Шоссе, заснеженный лесопарк, окруженное высокой оградой двухэтажное здание. Губернатор узнал загородную клинику профессора Улервака.
— Итак, во всех смыслах умопомрачительная новость. — Перкоис сделал паузу. — Увы, слететь с катушек может не только простой смертный, которому не выдали вовремя зарплату, но даже губернаторская дочка! Именно это с ней сегодня и произошло — ее привезли отдохнуть сюда, в это тихое местечко. Говорят, девочка повредилась в уме прямо в школе, во время урока, не дождавшись звонка на перемену. Переутомилась, бедняжка! Увы, все мы от ошизения не застрахованы. Кстати, по Венеде гуляет грипп Никорьяна, и он еще хуже безумия. Есть мнение, что это не вирус гриппа, а инопланетная чума, которая унесет в ближайшие годы больше половины нашего многострадального населения…
Дальше губернатор не слушал, слова просто не доходили до его сознания.
— Харо, да что он такое сказал? — испуганно вымолвила Лионелла. — Люди могут подумать, что Илси сошла с ума!
Не ответив, губернатор вытащил из кармана передатчик, с силой надавил на кнопку. Ясно одно: Мишель зарвался. Забыл, кто в Чантеоме хозяин. Что ж, придется ему напомнить!
— Да, господин Костангериос? — отозвался начальник охраны.
— Перкоиса ко мне! — приказал губернатор. — Немедленно! Найдите его, где бы он ни был, и притащите в резиденцию!
— Понял, господин Костангериос.
Приближенные знали: если губернатор говорит таким тоном, лучше не возражать.
Норберт собирался ехать за Лерой, когда прозвучала трель видеофона. Включив прием, он услышал взволнованный голос Аманды:
— Нор, здравствуй! Как могло случиться такое несчастье?
Экран оставался пустым — у нее дома стоял обычный телефон, без видео.
— Какое несчастье?
— Разве ты не в курсе? Илси забрали в психиатрическую клинику!
— Что? Откуда вы знаете?
— Ты не смотришь «Новости Мишеля Перкоиса»? Я каждый вечер смотрю — и плююсь! Смотрю — и плююсь! Там было сообщение, что ее прямо из школы увезли.
— Я разберусь.
В школе ему объяснили насчет гриппа, тетка повторила то же самое, но никто не захотел сказать, в какой больнице лежит Илси. С другой стороны, тележурналисты далеко не всегда выдают правду… Отыскав в справочнике студию Перкоиса, Норберт заблокировал видеосвязь, набрал номер. Ответили почти сразу:
— Да? У вас есть новость?
— Я из администрации губернатора. — Он говорил сухо и властно. — В вашей сегодняшней передаче была информация о том, что дочь господина Костангериоса поместили в психиатрическую клинику. Вы понимаете, что вас ждет за фальсификацию такого рода?
— Это не фальсификация! — Невидимая женщина повысила голос. — Она действительно там, в клинике профессора Улервака! Этот факт пытались замолчать, но существует закон о свободе слова, а мы сообщаем народу свежие новости! Мы действуем в рамках закона!
Связь прервалась. Он набрал номер Олега — тот, как всегда по вечерам, сидел за компьютером. Обрисовав ситуацию, Норберт спросил, нельзя ли поискать данные в сети.
— Какие данные?
— Ну, здорова она или нет. Там ведь есть медицинская статистика.
— Она здорова, это я тебе и так могу сказать. Тренажер не принимает душевнобольных и постоянно следит за состоянием каждого человека внутри. Раз Илси вышла из Тренажера, с ее психикой все в порядке. Слушай, я к тебе сейчас приеду!
Связавшись с Лерой, Норберт отменил свидание. Потом отыскал в шкафу старую трикотажную шапочку, прорезал в ней три дыры — для глаз, носа и рта. Сменил модный выходной костюм на спортивный, сунул в карман заряженный парализующими капсулами пистолет (наследие убитого киллера), надел кобуру с бластером, сверху — неброскую темную куртку… Вскоре появился Олег.
— Я еду в клинику и на месте все выясню.
— А тебя туда пустят?
— Пустят! — Норберт распахнул куртку, показав кобуру.
— Давай тогда вместе. Я слышал, санитары там здоровые.
Норберт отдал ему импульсный пистолет (тоже оставшийся от киллера) и еще одну шапочку с прорезями. Поехали на машине Олега — она не привлекала такого внимания, как лимузин Норберта.
— Если ее успеют обработать, это конец.
Олег кивнул и прибавил скорость. Машина мчалась мимо призрачно мерцающих торговых павильонов, возле которых роились расплывчатые темные фигуры — представители ночной жизни Венеды. Норберт угрюмо рассматривал фрагменты зданий, на мгновения выхватываемые из тьмы голубоватым светом древоподобных фонарей. Честно говоря, он не был уверен, что они уже не опоздали.
— Кто мог это устроить, если с ней все в порядке? — вполголоса пробормотал Олег.
— Отец и тетка. Они пятнадцать лет ее ломали, почти прикончили. Зачем — это ты у них спроси. Теперь не могут справиться с ней сами, позвали на помощь психиатров.
— Думаешь, мы сможем ее спасти?
— Да. Помнишь, как было на Раглоссе? Тайсемур и Стелла сразу бросились в атаку, угнали звездолет — и мы благополучно оттуда удрали.
— Мы с тобой — не денорские олигархи, — в раздумье заметил Олег.
— Ничего. Раз один человек что-то сумел, сумеет и другой. Если понадобится, я всю психушку разнесу. Илси ждет, что я приду за ней, это я знаю точно.
На выезде из города они чуть не столкнулись с вылетевшим из-за угла фургоном. Олег едва успел отвернуть. Вильнув, электромобиль почти уткнулся в сугроб, но в последний момент выровнялся.
— Видал эмблему? — спросил Норберт, натягивая на лицо шапочку с прорезями. — Оттуда, из клиники. За новой жертвой поехали.
— Или за пивом. Зря они так гоняют.
Затормозив у обочины, Олег тоже надел свою шапочку, потом вышел из машины и снял флюоресцирующие в темноте номера.
— А автоотзыв? — напомнил Норберт.
— Сейчас. — Он достал отвертку, убрал панель и минуты две что-то делал с компьютером электромобиля, пока Норберт с нетерпением смотрел на дорогу. Наконец поставил панель на место. — Поехали.
— Индикатор горит, — ткнул пальцем Норберт. — Ты его не заблокировал.
— Я заменил чип. Теперь он выдает сигнал, но другой. Машина без автоотзыва сразу привлечет внимание, так делают дела только в кино.
Замена чипа — три года тюрьмы, машинально отметил Норберт. Но для них это мелочь, ведь они собираются совершить куда более тяжкое преступление.
У развилки мерцал указатель. Свернули направо. Вскоре впереди выросла высокая глухая стена. Съехав с дороги, Олег запарковал машину в кустах, погасил фары. Было очень тихо, только поскрипывал под ногами снег. Деревья сливались в однородную темную массу, сверкали сугробы.
— Ворота должны быть за углом, — вытащив пистолет, шепнул Норберт.
Ворота были открыты. Озираясь, вошли во двор. Мягко светились зарешеченные окна клиники, сияли укрепленные на ограде фонари в виде многогранных призм. Много света — и нигде ни малейшего движения.
— Что-то здесь не так! — Олег опередил Норберта, который как раз собирался сказать то же самое.
Входная дверь была распахнута настежь. Они поднялись по ступенькам и оказались в аквариумно-голубом вестибюле. В кресле за стойкой полулежала женщина в халате с эмблемой клиники Улервака. Видимо, регистратор — вот у кого можно узнать, здесь ли Илси. Но регистратор не то спала, не то находилась в обмороке. Взяв вялую пухлую руку, Норберт нащупал слабый пульс.
— Смотри! — показал Олег.
К сиреневой от пудры щеке прилипла крохотная стеклянная бусинка. Парализующая капсула! Они переглянулись.
— Тем лучше, — прошептал Норберт. — Идем скорее!
Шагнув под арку, которая вела во внутренний коридор, он обо что-то запнулся.
— А санитары тут и правда здоровые, — поглядев вниз, заметил Олег.
На полу растянулся санитар — двухметровый верзила, тоже без сознания.
— Что ты об этом думаешь?
— На клинику напали, — вполголоса ответил компьютерщик. — Наверное, из-за наркотиков. Но сейчас посторонних здесь нет, слишком тихо.
— Ага. Давай найдем ее. Импульсным пистолетом можно выбить замок — знаешь, да?
На первом этаже Илси не оказалось. Они обнаружили еще двух санитаров, медсестру — все были парализованы — и нескольких душевнобольных, неспособных вразумительно отвечать на вопросы. В коридоре второго этажа лежал труп санитара: из горла торчит шприц, лужица крови растеклась на полу. Голова неестественно свернута набок.
— Кто-то засадил ему шприц в сонную артерию и сломал шею. — Норберт достал из кобуры бластер, внимательно оглядывая пустой коридор. — Мне все это не нравится.
Медперсонал в бессознательном состоянии, слабоумные пациенты… Дверь очередной палаты была приоткрыта, он пинком распахнул ее. Обитые поролоном стены, койка с захватами для рук и ног. На полу сидит, уткнувшись лицом в ладони, женщина в белом форменном халате, рядом валяется эмалированный лоток.
— Леди, вы меня слышите? — окликнул Норберт. — Вы здесь работаете?
— Да, — глухо простонала та.
— К вам в клинику привезли сегодня девушку, Илси Костангериос. Среднего роста, светловолосая, на левой руке — татуировка Тренажера. Где она?
Медсестра всхлипнула.
— Вы знаете, где она?
— Плохая… Обидела… — размазывая по лицу слезы и макияж, прохныкала женщина. — Я буду хорошей, не сердитесь!
— Да это здешняя пациентка, — шепнул Олег.
— Переодетая медсестрой? — возразил Норберт, но тут же засомневался: та определенно вела себя как больная.
Они обшарили весь второй этаж. Никаких следов Илси. И компьютеров в клинике нет: профессор Улервак считал, что последние разрушительно влияют на человеческую психику; он постоянно проталкивал эту гипотезу в своих научных трудах и интервью, подчеркивая, что его сотрудники ведут записи на бумаге, по старинке, благодаря чему никто из них до сих пор не свихнулся. Ищи теперь эти бумажки.
— Может, в подвале тоже есть палаты? — предположил Норберт.
Спустившись в вестибюль, они наткнулись на мужчину лет тридцати, худощавого, рыжеватого, с пистолетом. Норберт успел нажать на спуск первым. Луч бластера искривил ствол чужого оружия и прожег дыру в стене за спи