гравированная, так и печатная, цветная или монохромная, варианты печати в данном случае были различны). Собственно, картонаж довольно долго назывался в России папочным переплетом, когда изготовлялась единая «папка» – крышки с корешком, – в которую вклеивался сшитый и обрезанный книжный блок. Временами издательский картонаж был замечательно изысканным, особенно это проявилось в изданиях альманахов и календарей начала XIX века (как французских, так и немецких) – в этих случаях картонаж, выклеенный цветной глазированной бумагой, имел картонный или даже шелковый футляр, а обрез книги золотился.
Однако подходящее для придворных календарей исполнение не могло быть пригодным для книг, которым предстоит более продолжительное употребление, нежели один год, а круг обращения не ограничен придворным штатом. И долго картонаж казался чем-то скорее модным, нежели подходящим для широкого применения в книгоиздании. Тот факт, что он был дешев в производстве, постепенно утвердил его место в зияющей пустоте между совершенно ненадежной обложкой и дорогостоящим владельческим переплетом. В пушкинское время мы видим, что многие издатели пытаются сэкономить, одновременно и привлекая покупателя, издавая часть тиража в картонаже, цена которого хотя и превосходила цену экземпляра в обложке, но была значительно ниже, чем если бы книгу в обложке пришлось переплетать самому. То есть картонаж некоторое время оказывался единственным вариантом, когда покупатель мог приобрести сравнительно дешево книгу и, с одной стороны, не тратиться на ее переплет, а с другой, без опаски поставить ее на книжную полку.
Но действительный прорыв в этом вопросе в России был произведен как раз М. О. Вольфом, который уделял много сил и изобретательности именно усовершенствованиям издательского картонажа – многокрасочности печати, последующему прессованию папки, нанесению уже непосредственно на готовую папку золочения и так далее. Книги для отрочества, которые Вольф старался издавать в таких цветных картонажах, быстро завоевали любовь читателей; а вслед за этим им было налажено и изготовление папок из коленкора, то есть между недорогим картонажем и подоспевшим к нему на смену коленкором есть непосредственная связь. При этом картонаж (папочный переплет) не ушел в небытие, а получил в XX веке свое особенное развитие, являясь наиболее массовым (и по-прежнему дешевым) видом книжного переплета.
Издательский же переплет из коленкора, который в общем-то по своему названию и ассоциируется с издательским переплетом как таковым, во-первых, достиг значительного совершенства как технологически, так и эстетически, и, во-вторых, практически вытеснил владельческий переплет, оставив его лишь для переплета тех книг, которые изначально выходили только в обложках. Многие издатели практиковали одновременно издание одних и тех же книг как в обложках (наиболее дешевый вариант), так и в издательских переплетах. А некоторые, к примеру А. Ф. Маркс, издавая собрания сочинений русских писателей в выпусках, рассылали к ним затем и издательские крышки, чтобы можно было дешевле переплетать их у обычных мастеров; так же поступал и А. С. Суворин с капитальными изданиями вроде «Иллюстрированной истории Петра Великого» А. Брикнера. При советской власти нередко часть тиража выходила в обложке, часть – в переплете, почему на многих книгах середины XX века всегда ставились две цены – к примеру, «Цена 1 руб. В переплете 1 руб. 50 коп.».
Этот тип переплета связан исключительно с областью коллекционирования антикварной книги. Облачение книги в такой переплет может иметь несколько целей, из которых основных две: первая – приведение антикварной книги в товарный вид для дальнейшей продажи; вторая – приведение антикварной книги в пристойный вид для собственной коллекции. В сущности, целеполагание не слишком важно для конечного результата – как для первого, так и для второго могут изготавливаться совершенно одинаковые переплеты, но если первые сразу идут в продажу, то вторые должны дождаться своего часа и после смерти собирателя также пуститься в море антикварной книжной торговли. Обе цели объединены стремлением улучшить коллекционную сохранность и, соответственно, стоимость экземпляра.
Как мы уже сказали чуть выше, разговор мы ведем именно о библиофильских переплетах, то есть таких, которые выполнены квалифицированными мастерами-переплетчиками из качественных, претендующих на исключительность материалов, с применением традиционных для классического книгопереплетного искусства инструментов. А потому переплеты в жанре «переплетем ваш диплом/диссертацию срочно и дешево» мы не рассматриваем вовсе, поскольку таким манером проще всего покалечить антикварную книгу, но точно уж не сберечь ее для потомков.
Вопрос о том, делает ли новый владельческий переплет книгу лучше в коллекционном плане, является предметом дискуссий. Как и в случае с реставрацией книжного блока, новый переплет – дело тонкое, и точно так же, как выбеленный блок антикварной книги может только испугать собирателя, так и переплет, который сияет свежеположенным золотом, может вызывать отнюдь не симпатию.
Поскольку мы говорим не о массовом явлении, а все-таки о достаточно камерной области, то здесь все зависит от переплетного мастера, а также от издания, которое он взялся одеть в новый переплет. Наверное, приемлемым был бы способ начала XX века, когда книги посылались для переплета за границу и приходили обратно в первоклассном одеянии. Однако законодательные трудности с пересечением антикварными изданиями государственной границы заставляют и нас, и других собирателей отказаться от мысли переплетать книги где-нибудь в Париже, где и мастеров хороших больше, и делают они свою работу быстрее, аккуратней и даже дешевле. К тому же едва ли не главный страх коллекционера состоит не в том, что переплетом книга будет обезображена, – все-таки один переплет можно заменить на другой, а вот если книга или блок будут повреждены (обрезаны, выбелены) или же пропадут бесследно, то будет трагедия. Потеря шедевра коллекции может стоить здоровья собирателю.
В России, как показывает наш опыт, проблем с переплетчиками довольно много: во-первых, трудно найти того, кто умеет хорошо переплетать антикварные книги в принципе; то есть существует большой отряд «эксклюзивных переплетчиков», которые навсегда обезобразят вашу книгу, произведя на свет чудовище, и таких – абсолютное большинство; хотя все-таки существует несколько (полагаю, около пяти) мастеров, которым можно доверить антикварную книгу. Но тут подстерегает уже вторая проблема: отвратительный вкус переплетчиков в принципе. Эту проблему можно решить только тогда, когда вы имеете возможность наблюдать и контролировать весь процесс переплета вашей книги – от подбора кожи и мраморной бумаги до тиснения украшений и заглавия. Однако трудно найти столько свободного времени, да и переплетчик не будет особенно рад, если стоять у него над душой. Кроме того, большинство переплетных мастеров имеют не только устойчивое и твердое осознание собственной гениальности и неповторимости, но и стремление всегда сделать «лучше, чем было заказано». Последнее – совершенный бич, потому никогда нельзя быть уверенным, что чудесный вкус переплетчика, а также спонтанность и смелость его решений не испортят вам хорошую книгу. Обычно происходит именно таким образом.
Постоянно отмечается стремление переплетчиков (хотя и владельцы тут порой проявляют не меньшее старание) сделать для книги нечто роскошное и помпезное – многие пытаются «забабахать» такой переплет, что наворачиваются слезы. Особенно это касается цельных кожаных переплетов, которые всегда были наиболее трудными в изготовлении. Современные же мастера, дабы взять за работу бóльшую сумму, не брезгуют делать такой переплет для любой книги. А ведь часто такие переплеты, особенно роскошные, портят книгу, совершенно не сообразуясь ни с эпохой ее издания, ни с ее содержанием.
Последние обстоятельства – эпоха и содержание самой книги – должны быть тем критерием, исходя из которого планируется тип нового переплета для книги. И, безусловно, когда вы все-таки решились заковать в переплет книгу, которая, к примеру, не должна быть в нем в принципе (типа поэтических сборников 1910-х), то намного уместнее здесь будет картонаж на манер картонажей А. Шнеля начала XX века, нежели густо унавоженный золотом кожаный переплет из шкуры близкого переплетному мастеру марокканского козла.
В Москве есть несколько мастерских, где с большой долей вероятности книгу вашу не испортят, и результатом можно будет удовлетвориться; но не стоит забывать, что большинство других мастеров так ее отделают, что вы будете страдать до конца своих дней, глядя на это чудо. Сложность тут в том, что нормальный переплет, не роскошный, а качественный и красивый полукожаный, скажем так – ординарный, редко стоит дешевле 100 долларов за корешок (это – цена частного мастера для частного же заказчика, без всяких посредников). Некоторые коллекционеры и антиквары давно имеют своих знакомых мастеров, которых они практически взрастили, прививая им вкус и обязательство ничего не изобретать. И мы с коллегой, признаться, имеем хорошего мастера, с которым начали работать лет двадцать назад, но и до сих пор, по чести сказать, существует непредсказуемость – никогда нельзя наперед угадать, как получится конкретная книга; будет ли она хороша, как остальные, или же вкус и рука мастера дадут осечку.
Но наш вариант – крайне редкий: большинство как дилеров, так и коллекционеров безуспешно ищут «своего» мастера, которому можно было бы довериться. Конечно, бесконечные коробки антикварных книг, которые ждут своего часа быть переплетенными, чтобы встать потом на полку магазина – это наиболее простой вопрос, а вот найти того мастера, который переплетет хорошо что-то вроде прижизненного Пушкина – это уже серьезно. У нас, к слову, была в коллекции пара изданий, которые долгие годы оставались не в самом л