Но на этом история с диссертацией не закончилась. Для того, чтобы выйти на защиту и предзащиту, мне нужно было пройти некоторые бюрократические процедуры – сдать диссертацию ученому секретарю, чтобы она проверила публикации, заключения, внедрения и всякие иные формальные требования к диссертации. И эта формальная процедура самым парадоксальным образом оказалась вторым моим шагом в мистериальные круги!.. В общем, в конце 1987 года я пришел в кабинет к ученому секретарю нашего института Татьяне Ащиной и сказал, что я сделал диссертацию. Дальше произошло то, чего я никак не ожидал.
Она небрежно швырнула мою диссертацию на стол, закрыла дверь, поставила меня к двери спиной и сказала:
– Смотри на меня!
Я уставился на ученую женщину. Ащина достала из стола две проволоки, изогнутые буквой «Г» (потом я узнал, что они называются рамками, а тогда все всем было в новинку) подходила ко мне, отходила от меня и все время приговаривала:
– Ох, ты смотри, какой!.. Ты откуда такой взялся?
– Кафедра ОМД.
– Ага, ага… Завкафедрой там Потапов ведь? А научный руководитель у тебя кто?
– Шейх-Али.
– Угу, угу… Понятно, понятно… Парень, ты иди пока, тебе позвонят.
Ладно, думаю, спорить не буду, ведь если ученый секретарь не подпишет бумагу, просто не выйдешь на защиту. И долго ждать не пришлось. Вечером того же дня произошло следующее. Позвонили на кафедру, а я был в дальнем корпусе, который возле Горного института, прибежал к телефону, мне говорят: вы должны явиться к ученому секретарю сегодня. И хотя это было довольно поздно вечером, разумеется, я явился.
Ащина велела мне сесть в машину. Я сел в ее «Жигули», мы приехали на набережную неподалеку Смоленской площади – туда, где раньше был индийский магазин «Ганг», к полуподвальному помещению во дворе. У входа стоял охранник в штатском без всяких опознавательных знаков с короткоствольным автоматом Калашникова. Это в 1987-м году-то! Охранник на меня строго посмотрел, и Ащина коротко бросила: «Он со мной!»
Я понятия не имел, куда и зачем мы идем. Помещение, кстати, не очень походило на подвальное, потому что высота потолков была выше двух метров, скорее, оно напоминало большой школьный класс. И в этом классе за партами сидело около тридцати мужчин и женщин самого разного возраста. А впереди стояли доски с мелками. За преподавательским столом сидел огромный дядька в очках с роговой оправой, наполовину лысый, наполовину лохматый. Потом-то я узнал, кто это такой. А тогда Ащина просто сказала:
– Учитель, я его привела.
Он посмотрел на меня:
– Ты кто?
– Александр Толмачев.
– В угол иди!
Я пошел в дальний угол и сел нам на стул метрах в десяти-пятнадцати от них. Этот в роговых очках, предводитель ихний, взял мел и нарисовал на доске фигуру человека, после чего обратился ко всем:
– Кто будет Сашу диагностировать?
Встает моя Татьяна Ащина, подходит к доске и проводит ладошкой по силуэту этого нарисованного мелом человечка. Сверху вниз. И я вдруг чувствую, как по мне сверху вниз ливанула горячая волна! Меня словно утюгом прогладили! Ох, ты ж, думаю, как интересно…
– Ну, что? – Спрашивает этот Учитель.
– У него есть «пробки», – говорит Ащина.
– Хорошо, – кивает Учитель. – Кто его править будет?
И тут встает такая огромная бабенция… Во мне 193 сантиметра, а она, наверное, на голову выше меня и шире в плечах раза в два. И ручищи, как две мои ладони. Подходит ко мне и говорит:
– Вставай, наклоняйся!
Как? Куда? Вот сюда!.. Встаю, ложусь животом на парту, задница торчит, ноги согнуты. Она берет и одной своей ручищей давит мне на череп, а указательный палец второй руки засовывает мне прямо сквозь штаны в задницу! Большой палец при этом кладет на копчик и дергает! У меня было ощущение, что у меня выдернули позвоночник! Звезды из глаз полетели!
– Пробок больше нет! – Громогласно заявила бабища и взяла меня за руку. – Садись пока сюда.
Я сел снова на стул, голова кружится. Ащина опять подходит к доске и также ладошкой по нарисованной фигуре проводит. И меня опять жаром сверху вниз как будто из раскаленной печи обдало!
Дальше меня подсадили к «классу» в первые ряды, и моя задача была – слушать. Оказалось, я нахожусь в школе знаменитого философа и психолога члена-корреспондента Академии наук СССР Спиркина, который в свое время организовал школу по изучению людей с необычными способностями… Я, кстати, кандидатский минимум сдавал по его учебнику марксистско-ленинской философии[40].
В общем, с того дня раз в неделю Ащина брала меня и везла на своей машине в эту школу Спиркина, в которую приходили и военные, и гражданские, и врачи, и инженеры, и ученые… самые разные люди. Вот там я убедился – то, что я раньше считал лютым бредом и шарлатанством, существует на самом деле! Они приводили больных людей, ставили им вот таким вот дистанционным образом диагноз и лечили – руками. Это было для меня настоящим открытием и отчасти шоком! Я туда ходил целый год, после чего Ащина сказала, что мне уже достаточно…
Для меня этот год оказался в мировоззренческом отношении переломным. Ведь тогда еще никто не знал, кто такой Глоба, не было еще никаких Кашпировских и Чумаков – они все пришли в конце 89-го-начале 90-го. А в 1987-м была еще полная эзотерическая целина».
Глава 3. Распахивая целину
К сожалению, многие яркие, цветные, забавные, заставляющие тепло улыбаться, а равно трагичные моменты из удивительной жизни Александра Толмачева я вынужден опускать, иначе эту книгу раздует до невообразимости. Да и не обо всем пока можно рассказывать: Саша был свидетелем и участником таких политических и экономических событий, действующие лица коих живы и при власти, что разговор о них я бы назвал преждевременным. И люди из так называемой Семьи бывшего президента России еще живы, и Костя Эрнст на своем месте, и нынешний президент все еще президентствует… Быть может, когда-нибудь, в иные времена, когда «оковы тяжкие падут» я кое-что расскажу и о политике, и о связи политики с мистикой. А сейчас постараюсь вернуться к теме книги.
Итак… Излет Советской власти. Конец восьмидесятых. Из небытия еще не выскочили глобы, кашпировские, чумаки, барабашки и полтергейсты, но эти эзотерические пузыри уже созрели под истончившимся цензурным спудом и готовы вот-вот взорваться. Ранее скептически относившийся ко всему такому недавний советский студент и аспирант, воспитанный в материалистической традиции, Александр Толмачев стал одним из первых астрологов столицы и о ту пору еще не распавшегося СССР. Поначалу он делал астрологические прогнозы людям на тогдашнем советском стихийно образовавшемся Гайд-парке – на Арбате. Брал по 50 копеек за прогноз. А поскольку в Перестройку на Арбат обсуждать политику и жизнь ходила вся Москва, и ветер свободы гулял в головах всей советской интеллигенции, Саша стал относительно известен в узких кругах и получил прозвище Маэстро.
Он начал преподавать в школе экстрасенсов, открывшейся на ВДНХ в павильоне «Здоровье». Потом его пригласила израильская компания, у которой на Каховке был огромный медицинский центр, почитать лекции по медицинской астрологии. Затем подключились Первый мед, Второй мед, Третий мед. Все было можно! Время такое было!.. Удивительно время надежд с запахом свежести и озона.
– В медицине я не разбирался совершенно, – Рассказывал Толмачев, – и до сих пор понятия не имею, где находится селезенка, а где печенка. При этом слушателями у меня были кандидаты и доктора медицинских наук. Я даже стоматологам преподавал… Врачей интересовали циклы. Ведь если существуют циклы – а я убедился и на примере своей бывшей профессии, и потом на примере собственной астрологической статистики, а также узнав об экспериментах с живым биоматериалом в МГУ, что циклы-таки есть! – так вот, если они есть, значит, в какие-то периоды организм более подвержен воздействию, в том числе лечебному, а в какие-то менее. И про это я врачам рассказывал.
За врачами потянулись педагоги. Примерно с 1989 года в СССР начали создаваться так называемые Центры профориентации молодежи. И Толмачева спросили: а нельзя ли применить ваши циклы и к этому?
– Москва мне поначалу не разрешила, поэтому я работал в Подмосковье – проводил лекции и практические занятия среди учителей, методистов, психологов. Потом мне разрешили работать и в Москве, и вот тогда-то я наконец сумел проникнуть в школу, к детям! По советским мерках я был богатым человеком, получал до 800 рублей в день, но готов был работать со школьниками бесплатно. Потому что меня очень интересовал один вопрос… Я к тому времени, уже имея некоторый опыт за плечами, знал, что огромная масса всяких «колдунов», которые тогда отовсюду повылезли, были шарлатанами, а вот меньшинство, которое действительно обладало какими-то странными способностями, свои способности не особо старалось светить. Причем, посещая школу Спиркина и работая в школе экстрасенсов, я заметил, что у большинства этих людей – по моим прикидкам, у 95 % – их способности возникли после клинической смерти или сильных травм головы. И меня больше интересовали не они, а те оставшиеся 5 %, которые с этими способностями родились, у которых они развивались с детства. Я несколько таких молодых девочек лет 18–20 встретил в свое время в Школе экстрасенсов, они меня поразили своими способностями, и я решил искать таких людей.
– Зачем? – Задал я резонный вопрос Толмачеву.
– Ну, первый мой интерес был чисто исследовательским. Я же тогда как человек с абсолютно материалистической точкой зрения рассуждал, как чистый экспериментатор, вышедший из науки. Хотелось пронаблюдать за рождением и развитием феномена. Второй интерес был совершенно наивен – я рассчитывал сформировать отряд будущих преобразователей России, такую, знаешь, «небесную сотню», которая с помощью своих способностей приведет нас к небесной России, когда вся эта пена и грязь уйдут. Как в книжке про хоббитов: когда Саурон рухнет, настанет счастье. Оказалось, конечно же, все совсем не так, Саурон не рухнул, Мордор стоит, орки маршируют, но это сейчас не важно, а важно то, что у меня были тогда столь наивные мысли. А где мне юные дарования искать? В школах! Поэтому, когда мне дали возможность проникнуть туда, я повел разведку боем и начал рассказывать детям об астрологии. Одна школа была на Академической, другая на Каховке, и была еще школа-гимназия на Юго-Западе. Я втайне надеялся, что пропущу через свое сито множество детей и вычислю нужных мне, потому что к тому времени уже примерно знал, как их можно вычислять…