Именно в сталинские годы впервые в общественных науках был сформулирован тезис о создании в СССР новой, невиданной прежде многонациональной общности – советского народа. Данный концепт не мог появиться без согласования с И. В. Сталиным. Какая-либо русско-националистическая составляющая понятия «советский народ» оказывалась неуместной[219].
Под сталинским национализмом чаще всего подразумевается антисемитизм. Миф о И. В. Сталине как антисемите был запущен в широкий оборот с подачи Л. Д. Троцкого. Ему данный тезис был необходим для обоснования перерождения режима («сталинского термидора»). В дальнейшем троцкистский миф был подхвачен Н. С. Хрущевым. Сталин действительно допускал на бытовом уровне антисемитскую риторику. Однако в официальных его выступлениях ничего подобного не содержалось. Наоборот, публично Сталин оценивал антисемитизм крайне негативно: «Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма. Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма. В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью»[220].
Еще во время Ялтинской конференции И. В. Сталин говорил Ф. Д. Рузвельту, что является сторонником сионизма[221]. В значительной степени именно благодаря СССР в 1948 г. на территории Палестины было образовано еврейское национальное государство Израиль. Оно рассматривалось первоначально как советский форпост на Ближнем Востоке, противовес ориентированному тогда на Британскую империю арабскому миру. Важную роль в борьбе за суверенитет израильского государства сыграло оружие, поставлявшееся с санкции Сталина из Чехословакии в Израиль. Другое дело, что когда среди части евреев СССР на волне энтузиазма в связи с успехами Израиля еврейской идентичности стали отдавать предпочтение перед советской, сталинская политика поддержки сионистского движения завершилась. Импульсом послужил стихийный, несанкционированный властями митинг, устроенный евреями Москвы в честь первого израильского посла Голды Мейер, когда она посещала московскую синагогу. Во время приема в Кремле супруга В. М. Молотова, рассматривавшегося наиболее вероятным преемником Сталина, обратилась к израильтянке на идиш: «Я еврейская дочь!» Интересы Израиля для части советской политической элиты оказались важнее, чем интересы СССР. Это вынудило Сталина начать ее чистку от сионизма, но эта чистка никогда на всех евреев не распространялась[222].
Как наиболее очевидное проявление сталинской антисемитской политики часто подают «дело» Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Однако сам его роспуск не являлся чем-то беспрецедентным. После войны были распущены многие антифашистские организации (в том числе национальные), поскольку задачи они свои выполнили. ЕАК просуществовал даже дольше других. Непосредственно к ликвидации организации Сталина подтолкнуло послание представителей еврейской общественности с предложением создать в Крыму союзную республику на основе титульной нации евреев. Письмо было написано в ультимативной форме.
Однако, опять-таки, разгром ЕАК, проводимый в основном по обвинениям в связях с разведками иностранных государств, не являлся какой-либо националистической акцией. Жорес Медведев свидетельствует, что курс Сталина в еврейском вопросе «был политическим и проявлялся в форме антисионизма, а не юдофобии»[223]. Для того чтобы убедиться в отсутствии государственного антисемитизма в СССР в послевоенные годы, достаточно обратиться к перечню номинантов Сталинской премии в области литературы и искусства. Количество представленных в нем лиц еврейской национальности оставалось на пике борьбы с «безродным космополитизмом» весьма значительным. Причем награды выдавались именно за активное участие в этой борьбе. Космополитизм, таким образом, вопреки раскручиваемому мифу не был для Сталина синонимом еврейской идентичности.
60. Миф о виновности СССР в развязывании холодной войны
Установившиеся с 2014 г. отношения России и возглавляемого США западного мира определяются многими экспертами как новая холодная война (или холодная война 2.0). Соответственно, снова и снова поднимается вопрос о том, кто виновен в развязывании первой холодной войны. На Западе доминирует вполне определенное мнение: виновен СССР. Это утверждение укладывается в выстраиваемую схему обоснования присущей России империалистичности. Российской империи приписывается главная роль в развязывании Первой мировой войны как реализации стремления утвердиться на Балканах и овладеть Константинополем. На СССР возлагается вина за развязывание Второй мировой войны как реализации стратегии советско-германского раздела Европы. И опять-таки именно Советский Союз обвиняется в развязывании холодной войны, являющейся, по сути, третьей мировой. Ему приписываются в данном случае амбиции советизации всей Европы и, возможно, Ближнего Востока. И вот финальный (уже не исторический, а политический) итог: обвинение современной России в развязывании новой глобальной конфронтации – холодной войны 2.0. Новая приписываемая имперская амбиция – восстановление СССР. Получается, что Россия самим фактом своего существования несет угрозу миру.
Удивительно, что современная российская учебная литература, за редкими исключениями, в определении истоков холодной войны либо занимает нейтральную позицию – «виноваты все», либо и вовсе транслирует точку зрения англо-американской историографии. Обратимся к учебнику «История России. XX век» под редакцией доктора исторических наук Андрея Зубова[224]. В работе над ним приняли участие более 30 историков, представляющих ведущие академические и вузовские структуры страны, а также ряд зарубежных центров. Сталинская послевоенная внешняя политика интерпретируется в нем как переход от коммунистического к имперско-геополитическому экспансионизму. А вот Фултонская речь Черчилля трактуется как выступление в защиту «христианской цивилизации».
Какие претензии в дискуссии о виновниках развязывания холодной войны предъявлялись СССР? Установление просоветского режима в Польше, ультиматум, предъявленный Сталиным Турции в отношении проливов и Западной Армении, затягивание вывода советских войск с территории Ирана, поддержка коммунистической революции в Греции – все это были реальные шаги по укреплению геополитического положения Советского Союза. При этом обращают на себя внимание два обстоятельства, связанные, соответственно, с европейским и турецким направлениями. Вопреки распространенному мнению, ни в одной из европейских стран, где находились советские войска, не было установлено в 1945–1946 гг. однопартийное коммунистическое правительство. А ведь именно в этом обвиняют СССР сегодня – замене по итогам Второй мировой войны «фашистского рабства коммунистическим». Однопартийные коммунистические правительства в восточноевропейских странах формируются только с 1947 г., когда холодная война была уже в полном разгаре. Сталин ограничивал наши претензии в Европе примерно той зоной, которую еще основоположник цивилизационного подхода в истории Николай Данилевский определял как естественные границы славянско-православного культурного типа[225].
Споры с Турцией также восходили ко временам противостояния Российской и Османской империй. Вернуть Западную Армению армянам, изгнанным турками со своей родины, подвергшимся турецкому геноциду, – корректно ли трактовать такую установку в качестве проявления сталинского империализма? Во Второй мировой войне Турция не принимала участия, но готова была вступить в нее на стороне Германии и нанести удар по Закавказью. Сценарий был сорван только потому, что немецкие войска потерпели сокрушительное поражение под Сталинградом. Геополитическая необходимость минимизации реальных угроз, связанных с возможностью перекрытия в условиях войны проливов Босфор и Дарданеллы, а также использования территории Западной Армении в качестве плацдарма для нанесения удара по территории советских закавказских республик и определяла позицию Сталина по турецкому направлению.
Впрочем, политика СССР в отношении послевоенного территориального переустройства была достаточно гибкой. Как только обнаружилось, что ряд региональных вопросов может привести к новому глобальному конфликту, Сталин пошел на компромиссы – свернул помощь греческим коммунистам, снял претензии к Турции, вывел советские войска из Северного Ирана.
Даже если признать справедливость предъявляемых СССР перечисленных выше обвинений, это не означает, что Советский Союз инициировал новый конфликт с Западом. Война менее всего была нужна именно СССР, поскольку, во-первых, Советский Союз больше всего пострадал демографически, экономически и инфраструктурно во Второй мировой войне, и его экономический потенциал уступал потенциалу США; во-вторых, наша страна не обладала на тот момент ядерным оружием, которое уже имелось у Соединенных Штатов; в-третьих, Советский Союз являлся на тот момент побеждающей стороной в соперничестве за умы и сердца (сегодня это назвали бы «мягкой силой») – и ему не было необходимости менять формат противоборства с идеологического на военный.