Вот так, сукины дети! Победа!
— Взять живым! — уже в который раз командует Стрельцов.
Только у Холода, кажется, иное мнение по этому поводу.
— Не-ет, — хрипит он, снимая с пояса нож. — Не дамся.
Я стою в двух шагах, но даже не пытаюсь ему помешать. А когда рядом оказываются бойцы спецназа, становится уже поздно.
Холод, не колеблясь, вонзает нож себе в горло и резко дёргает. Вскрывает сам себя, как грёбаную консерву. Кровь хлещет из распоротого горла.
Александр смотрит на меня единственным оставшимся голубым огнём и даже ухитряется рассмеяться.
Кровь пузырится на ране, и жуткий смех напоминает бульканье. А через мгновение глазной конструкт гаснет.
Холод мёртв. Убил сам себя.
— Твою мать! — орёт Стрельцов. — Ярый, сюда!
— Ярый погиб, командир, — говорит кто-то.
— Кто ещё исцелять умеет? Гром! Ты где?
— Здесь! — раздаётся голос за спиной.
Оборачиваюсь и вижу, как в зал вбегает второй отряд. А вместе с ними…
— Лиза! — восклицаю я.
Да, это она. Царица моих влажных фантазий. Воительница, при виде которой у меня в душе звучит музыка.
Когда её нашли и освободили, Лиза не стала сидеть на месте. Взяла автомат и тоже отправилась в бой. Красавица моя.
Бегу навстречу, а Караева неожиданно отбрасывает автомат и заключает меня в объятия.
— Спасибо, — всхлипывает она. — Спасибо, что пришёл за мной.
— Пожалуйста, — отвечаю я, поглаживая её по волосам. — Как я мог тебя бросить. Видишь, даже кремлёвский спецназ поднял.
— Дима, — Лиза отстраняется от меня и смотрит в глаза. — Твой друг, Валера… Он…
— Да ну нафиг, — цежу я. — Убили?
— Не уверена, — Кара качает головой. — Его принесли ко мне в комнату и бросили на пол. Я была связана, не могла проверить. По-моему, он не дышал.
— Пульса вроде не было, — говорит Гром, сидя возле трупа Холода. — Этому тоже уже ничем не поможешь.
— Я должен сам убедиться, — бросаю я. — Пойдём, Лиза. Отведи меня к Валере.
— Куда собрался, Могила? — бурчит Стрельцов. — Операция провалена. Надо покидать здание и возвращаться в Москву.
— В смысле, операция провалена? Мы спасли мою возлюбленную.
— Как ты меня назвал? — ошарашенно шепчет Лиза, но я не обращаю внимания.
— И Валерыча тоже спасём. Даже если он мёртв, тело я здесь не брошу.
Алексей смотрит на меня, а потом машет рукой.
— Ладно. Холода тоже надо забрать.
— Идём, — хватаю Кару за руку и веду к выходу.
Быстрым шагом двигаемся по коридорам, переступая через трупы. Пара бойцов на всякий случай следует за нами. Скоро добираемся до комнаты, где держали Лизу. Заходим внутрь и видим Валеру.
Он сидит на полу, держась за голову. Лицо покрыто запёкшейся кровью. Но Смирнов определённо жив. Сто процентов.
Твою-то мать…
Смотрю на него и не верю, что всё действительно так произошло. Сука.
Валера поднимает на меня взгляд и улыбается:
— Магистр Дум.
Хмыкаю и иду к нему.
— Сколько раз тебе говорить, дружище. Просто Дима.
Помогаю ему подняться и обнимаю.
— Прости меня, Валера.
— За что? Ты же меня спас.
Ничего не отвечаю, просто отпускаю его и говорю:
— Идём.
— Что вообще случилось? Где я?
— Ты что, не помнишь?
— Каша в голове какая-то. Кажись, мне здорово врезали, — он морщится, ощупывая голову.
— Вернёмся в Москву, подлатаем тебя. Да ты и сам себя подлатаешь, — смеюсь я и легко толкаю Валеру в плечо. — Целитель ты или нет?
— Ага, — улыбается Смирнов. — Главное, что я жив. Теперь всё будет хорошо.
«Да, конечно, — думаю я. — Не сразу, но через какое-то время всё будет просто отлично».
Глава 24Подготовка
«Дум», — басит в мыслях Дюббук.
Блин, как приятно слышать его обычный голос. Не то что детский.
«Смешным ты всё-таки был карапузом, Дюба. Я рад, что ты теперь такой же, как раньше».
«Ага, спасибо, — как-то недовольно бурчит демон. — Я хотел сказать кое-что».
«Говори».
«Я нигде не чувствую Сигиту. Её здесь нет».
«Ну правильно, Холод же помер».
«И что? Он не был демоником! Я-то знаю, поверь. Там другой способ связи. Короче, раз он сдох, то Сигита должна была оказаться здесь. Но её нигде нет. Рогами клянусь».
«Вот оно как, — вздыхаю я. — Что ж, понятно. Теперь уже точно понятно».
«Что тебе понятно?»
«Многое. Потом расскажу».
«Почему потом?» — не понимает Дюббук.
«Надо так. Что-то ещё?»
«Да. Знаешь, мне кажется, что Холод не до конца разорвал нашу с ним связь. Просто приглушил. Я её тоже никак не ощущаю… Но интуиция подсказывает».
«Ага. Ясно. Разберёмся, не переживай. У меня уже есть одна идейка».
— Внимание, — раздаётся у меня в шлеме голос Ветра. — Вижу машины на горизонте. К нам гости.
— Могила, валить пора, — говорит Гром.
— Да слышу я. Для этого что, артефакт надо отрубить?
— Его нельзя отрубить. Надо покинуть здание.
— Понял. Тогда пошли. Валера, ты сам идти можешь?
— Угу, — мычит тот. — А что с этим… Холодом?
— Ему конец, — мрачно говорю я. — Айда.
Вместе со спецназом покидаем здание. Павших забирают с собой, и тело Холода тоже. Из бойцов отряда погибли двое, ещё несколько получили раны. Но Гром уже их подлечил.
Как только выходим на улицу, Стрельцов достаёт спутниковую рацию и докладывает о результатах.
— Дум, — тихо говорит Лиза, подойдя вплотную ко мне. — Что ты там брякнул, в той комнате?
— Когда?
— Ты сказал, что я твоя возлюбленная. Скажи, ты дебил? Или это очередная попытка…
— Да ну тебя, — машу рукой. — Знаешь, я подумал, что и правда влюблён в тебя. Уже давно. Просто сам в это не верил и думал, что просто хочу затащить тебя в постель. А это не так.
— Такими вещами не шутят, — хмурится Караева.
— А я и не шучу, прикинь.
— Машины близко, — говорит тем временем Ветер с крыши. — Через три минуты здесь будут.
— Сколько? — спрашивает кто-то.
— Три легковушки, два автобуса. Хрен знает, сколько там людей может быть.
— Охранные арты всё же сработали, — бурчит Гром. — Обосрался ты, Чача.
— Иди на хрен, — отвечает тот. — Задачу я выполнил.
— Не сраться! — рявкает Алексей. — Поступил приказ удерживать оборону до прибытия подкрепления.
— Нафига? — вырывается у меня.
— Я приказы не обсуждаю. Отдали — выполняю. Где Прыжок? — Стрельцов оглядывается.
— Здесь.
— Вот блин. Я уж подумал, ты тоже двухсотый. Короче, отправляй Могилу, заложников и тело цели в Кремль. Остальные — занимайте позиции.
— Так, стоять, — говорю я. — Вам что, помощь не нужна?
— Пригодилась бы. Но приказали тебя вернуть. Прыжок, давай.
— Мне здесь точно не место, — бубнит Смирнов, трогая разбитую голову.
— Да ладно тебе, Валерыч. Уверен, ты бы смог помочь, — скалюсь я.
Честно говоря, я и сам не горю желанием оставаться. Но помочь ребятам был бы не против.
Ладно, если уж таков приказ, придётся отправляться.
Я догадываюсь, почему император или кто-то уполномоченный отдал бойцам такой приказ. В здании может быть лаборатория, где варили зелье перерождения. Или даже готовые образцы.
Только сомневаюсь я, что это так. На месте Холода я бы заранее всё уничтожил.
Прыжок творит заклинание телепортации. Серебряная вспышка — и мы оказываемся во дворе Кремля. В том самом, откуда отправились сюда.
— Фуф, — облегчённо выдыхаю.
Операция продлилась максимум час вместе с разведкой. Но у меня такое чувство, что я вернулся из далёкого путешествия.
Тело Гарканова доверили тащить мне. Как только я понимаю, что мы на месте, тут же бросаю его на землю. К нам сразу же со всех сторон бегут целители и охранники Кремля.
— Осторожнее! — раздаётся голос. — Нам с ним ещё работать!
— С кем? — смотрю на труп. — Он же мёртвый.
Мне не отвечают. Но я и так понимаю, в чём дело. С ним собираются работать некроманты — чтобы вызвать дух Александра и попытаться выведать нужную информацию.
Фиг у них что получится.
Среди быстро окружившей нас толпы возвышается фигура императора. Он решительно идёт вперёд, и перед ним все расступаются, как волны перед линкором.
— Докладывай, — требует Пётр Романович.
— Ваше… величество… — мямлит Лиза и кланяется.
Впервые вижу, чтоб она так потерялась. Оказывается, даже Кару можно заставить смутиться. А я думал, она непрошибаемая.
Хотя, подозреваю, в душе у неё сумятица по другой причине. По той, что я наконец-то признался — я чувствую к ней больше, чем просто желание переспать.
Ну а что? Когда её похитили, я осознал, что это действительно так. Я бы любую из своих девчонок побежал спасать, конечно. Но с Лизой всё иначе.
Я чувствовал, что если она пострадает, я никогда себя не прощу. А если она вдруг умрёт — я тоже сдохну. Может, не физически. Но душа моя точно умрёт.
Такие вот дела. Сопливо? Ну, немножко. Зато правда.
Император не обращает внимания ни на Лизу, ни на Валеру, которым уже занялись целители. Смотрит только на меня, бросив короткий взгляд на тело Холода.
— Разве Стрельцов не всё рассказал? — спрашиваю я.
— Докладывай, — глаза императора вспыхивают жарким пламенем. — Повторять в третий раз не буду.
— Ну, как скажете. Докладываю: прибыли на место, проникли в здание, вступили в бой. Победили Холода. Он получил белую пулю в ногу, а потом взял нож и сделал с собой вот это, — указываю на глубоко перерезанное горло Гарканова. — Всё.
— Всё?
— Да, — вру я.
На самом деле это не всё, но рассказывать пока что никому не собираюсь. Даже Петру Романовичу.
— Зачем ему убивать себя? — хмурится государь.
— Наверное, пытался ошейник перерезать.
Ого, какая чёрная шутка. Сам от себя не ожидал. Но мы с императором понимаем её смысл.
Пётр Романович хмыкает и качает головой.
— Ладно. Позаботьтесь о них, — говорит он целителям. — До скорой встречи, магистр.