– Почему?
– Сказал, будто у нас с ним какие-то разные энергии, и я могу ему повредить. Было похоже, что он просто сильно испугался… Но поскольку приспособить этот подарок природы мне было некуда, эта способность оказалась немонетизируемой, она у меня потом исчезла без тренировок[30].
Второй проявившейся после смерти способностью Иванова была следующая…
– Во время учебы на биофаке я много тренировался, работал над телом, потому что была мысль уйти в большой спорт. На учебу времени оставалось мало. А усвоить надо было много, потому что экзамены впереди. Я начал везде таскать с собой учебник. И однажды заметил, что лучше всего запоминаю в метро. Поэтому во время сессии я специально ездил на «Курскую», вставал у определенной колонны и начинал читать. Это было необыкновенное состояние! В нем я мог поглощать и запоминать гигантские объемы информации. А к экзамену, например, нужно было прочесть и запомнить за два дня две огромные книги – Натали и Догеля – вот такой толщины! И вот находясь в этом состоянии, глядя вскользь на спешащих людей, я замечал, что от них как бы исходит такой сизый дымочек. Который я могу в себя затягивать, и тогда меня на большее хватает: я словно подзаряжался от них. Чем больше принимал сизый дымок в себя, тем лучше шло усвоение материала. Причем, этот сизый дымок я затягивал почему-то не в голову, а в солнечное сплетение. Очень странное ощущение, ни на что не похожее. После таких «процедур» я всегда сдавал экзамены на «4» и на «5».
– А этот дымок, который ты видел на станции «Курская», он исходил как бы от каждого отдельного человека и тек к тебе? – Интересовался я.
– Нет, он исходил словно от всей толпы сразу. Я его видел, он тек мне прямо в грудь, хотя действовал на голову: я начинал быстро усваивать огромные потоки информации. И я старался занять позицию прямо в переходе, чтобы мимо меня в единицу времени проходило больше народу.
– И от всех уворовывал. А они потом, небось приходили домов разбитыми, хе-хе… Что же это за «дымочек» был, интересно?
– Не знаю. Но тогда я вдруг понял, что привидения люди видят именно в таком состоянии. И что привидения «сделаны» из этого вот сизоватого дымка, который в обычном состоянии человеком не замечается. Правда, я лично никогда никаких привидений не видел, хотя очень хотелось посмотреть. Я даже на кладбище ночью ходил, и детей посылал, думал, может, они увидят… Нет. А вот мои мама и бабушка видели! Правда, с обеими это случилось незадолго перед смертью.
– У тебя это, я вижу, наследственное. А как ты относишься к телепатии?
– Не имею мнения по этому вопросу. Но когда я учился после биофака во ВНИИ ГПЭ[31], нам на лекциях рассказывали про давно замеченный экспертами феномен: когда человек приносит заявку на изобретение чего-либо, то в течении трех-четырех месяцев еще примерно десять других людей подают такую же заявку! Идеи реально носятся в воздухе! Я задумался: почему так происходит?.. И знаешь, я как-то осенью вечером посмотрел на небо. Много ли мы смотрим в небо? А я вот почему-то посмотрел. Осенью небо темное, глубокое, и звезды как-то по-особенному ярки. Посмотрел и чувствую – улетаю. Уносит! И понял, что это ощущение мне уже знакомо! Так было, когда я умирал. Я уже был там, среди звезд…
Однако, самым необычным оказался следующий трагический случай…
Это произошло с Ивановым еще в институте. Игоря очень невзлюбила «немка» – преподавательница немецкого. На самом первом занятии у них случился серьезный конфликт, и оскорбленная «немка» поставили себе целью выдавить Ивана из вуза. Учился парень по всем предметам хорошо, да и немецкий знал не сильно хуже остальных в группе, но получал от нее исключительно придирки и двойки. Дело явно шло к несдаче экзамена, провалу сессии и вылету из института.
Причем, тот первый конфликт у них случился буквально на ровном месте. Было так… Поступил наш Иванов в педагогический институт на биофак, сдав химию и биологию на пятерки, а на первом занятии по немецкому языку, «немка» сказала:
– Поднимите руки, у кого «пятерка» по языку?
Люди руки подняли.
– А у кого была «четверка»?
Снова поднялись руки.
– Поднимите руки, у кого была «тройка»?
Поднялась одна рука Иванова.
– Вы не сможете учиться в нашем институте, у нас очень высокие требования, – сказала «немка».
– Но вы меня даже не слышали мою «тройку»! – Возразил Иванов. Переводил-то с немецкого он неплохо и говорил прилично.
– А я вам это докажу! – Сказала «немка» и, поставив перед собой такую задачу, начала ее выполнять и целенаправленно валить Иванова.
Поняв, что с переводом и говорением у него нет особых проблем, она нашла его слабое место – чтение. А читал по-немецки Иванов действительно плохо.
– Я и на русском-то вслух плохо читаю с листа, есть у меня такая странная особенность, – удивляется Игорь сам себе. – Поэтому «немка» всех спрашивала переводы или пересказы, а меня – только чтение. Причем, готовить заставляет один отрывок, а читать потом велит другой, незнакомый.
Трудно сказать, за что «немка» так невзлюбила Иванова, но закончилось это преследование тем, что однажды она ясно сказала: «Все, считай, ты здесь больше не учишься!»
И вот тут надо отметить, что получение диплома было для Ивана вещью суперважной. На диплом он был сверхмотивирован. Сам он из простой семьи, живущей в рабочем квартале. Детство прошло в уличных драках, учителя махнули на хулиганистого парня рукой, не веря в его будущность. А ему хотелось всем вокруг доказать, что он не такой дуралей, драчун и тупой качок, каким его окружающие себепредставляют. Доказать всем, что он – человек, что он тоже может это сделать – поступить в вуз и получить высшее образование. Это буквально стало целью его жизни. И потому поступление в институт, преодоление конкурса явилось для него предметом гордости и первой ступенью в системе доказательств. Сорваться теперь с этой ступени означало подтвердить всему миру собственную несостоятельность и веру окружающих в его ничтожность: «Ну, мы же говорили!..» Иванов ради учебы даже в комсомол вступил, хотя всю жизнь ненавидел эту сраную организацию.
Он во что бы то ни стало должен был удержаться в институте!
– Я в школе всегда учился на тройки. И никто в меня никогда не верил. Никто! Даже моя собственная жена. Впечатление, что ли, я такое произвожу?.. Случай был, однажды я встретился со своей одноклассницей через десять лет после школы, когда я уже работал в школе учителем биологии. Она попросила проводить ее до дома, чтобы по пути не пристали хулиганы, и по дороге мы начали вспоминать одноклассников, рассказывать, кто, где…
Поясню: поскольку у Игоря фамилия Иванов, его в школе Ваней звали, кличка была такая. И вот во время этой беседы с одноклассницей очередь наконец дошла и до них самих. Одноклассница и спрашивает:
– Вань, а ты-то где работаешь?
– Да в школе.
– Дворником?
– Учителем.
– Не пизди!..
Тогда ему стало смешно, потому что он и вправду уже работал учителем, а вот на первом курсе после слов «немки» об исключении из института было совсем не до смеха! Ему могли сломать жизнь.
Думаю, внешний залихватский вид Иванова с его вечной простоватой улыбкой, а также его огромные мышцы и троечное прошлое производили на людей обманчивое впечатление. Так было и с той «немкой», которая явно несправедливо вела дело к его выживанию из вуза. Потому гроздья гнева, лохмотья ненависти, куски ярости бурлили в волнах возмущения, кипя и клокоча в котле его раскаленной души. Он уже понимал: или я, или она. Он боролся за свою будущую жизнь. А она – всего лишь портила жизнь из вредности.
Судьбе было угодно, чтобы выжил он. А преподавательницу похоронили.
– Я не думал, что кончится так. И потому был поражен, когда мне сказали, что она внезапно попала в больницу в коме – как раз в те дни, когда стоял вопрос о моем отчислении, на котором она настаивала. У меня был сильнейший стресс тогда. Я ее ненавидел. И вдруг у нее – кома. Совершенно неожиданно! Она была сухощавой, подтянутой и спортивной, 45 лет, следила за собой, никогда не болела, не бюллетенила. И вдруг – эта неожиданная странная кома, а через десять дней ей отключают аппарат. Все были просто шокированы, включая меня. А после известия о ее смерти ко мне подошла одна девочка из нашей группы и сказала: «Я знаю, это ты, гад, сделал!» Я отвел глаза, растерянно забормотал, что это вовсе не я, но внутри себя знал – это сделал я… Я даже знал, откуда, из какого места моего тела вырывался тот хвост энергии, который ее убил.
– Откуда?
– Примерно из того же места, куда я втягивал сизый «дым» на станции «Курской» – из середины живота. Это был такой мощный столб «тумана» сантиметров 10 в диаметре, который я усилием воли выдавливал из себя и направлял в ее сторону.
– Надеюсь, ты никого больше в своей жизни не убивал?
– Нет. Я был растерян и напуган. Я знал, что что-то должно было с «немкой» случиться, но не думал, что все закончится так радикально. Я больше никого физически не убивал. Но мне потом удалось убить одну фирму. Не человека, а его контору. Я просто направил этот пучок энергии или тумана из своего живота на эту фирму. Дело в том, что, когда я в эту фирму пришел, я ее буквально поднял – после моего прихода прибыль возросла в пять раз. Хозяин фирмы нарадоваться не мог. Но потом туда устроился один узбек… Знаешь, есть такие люди, которые не умеют работать, но мастерски умеют плести интриги. Он за моей спиной начал распускать слухи о том, что я ворую, написал на меня донос хозяину конторы. И тот, вместо того, чтобы выкинуть эту бумажку в корзину, затеял какие-то разборки, хотя дело яйца выеденного не стоило. Короче, мне пришлось оттуда уйти. Обида на хозяина у меня была очень сильная. Очень! Я переживал и на эмоциях снова запустил этот механизм – стал выдавливать из себя туманный «хвост» с мысленным ненавистным посылом к фирме. И в течении года она разорилась. Американец, видимо, почувствовал, что это как-то связано со мной, звонил, извинялся, звал обратно. Но я не пошел.