– Эти точки ощущаются пальцем чувствительного человека. Кончик указательного пальца начинает буквально жечь, если точка активна. А активизируются точки, как учит китайская традиция, если болен соответствующий данной точке орган. И поскольку разным точкам на теле соответствуют разные внутренние органы, то, когда орган заболевает, по «горячей» точке можно поставить диагноз. Однако, анатомически эти точки никак не определены, потому в их существовании и связи с внутренними органами многие сомневаются… И вот нам пришло в голову, что, если эта точка на коже и вправду активизируется во время болезни органа, значит, там должен быть избыток АТФ – аденозинтрифосфорной кислоты, которую производят митохондрии клеток. А значит, должен быть избыток фосфора, в том числе фосфора радиоактивного с периодом полураспада в несколько дней, который постоянно образуется под воздействием бомбардирующих Землю космических лучей. И мы решили промерить бета-излучение активных точек! У нас как раз тогда появился самый компактный в мире гейгеровский счетчик величиной с пуговицу. Стали экспериментировать, благо один наш коллега сильно заболел тогда бронхитом. Где находится легочный меридиан мы знали, нашли по описаниям активные точки, обвели фломастером, и минут двадцать коллега у нас лежал на кушетке, а мы над ним колдовали. И действительно обнаружили в активных точках выброс в целых три фона! То есть активная точка больного фонит радиацией (электронами – А. Н.) втрое больше, чем кожа на соседних участках…
По итогам эксперимента можно было напечатать неплохую статью в каком-нибудь биофизическом журнале, ведь никому раньше в голову не приходило мерять что-то подобное. А следующим шагом можно было бы сделать на этом принципе диагностическое оборудование, чтобы ловить на ранних стадиях самые разные болезни. Но в связи с начавшимися в стране перестроечными событиями ученым уже стало не до того.
– Слушайте! А ведь не только диагностическое оборудование можно было бы сделать! – Возбудился я, когда впервые услышал про это от Ковалева. – Но и лечебное! Ведь если точка активна и «светит», встречное воздействие на нее, оказало бы лечебный эффект. Вы не думали об этом?
– Конечно, думали, и конечно можно было бы, но нам вскоре в связи с полным развалом страны и науки стало уже не до побочных исследований. Наука рухнула вместе с рухнувшей империй, и пришлось просто физически выживать, где-то искать заработки. Мы вагоны пошли разгружать…
К чему я вам рассказал эту историю про БАТы, ведь ничего в ней чудесного нет, обычный научный эксперимент? А к тому, что именно на почве увлечения восточной медициной и активными точками с группой Ковалева произошла другая история, удивительнее которой я не слышал в своей жизни. Я вообще-то много странных историй слышал, коими и делюсь с вами в этой книге. Возможно, какие-то из них вы сочтете совсем уж невозможными. Но лично я считаю самой поразительной именно эту. Да и сам Ковалев ее назвал потрясающей.
Итак, физики из ОИЯИ вместе с Ковалевым увлеклись китайской медициной, что не удивительно: в конце восьмидесятых годов, когда начало рушиться Единственно Верное Учение, открылись шлюзы и информация обо всякой всячине хлынула потоком, многие тогда увлеклись ею. Не стал исключением и Ковалев, у которого в роду по отцовской линии все мужчины были врачами. Причем, этому увлечению способствовало еще одно обстоятельство – в ОИЯИ работал монгол, доктор физико-математических наук по фамилии Чултэм. Его все так и звали по фамилии, поскольку имя у монгола было трудновыговариваемое. Этот самый Чултэм детство провел в буддийском монастыре, куда его отдал отец. Там мальчишка учил китайский язык и всю вот эту восточную мудрость – меридианы, активные точки, инь-ян, влияние на человека расположения планет и всякое такое… А потом судьба сделала его нормальным физиком. Но монастырское прошлое однажды выстрелило, причем, самым неожиданным образом: настоятель того монастыря, где провел часть своего детства Чултэм, дал ему на время для изучения несколько пластин, которыми в их монастыре лечили, прикладывая пластины к активным точкам.
Дело в том, что существуют четыре вида воздействия на биологически активные точки. Первый всем известен – иголками… Второй способ – прижигание точек полынными трубочками… Третий – акупрессура, когда нужно давить и вращать активную точку пальцем. А четвертый способ – аппликация, то есть прикладывание к активным точкам разных веществ или предметов. Вот как раз диски для прикладывания Чултэм и привез в тогдашний СССР из отпуска.
Происхождения этих круглых пластин никто не знал, они передавались в монастыре монахами из поколения в поколение. Сколько им лет, тоже неизвестно – монастырская легенда гласит, что дискам тысячи лет и подарили их монахам, якобы, «звездные люди».
Пластины представляли собой блестящие металлические диски диаметром 18 см и толщиной в миллиметр. РФА[33] показал, что они сделаны из нержавейки – железо, хром и разные добавки. Для справки: человечество научилось делать нержавейку только в начале XX века, в то время как дискам этим, по уверениям монахов, сотни или тысячи лет. Монахи кладут эти диски на активную точку, и лечат диски за счет невидимых глазу отверстий, которые расположены в центре диска в виде своего рода сита. Так гласит предание. Настоятель, зная, что Чултэм – физик и очень известный гражданин в их стране, дал ему под честное слово с возвратом два диска для исследования. Все-таки он был человеком XX века, и ему было интересно, права ли легенда.
Ребята Ковалева положили диски под электронный микроскоп и к своему полному потрясению увидели в центре диска сквозные отверстия диаметром в несколько сотен нанометров. Сито, невидимое глазу, которое монахи тщательно промывали водой после каждого использования. Кстати, эти нержавеющие лепешки почему-то притягивались-прилипали к телу и требовалось некоторое усилие, чтобы их оторвать.
– Мы естественно, сразу задумались, как такое вообще можно сделать? Первое, что приходит в голову – пробить лазером. Мы даже делали попытки, у нас был мощный азотный лазер. Но эти отверстия были сделаны явно не лазером, потому что лазер дает оплавленные края. А здесь края были ровные, словно сверло работало сверхтонкое. Но при этом в канале на стенках не было никаких следов инструмента, они были абсолютно гладкие. Да и разве можно себе представить сверло диаметром в 500 нанометров?.. В целом сетка отверстий образовывала определенную структуру или решетку. Диаметр самого этого ситечка в центре диска я сейчас уже не помню. Кажется, в районе 5–6 миллиметров. И лечебный эффект оказывали именно эти отверстия. Причем, что интересно, диаметр отверстий был разным на разных дисках, на одном он соответствовал длине волны зеленого цвета, а на втором диске – другому частотному диапазону. Поскольку отверстия глазом не видны, диски с разным диаметром наноотверстий были помечены значками из неизвестного алфавита…
Через эти невидимые глазом отверстия физики пропускали полихромный свет и получали на выходе свет монохромный: низкочастотное оптическое излучение просто не проходило по длине волны через канальцы, оно «не пролезало» и отсекалось, а короткие волны, которые были много меньше диаметра отверстий, видимо, гасились в переотражениях на стенках канальцев. Причем, на выходе получалась очень интересная интерференционная картина – на разных пластинах разная. Из чего исследователи заключили, что вид интерференции входил, скорее всего, в условия лечения, будучи своего рода кодом.
Что еще интересно знать? Дисков в распоряжении ученых оказалось всего два, но вообще в монастыре их было много – целый ящик, выполненный из массивного на вид, но крайне легкого, «словно пух», материала. Поскольку Чултэм пил с настоятелем чай в дацане, он постучал чайной ложечкой по этому серо-зеленому ящику, в коем хранились диски. Тот отозвался звоном. Металл! Но очень легкий! Титан? Алюминий? Литий?
И хотя настоятель монастыря дал монголу только два диска из нескольких десятков, очевидная разночастотная настроенность их была рассчитана на разные заболевания и точки воздействия.
Глава 6. Полеты во сне и наяву
Раз уж мы закончили прошлую главу Ковалевым, начнем с него же эту. Нет возражений? Если есть, оформляйте в письменном виде и отправляйте почтой России…
В первой истории, которую я сейчас расскажу, Владимир Дмитриевич не был задействован лично, но свидетелями случившегося стали его друзья. Которым он верит.
В общем, есть у доктора Ковалев один знакомый. Он тоже живет в Дубне, но не работает в ОИЯИ. Он тоже доктор наук, только не физических. Он лингвист. Владеет несколькими языками, включая английский, французский и тибетский. Его зовут Том. Имя странное для русского человека, но учитывая, что он русский только наполовину, а сам родом из Улан-Удэ, его можно понять и простить. Зато жена у Тома русская, Нина. Это нормально, как сказала бы доктор Малышева из телевизора.
Зарабатывает Том переводами на современные языки старых тибетских и китайских трактатов, запрос на которые, как ни странно, перманентно высок. И вот однажды случилось так, что приехал к ним в Дубну один тибетец из Непала. Дело в том, что тетя жены Тома заболела, и он выписал из Непала тибетского лекаря, который привез с собой специальные лечебные шарики из трав, а также иголки и штучки для прижиганий. Но пока тибетцу, не владевшему никакими языками, кроме тибетского, выправляли визу, тетушка умерла, поэтому его визит оказался чисто туристическим.
– Ну, Том с Ниной пригласили меня с женой в гости на этого тибетца. – Рассказывал Ковалев. – Поговорили, посидели. Даже фотография совместная осталась где-то. А потом, когда тибетец улетел обратно к себе в Непал, Том с Ниной рассказали вполголоса про него один случай, попросив никому не передавать, чтоб их «за психов не держали».
Был август, тепло. Каждое утро тибетец занимался ретритом, то есть какими-то своими практиками – читал мантры, сидя в позе лотоса на коврике в одних трусиках на берегу Волги. И как-то раз перед самым отъездом, ничего не объясняя, пригласил с собой Тома с Ниной, попросив оставить мобильные телефоны дома. Ну, они проснулись ни свет ни заря и пошли с тибетцем на бережок. Где стали свидетелями настоящего чуда – во время медитации тибетец вдруг прямо в позе лотоса поднялся над своим ковриком и завис. Повисев в воздухе некоторое время, он плавно приземлился на свой коврик.