Идем, все тропинки (дело зимой было) невнятно заканчиваются. Понятно, что вокруг дороги, трассы, типа МКАД, Ленинского, но выйти никуда не можем. А впереди мужичок, росточком невелик, лет под 60–70, в костюмчике спортивном, стареньком таком. Трусцой бежит, то почти стоит на месте, то выдох-вдох-руки-на-ширине-плеч-начинаем-гимнастику… Моя подруга еще мне говорит: «Пошли скорее, он местный, знает, как отсюда выйти».
Ну, идем-стараемся, а мужичок, посмеиваясь, трусит тихонечко по тропинке, вроде на месте стоит, а как мы шагу ни прибавляем, ни на метр ближе не оказываемся! Тут у меня в башке торкнуло: «Быстро, говорю, идем в противоположную сторону! Это же леший нас уводит!» И, через минуту вышли к остановке автобуса!
Единственное, что я не могу понять: как мы очутились в этом отрезке леса? Мы, чтобы попасть туда, должны были пересечь автомобильную дорогу хоть один раз! Я потом по картам проверял. Но мы шли чисто по лесу…
Следующей зимой я снова захотел пойти в ту сторону на разведку. Только свернули на дорожку, ведущую туда, как черный дятел закричал свою песню… Я немедленно развернулся и ушел обратно!
Однако, летом этого года мы-таки пошли еще раз по той дорожке, дятел уже не кричал, и я увидел просто крохотный участок леса, где блудить негде в принципе! С той поры хожу там и никаких непоняток».
Ну, а теперь, в продолжение темы пространственно-временных провалов, первая история Никиты из начала его письма:
«Я очень здравомыслящий и практичный человек, не верю в мистику и бога, в том числе. Но…
В году этак 1997-м я пришел с работы утром (у меня сменная работа) и прилег отдохнуть, а жена с маленькой дочкой пошли прогуляться. Я не спал, просто отдыхал в горизонтали, слушал музыку, что-то почитывал. А через пару часов забеспокоился: что-то долго ходят мои-то, дочка еще маленькая, ей сложно столь долго ходить! Еще через час звонок в дверь – мои пришли и сходу: «Где ты был?!».
Их история: они через час вернулись домой, позвонили в дверь, и никто им не открыл. Стучали, звонили, растерялись и пошли снова гулять. Но супруга отметила: еще когда вошли в подъезд, было странное ощущение, что все не так, как обычно! Вроде, все такое же, как всегда, а что-то не так… Когда им никто не открыл, по наитию снова вышли на улицу. На улице все, как и всегда. Погуляли еще, попробовали снова зайти в дом. На этот раз ничего необычного не почувствовали. И я им тут же открыл и удивился тому, что долго ходили.
Какая-то параллельная реальность?..»
Проще всего было бы сказать: да ты просто уснул в этой своей диванной «горизонтали», брателло! И проспал, не услышав, звонок!.. И я бы даже не стал включать эту историю в книгу, если бы не одно обстоятельство…
В этом случае нужно обратить внимание не на канву событий, а на ощущение какой-то странной ненормальности окружающего бытия, «перекошенности пространства», которое мы наблюдали с вами и ранее в некоторых историях. Именно такое ощущение часто сопровождает подобные провалы в «параллельную реальность». Напомню для примера кусочек истории про парня, который ходил к другу ремонтировать компьютер:
«И вот остается до его дома метров 500 (а шол я не около дороги а по дворам) и замечаю что как то пусто стало во дворах. Понятно что лето жара, но обычно в каждом дворе хотя бы одного человека но встретишь. И тихо, только ветер шелестит листвой. Даже в детсаду что напротив его дома пусто, хотя день будний. И освещение такое как в НФС Моствантед (компьютерная игра – А. Н.), короче не естественное, цвета в одной гамме оранжево белой…»
Ну, а напоследок еще одно свидетельство. Я приводил его в первой книге трилогии – «Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов». Это письмо летчика М. Иванова, присланное им в адрес Русского географического общества. Обратите внимание на необычные ощущения от того «перекошенного» пространства, в котором находится летчик. А также на огромные размеры этой странной аномалии (курсив мой):
«…было еще одно событие, которое мне надолго запомнилось… ничего подобного ни я, ни другие летчик и больше не встречали в небе.
Наша эскадрилья выполняла обычные полеты во вторую смену, день с переходом на ночь. Летчики подтверждали классную квалификацию в условиях ночи. Маршрутные полеты, перехваты, пилотирование в зонах.
Я должен был выполнять маршрутный полет, а потом перехват с майором Юрием Ивановичем Савиновым. Сначала целью был я, а потом он, работали „друг по другу», как у нас говорили.
Необычность атмосферы я почувствовал сразу после взлета. У меня никогда не было иллюзий крена или перевернутого полета, а здесь я не верил своим глазам. Воздух вокруг самолета как будто скручивался, будто кто-то его выжимает, как сырую тряпку. При этом не было облачности, хорошо были видны наземные ориентиры, звездное небо. Появилось чувство беспокойства. Мне приходилось быть в различных ситуациях, порой аварийных, но голова при этом была ясная, а действия четкие. Здесь же было иное, не страх, нет. Чувство, что ты столкнулся с чем-то опасным, необъяснимым и одновременно интересным и завораживающим.
Я уткнулся в приборную доску, набрал высоту, выполнил задание и стал возвращаться на аэродром. Лечу, узнаю населенные пункты на земле, факелы горящего газа, которых было много по республике, и вместе с тем себе не верю. Тут уж наверняка придет в голову мысль: „А не дурак ли я?»
Юрий Иванович летел впереди меня на несколько километров. Он уже находился в районе аэродрома, когда я услышал его голос в эфире: „Подскажите курс от 2-го к 3-му развороту». Это он, находясь на маршруте полета по кругу, когда видны даже самолеты на взлетной полосе, решил себя проверить. Он был опытнейшим летчиком, в свое время летал на „МиГ-25», как мы шутили, видел круглую землю, и вдруг такое. Я понял, что не только у меня подобное чувство.
Когда мы приземлились, собрались в „курилке», к нам стали подходить другие летчики: Женя Царев, Петя Чакин, будущий чемпион СССР по самолетному спорту. Они рассказывали про такие же ощущения. Майор Царев обронил фразу: „В такую ночь запросто можно сломать себе шею». Вдруг полеты прекращаются, узнаем, что в соседнем полку, в Ставрополе при заходе на посадку погиб майор Леонов. Впоследствии комиссия установила причину: летчик перепутал дальний и ближний приводы, произвел посадку до полосы, от удара сработала катапульта, и парашют не успел раскрыться.
Майор Леонов знал на этом аэродроме каждый кустик, ему было больше 40 лет, для нас это „старик» с таким опытом, какой нелегко наработать. Истинную причину его гибели знали только мы…»[21]
Я выделил в этом кусочке курсивом только то, что касается личных ощущений летчика, поскольку именно это считаю самым важным, самым показательным в такого рода историях…
Глава 2. Кошкина, Гулиа, само по себе…
Когда про подобные случаи читаешь в книгах, тебе просто интересно. Но если твой знакомый говорит тебе, что с ним нечто подобное произошло, делается как-то неуверенно на душе. Чувствуешь, что неведомое подошло к тебе совсем близко и дышит прямо в лицо. Куда бежать?
Вам легче, вы это читаете в книге. А вот я ушами слышал. Рассказываю… Как вы уже поняли из заголовка, первая история будет от Кошкиной, вторая от моего самого любимого на свете профессора Гулиа, а третья… ну, когда до третьей доберемся, сами все увидите…
Это было примерно в 2010 году, плюс-минус год. Участники событий: сама Кошкина, ее бывший муж Сергей, ее троюродная сестра Ленка и крестная – мать Лены, приехавшая из Пензы. Место происшествия – Измайловский парк, куда они пошли гулять. Кошкина парк этот знает, как свои пять пальцев, потому что живет рядом и постоянно гуляла там с детьми. Ленка же в этом парке каждый день бегает, соответственно, лесок ей тоже прекрасно знаком. Сергей тоже всегда жил рядом и знает парк, правда, он вскоре девушек покинул и пошел домой. А теперь слушаем рассказчицу:
– В общем, мы вошли в парк и пошли к Лебедянскому пруду, как обычно. Дорога знакомая, асфальтированная, да там плутать и негде. Дошли, потусовались немного и пошли по той же дороге обратно – вот ровно домой, не сворачивая. Идем-идем минуты четыре, и вдруг я вижу перекресток и три красивые сосны – две с одной стороны, одна с другой. Говорю девчонкам: «Давайте обнимем сосны и зарядимся от них!»
Надо сказать, это весьма популярное действо среди бабского пола и японцев, вот любят они от деревьев в лесу «заряжаться». В общем, разошлись наши девки по соснам. Кошкина прислонилась спиной к своей сосне и вдруг почувствовала, что ее будто какая-то сила к земле пригнула башкой.
– Был резкий наклон головы вперед, хотя до земли я конечно макушкой не достала. Поднимаю голову и спрашиваю: «А мы где?» Потому что не было на нашей дороге этих трех сосен отродясь! И сейчас их там нет. И как только я это сказала, вдруг вижу – резко закатилось солнце, как-то вдруг стемнело и куда-то пропал весь народ. Никого. Тишина. Луна на небе полная видна. И я вдруг понимаю, что никогда тут раньше не была – при всей исхоженности парка. Звоню Сергею: «Мы заблудились!» Причем, звонила я ему по простому телефону, а не через мессенджер – интернет не работал, и я даже карту не могла посмотреть. Вдруг вижу – идет седой дедушка в белой рубашке. Зову его: «Мужчина! Мы где?» – «Что, заблудились?» – «Да». – «Ну, пойдемте со мной…» Идем и минут через пять выходим на дорогу с другой стороны парка. Ну, никак такое расстояние нельзя преодолеть ни за 5, ни за 15 минут! Мы потом уже и на карту в гугле смотрели – слишком далеко. И ведь практически на одном месте топтались, все трезвые были… Так и осталось загадкой.
Равно как остались загадкой для профессора Гулии те два случая «телепортации», которые с ним произошли в его жизни…