Подлетел официант – пузатый и неприятный усач в гладком накрахмаленном фартуке.
– Советую пельменьки, – смачно произнёс он, чуть сплёвывая. – С уксуском, лучком и сметанкой. А к ним винцо из дикого виноградца…
Пельмени не люблю, но заказал, чтобы усач отвязался. Тем более, Тина не показывалась, отчего ж не поужинать?
Кабачок мне понравился: под старину всё – простенько и со вкусом. Стены дубовыми панелями обшиты, столы и стулья украшены тонкой витиеватой резьбой. Даже небольшая сцена в углу имелась, с неяркой подсветкой: на ней, на трёхногой табуретке восседал скрипач. Только он и портил всеобщее впечатление: его смычок выводил дребезжащую надрывную мелодию, словно тонкий железный прут лениво скользил по рельсам.
Стало тоскливо.
Быстрее бы Тина пришла…
– Занято?
Прежде чем я успел ответить, на стул шлёпнулась чья-то тень, преображаясь в совершенно дикого старика в грязной потрёпанной одежде. Он уставился на меня огромными белками глаз, абсолютно лишёнными какой-либо радужки.
Я обмер.
– Михалыч, – представился непрошенный собеседник.
– А ведь ты не слепой… – Он вытер рукавом морщинистое лицо, громко икнул и почесал пятёрней седую взлохмаченную голову. – Я вон, и то чувствую, как ты пылаешь.
– Да, я абсолютно нормален, – брезгливо сказал я, невольно отодвигаясь от странного собеседника.
Старик замер. Белки его глаз медленно придвинулись ко мне: он перегнулся через стол всем телом. Я наблюдал, как нижний край его грязной рубахи тонет в моём сметанном соуснике.
– Это тебе только кажется, что ты нормален, – шепнул мне старик и довольно хихикнул. – А на самом деле вы все ненормальные. Помешанные на своих технических штучках. Прогресс, понимаешь… А скажи-ка, друг, из чего сделали эту сметану? – старик бесцеремонно засунул палец в соусник, нагло размешал, а после облизал с гнусным чмоком.
Невольно я потянулся к спектролинзам: быстро подключился к сфере, нашёл нужную информацию.
– Заквасочный баккоцентрат растворяют в тёплой воде и вместе со сливками вносят в технологическую ёмкость, где будет происходить процесс сквашивания, – отчеканил я, быстро просматривая монитор спектролинз.
– Тьфу, – сплюнул старик прямо на скатерть, почти попав мне в тарелку с «пельменьками».
Есть расхотелось окончательно.
– Ты мне без гляделок своих скажи, – продолжал старик, – из чего сметану делают?
Да какая мне разница! Никогда этим вопросом не интересовался. Проклятый старик раздражал.
Но, собственно, задумался. Одёрнул мысль, вновь побежавшую к спектролинзовому монитору. Из чего, из чего?…
– Из молока, – поразмыслив, произнёс я.
Старик шумно и счастливо вздохнул.
– Неплохо, – произнёс, – жив ещё…
После он зашёлся кашляющим смехом, поднялся и удалился, оставив меня в глубоком замешательстве.
Чтобы расслабиться, я закрыл глаза и потянулся к спектромонитору, к своим личным файлам. Представил обычную картину пароля – хм, слишком легко, надо бы поменять на днях… Пробежал текст задания, досье на подозреваемого.
«…Чародей. Неизвестный изобретатель, не зарегистрирован, не определён… Опасен… Паранормальные явления… Причина поиска: галлюциногенное изобретение, якобы показывающее истинный мир… Опыты на людях, есть смертельные случаи. Пропаганда, революционные настроения в спецпоселениях, попытки восстаний, немногочисленные… Все изолированы, Чародей не найден…»
Я прошёл больше сотни подобных спецпоселений. Ни следа, ни даже подозрения присутствия изобретателя. Ловил кое-кого из последователей, в который раз выслушивал сбивчивый рассказ об истинном мире, полном необычных красок, дарящих ощущение счастья, радости и свободы – всё. Изобретательская машина в таких рассказах представлялась то сверкающим шаром, то сияющей полусферой, то огромным прозрачным куполом, из чего и был сделан вывод о галлюцинациях. Самого Чародея, конечно же, никто не помнил: ни одного нормального описания, лишь восхваляющие дифирамбы ему и его машине.
Деревенька Радужное с виду такая же мирная, как и все предыдущие. Не скажешь, что здесь гениальные учёные разгуливают: тихо да спокойно, нет привычного городского шума.
Как бы в опровержение моих слов, двое мужчин у барной стойки затеяли драку: посыпались быстрые удары и глухие вскрики, полетела посуда с полок.
И тут я увидел Тину. Она быстро подошла к дерущимся и вдруг легко ударила одного из них ребром ладони, прямо по сонной артерии. Тот рухнул, как подкошенный. Второй зарычал, глянул в глаза девушки и вдруг как-то сник.
– Убирайтесь, – медленно сказала Тина. Парень, довольно приличный здоровяк, неожиданно послушался: схватил под шиворот недавнего соперника и поволок на улицу.
Никто особенно не обратил на инцидент внимания, но на меня вмешательство девушки произвело сильнейшее впечатление.
– Ловко вы, – брякнул я вместо приветствия. – Не ожидал…
– У меня есть дар убеждения, – сказала Тина, присаживаясь напротив. На лице неё не возникло и тени улыбки.
– Лёгкая способность к гипнозу, – продолжила она.
Я мог бы поспорить, что всё не так просто, но не стал. Мало того, я насторожился.
– О чём вы хотели поговорить? – Тина сразу перешла к делу.
– Интересно бы взглянуть на изобретение, – неожиданно, даже для самого себя, сказал я и добавил:
– Увидеть истинный мир.
Моя интуиция, бывало, подсказывала внезапные решения.
Надеюсь, и на этот раз она не ошиблась.
Возникла пауза. Тина оценивающе глядела на меня – я отвечал тем же.
– Вот так вот, в лоб, – произнесла она. – Без всякой предварительной игры… Любите рисковать?
– А вы?
– Я – нет, – жёстко сказала Тина. – От цветастых одни неприятности.
Хм, Тина стала грубить – назвала меня «цветастым» – кличка-месть за «незрячих».
Назревал конфликт.
Главное сейчас – не спугнуть.
– Но вы же ищите таких, как я, – ляпнул наугад. – Тех, кто не знает истинного… мира.
Тина чуть напряглась, задумалась – я отчётливо это видел.
– Есть маленькая разница, – холодно прищурившись, ответила она. – Одно дело, когда в гости приглашают, а другое – когда сами напрашиваются.
И улыбнулась уголком губ.
– Так вы меня прогоняете?
– Простите, но я должна отключить вашу запись, – Тина вдруг резко перегнулась через стол и приложила ладошки к моим вискам. – Не бойтесь, всего лишь небольшие помехи… С утра всё восстановится.
Я замер. И вдруг с ошеломлением почувствовал, что спектролинзовый монитор сообщил о временной недоступности связи с внешним миром. Со сферой.
– Как вы это сделали?! – я ужаснулся, на мгновение почувствовав себя почти беспомощным.
– Вам этого не понять, – сказала Тина и наконец-то улыбнулась по-настоящему, с ямочками на бледных щеках.
– И всё-таки…
– Если действительно хотите увидеть, – перебивая, продолжила она. – Приходите рано утром, до рассвета, в дом возле озера, где фонтан. Его хорошо видно с того места, где вы делали вид, что ловили рыбу.
– Я действительно удил рыбу, – искренне возразил я, но Тина уже не слушала: просто встала и ушла.
Во дворе указанного дома имелся фонтан. Так вот что сверкало и переливалось: то, что я видел с другого берега реки…
Вода в красивом круглом бассейне била двумя ярусами: верхний венчик пускал небольшие пенистые фейерверки, а нижний, много больше в диаметре, проливался сплошной стеной воды, образовывая тайную круглую комнатку внутри. Красивое сооружение, со вкусом.
Да и сам дом выглядел хорошо: три этажа увиты тусклым серым плющом, из-за которого еле-еле проглядывали таинственные тёмные окна, а к аккуратному деревянному крыльцу вела посыпанная песком дорожка.
Меня никто не встречал. Поэтому я остановился возле фонтана и стал ждать. Когда мне наскучило любоваться водяными струями, я наконец-то услышал лёгкие шаги: ко мне приближалась Тина.
Странно, но шла она от калитки, как и я. Так это не её дом?
– Нравится фонтан?
– Неплохо.
Я едва различал фигуру девушки, одетую в невыразительное длинное платье, почти сливающееся с унылой серой мглой восходящего утра.
Внезапно Тина хлопнула в ладоши – шум воды прекратился.
Я глянул туда, где только что били тугие пенистые струи и замер: середину бассейна занимал тонкий цилиндрический столб на плоском круглом камне.
– Занятная механика, – пробормотал я, соображая, как вода смогла так быстро прекратить литься.
Тина молча взяла меня за руку и увлекла за собой. Ладошка была у неё мягкой и тёплой. Мы прошли по тонкому мостику, перекинутому через бассейн, и встали на самом краю каменного круга, повернувшись к столбу спинами.
– Смотрите, – Тина указала рукой на линию горизонта: за полосой реки показался бледный край солнца.
Красиво. Но не более. Что удивительного хотела мне показать эта странная бледная девушка?
– Что ты видишь? – шёпотом спросила она у меня.
– Солнце, – ответил я и, немного подумав, добавил: – Серое.
– А небо? – спросила девушка. – Какого оно цвета?
– Небо? Серое и бледное, как обычно.
Я почувствовал себя донельзя глупо. Мне-то представлялось, что я увижу того самого Чародея с его ужасным изобретением, или хотя бы саму машину… А вместо этого любуюсь с девушкой тусклым рассветом.
Внезапно Тина опять хлопнула в ладоши. Невольно я дёрнулся в сторону: перед нами хлынула стена воды, отрезая от окружающего мира. Я быстро оглянулся, но ничего подозрительного не заметил.
– Смотрите, как теперь хорошо, – она указала рукой на солнце, просвечивающее сквозь слой воды стайкой сонных бликов.
Я промолчал, всей душой ожидая подвоха. Слишком просто всё…
– Вы очень напряжены, – Тина подошла и взяла меня за руки. – Вам обязательно надо расслабиться.
Её бледное лицо как-то странно приблизилось, бесцветные губы чуть приоткрылись.
И я закрыл глаза.
Поцелуй длился долго. Я незримо чувствовал, что уже поднялось солнце, пригревая мою спину… И приятно шумела вода, разбрасывая мелкие брызги.