Он нежно вытащил банку из пасти пса и с чувством выполненного долга щелкнул крышкой. Взболтанное пиво пенилось, и они вместе ловили пену языками. Разлетавшиеся в стороны капли Цезарь ловил на лету, не давая ни одной упасть на землю. Опустошив банку до дна, Егор почувствовал, как бессильно подкашиваются ноги. Он сел и, счастливо улыбаясь, подставил Цезарю облитое пивом лицо. Затем, довольно потянувшись, свернулся калачиком.
Когда к ним подошел Денис, оба уже сладко спали.
Денис разложил рядом содержимое мешка и принялся надевать гидрокостюм. Хорошо, что гипербола хоть что-то позволяла ему брать с собой в дорогу. Теперь он точно знал, что то, что было надето на нем, пропускалось в прошлое вместе с ним. Запихнув за пояс «стечкин» и прижав к груди автомат, Денис приготовился ждать. Лишь только забрезжил рассвет, по телу пробежала знакомая легкая рябь. Ну что же, значит, пора. Сначала несмело, вибрация нарастала, превращаясь в мощную волну впившихся в тело иголок.
Денис потряс Егора за плечо и спросил:
– У тебя деньги на обратную дорогу есть?
– Угу.
– Ну тогда спи.
Егор раскрыл глаза и испуганно вытаращился на черную, в маске фигуру Дениса.
– Что с тобой?
– Ничего. Это я тебе снюсь.
– А-а… – Егор довольно ухмыльнулся и перевернулся на другой бок.
Жжение в теле достигло апогея. Денис обхватил колени, покрепче прижал к себе автомат и приготовился к свободному падению. Уже привычно подпрыгнул к горлу желудок, и он провалился в пустоту.
Глава одиннадцатаяТранзит Пиллау – Кенигсберг
Песчаные дюны, покрытые тонким ковром травы и соснами, тянулись впереди и сзади, заслоняя горизонт. Их рыжие обвалившиеся вершины обнажили нанесенные годами песок и ракушки. Такое количество песка в одном месте говорило о близости моря, но его нигде не было видно. Возможно, море – это не то, что ожидал увидеть Денис. Потому что за столько перебросов он уже привык к тому, что оказывался среди городских развалин или в весеннем лесу, и теперь нетипичная смена декораций его немного удивила. Составленный на скорую руку план предполагал, что он опять окажется в окрестностях Кенигсберга, найдет реку Прегель и в продолжение предыдущего штурма острова Кнайпхоф закончит начатое дело уже более удачно. Хорошо экипированный и чувствующий себя как рыба в воде, проплыв вдоль реки, он найдет часовню, о которой говорил Беляев, и на этот раз уж точно покончит с доканывающей его гиперболой. Дюны, раскинувшиеся вокруг, вносили свои, пока еще не ясные, коррективы.
Денис взобрался на самую высокую песчаную гряду и осмотрелся. На расстоянии всего каких-то двух километров сверкало море, отражая солнце. Это его немного озадачило, заставив лихорадочно вспоминать карту Кенигсберга и его окрестностей. Он огляделся и слегка опешил. Позади тоже было море. Пусть не так близко, как впереди, но синяя полоска от края до края не оставляла места сомнениям: там тоже море.
Неужели он оказался на острове? Денис затравленно оглянулся вокруг, по привычке схватился за виски и попытался привести мысли в порядок.
Он взглянул на компас и определил, что синяя полоса, тянущаяся вдалеке, находится на севере. Та, что ближе, – на юге. С востока и с запада застыли песчаные волны дюн, которым нет ни конца ни края. Насколько он помнил, рядом с Кенигсбергом не было ничего подобного. Что-то совсем разладилось у гиперболы с местом прибытия. Как там говорил Иван Степанович: снайперская стрельба ей не свойственна? Она точна в соблюдении времени прибытия. Точность доставки – это не для нее! А если на этот раз и со временем не все ладно?
Денис крепко почесал в затылке. Подумать было над чем!
Сидя на вершине песчаного бархана в гидрокостюме, с тяжелым ИДА-71 за спиной, обвешанный оружием и поясом со свинцовыми грузами, он представлял из себя нелепое, граничащее с идиотизмом зрелище, сродни скребущему лыжами по летнему Невскому проспекту заблудившемуся биатлонисту.
Денис уже было решил снять снаряжение, спрятать его и сделать круг в познавательных целях, как вдруг издалека донесся металлический скрип. Такой звук издает колодезный ворот, на который наматывается цепь, несмазанное колесо телеги или… велосипед! Денис скатился с верхушки дюны, спрятался в траве и наблюдал за тропинкой, протянувшейся рядом. Кто-то приближался, налегая на педали и оглашая округу противным скрипом. Затем к скрежету педалей добавилось мычание какой-то песенки, и из-за дюны выехал подросток лет двенадцати на старинном велосипеде без рамы. Колеса вязли в песке, и он раскачивался из стороны в сторону, виляя рулем. Он не замечал Дениса, спрятавшегося в траве, поравнялся с ним и теперь был на расстоянии вытянутой руки.
– Стой! Приехали!
Денис встал, загородил собой проезд и поднял руку. Испугавшись, мальчишка выпустил руль и рухнул, перевернувшись вместе с велосипедом.
– Тихо, пацан! – Денис придавил его к земле и прижал палец к губам. – Не шуми. – Заметив, что паренек хоть и перепуган, но лежит смирно и не пытается убежать, Денис убрал с его груди руку и примирительно добавил: – Не бойся, свои. Ты откуда едешь?
Мальчишка молчал и попытался отползти, тогда Денис подтянул его за ногу и строго предупредил:
– Давай без глупостей! Я хоть и в костюме, но тебя запросто догоню и откручу уши. Спрашиваю, откуда едешь? Где город?
Парнишка испуганно захлопал глазами, затем выдавил жалостливую слезу и неожиданно произнес:
– Du sollst night toten!
– Чего? Ты что, немец?
Денис озадаченно посмотрел на мальчишку и на всякий случай взял его за рукав. Готовясь к перебросу, он очень хотел вновь попасть на советскую территорию, и о том, что может быть иначе, старался не думать. Ведь в голове сложился такой четкий и удачный план. Все было ясно и понятно. Он прокрадывается к реке или пусть даже к морю, где-то рядом с руслом реки. Подобно Ихтиандру или человеку-невидимке, пробирается в самое логово немцев, находит объект «Рай», уничтожает его и возвращается назад героем! Все до того логично и ясно, что, казалось, иначе и быть не может! И вот теперь начались первые сюрпризы. Он угодил в тыл к немцам!
– Ладно, Гансик, меня голыми руками не возьмешь! – Денис пошарил за пазухой и достал разговорник. – Лежи смирно, а я тебя сейчас поспрашиваю. – Он полистал страницы, нашел нужный вопрос, старательно прочитал транскрипцию и проговорил по-немецки: – В какой стороне город?
Мальчишка его понял и махнул рукой на запад.
Денис задумался:
– Город там? Странно…
Если Кенигсберг на западе, то сейчас они должны находиться на территории, занятой советскими войсками.
Желая для верности уточнить, он переспросил:
– Кенигсберг?
Паренек выдавил некое подобие улыбки, отрицательно мотнул головой и произнес:
– Пиллау.
– Пиллау?!
А вот это уже был второй сюрприз! Денис представил себе карту. Пиллау находится от Кенигсберга на расстоянии сорока километров на запад. Такой подлости от гиперболы он не ожидал. Хотя теперь ему стало понятно, почему с двух сторон синело море. Он оказался на косе. И сейчас на севере он любовался Балтикой, а на юге виднелся залив Фришес-Хафф. С востока и запада он наблюдал дюны косы Фрише-Нерунг, тянувшейся с Земландского полуострова.
Сама природа полуострова, прикрытого с трех сторон морем, проливом и заливом, служила естественным рубежом обороны. Мягкий грунт позволял быстро вести земляные работы и окапываться. Все побережье, с моря и с залива, сплошь было усеяно береговыми батареями и крепостными укреплениями. К тому же в Пиллау еще не чувствовалось приближение советских войск. В воздухе не витала обреченность перед многократно сильнейшим противником. Не было паники, как не было и голода. Немецкая военно-морская база продолжала работать с точностью хорошего часового механизма, успешно отбивая атаки с воздуха и с моря. До конца апреля отсюда продолжали выходить на охоту подводные лодки, а торпедные катера подстерегали зазевавшиеся советские корабли. Все это Денис вспомнил в одночасье из прочитанной в библиотеке литературы. И вот теперь он оказался в самом центре осиного гнезда. Если в Кенигсберге он мог себе позволить смешаться с горожанами и без особой опаски бродить по улицам, то тут об этом нечего было и мечтать. Здесь все знают друг друга в лицо, и первый попавшийся немец поднимет тревогу или сразу начнет стрелять.
Денис полистал разговорник и уточнил:
– Пиллау далеко?
Мальчишка отрицательно замахал руками и показал на сосновую рощу.
– Ясно, за этим лесом. – Денис задумчиво обхватил подбородок, посмотрел на велосипед, затем на парнишку. – Что же нам теперь с тобой делать? Тебя как зовут?
Он кое-как выяснил, что мальчишку зовут Ульрих.
– Что же нам теперь с тобой, Ульрих, делать? – Денис посмотрел в затравленные глаза мальчишки и отвернулся.
Закон диверсантов гласит: когда двигаетесь глубоко в тылу противника, никто не должен быть свидетелем вашего присутствия. Если вас заметили, то это грубая и непростительная ошибка. И для ее исправления должны быть приняты все меры. Пусть даже свидетелем оказался мирно пасущий стадо овец пастушонок. Задание превыше всего! Психологи, работающие с диверсионными группами, убедят любого засомневавшегося в том, что это вовсе и не убийство, а всего лишь производственная необходимость. Увы… Таков суровый закон бойца невидимого фронта.
Денис за резиновую гарду вытащил из ножен, висящих на поясе, нож с винтообразной ручкой. Мальчишка увидел серое лезвие с зазубренным обухом, застонал и дернулся, пытаясь вырваться.
– Тихо! А то точно доведешь до греха. – Денис отрезал от мотка веревки два метровых куска и затянул петли на руках и ногах Ульриха. – Вот так-то лучше. Ты полежи здесь пока. К вечеру, может, тебя кто и найдет. Можешь им на меня пожаловаться. – Денис снял с головы мальчишки кепку и свернув в узел, заткнул рот. – Дышать можешь? Вижу, можешь. А велосипед я у тебя одолжу.
Он оттащил Ульриха в ложбину, где трава была повыше, и вернулся к велосипеду. Ну и как это будет выглядеть? С самого начала все идет как парад идиотизма! То с кулаками на рысей, то с пьяным Егором на штурм своей бывшей базы, теперь вот в водолазном костюме на велосипеде! Денис не удержался от саркастической ухмылки, но идти пешком ему не хотелось, пусть всего каких-то пару километров.