.
— Ну что ж, теперь остаётся только ждать возвращения блудной сестры, — довольно потёр руки Ифрит.
В уме он уже прикидывал, какой каре подвергнуть Ясмин, посмевшую предать их. А ещё он был практически уверен, что Амир, обнимая Алёну на прощание, запретил той возвращаться. Потому что понимал, что тогда его любимой точно конец. Кто из двоих его любимая — Алиби или Ясмин — было не столь важно, прикончить Ифрит планировал обеих. Вместе с друзьями, разумеется. А пока они будут для неё стимулом поскорее отыскать пропажу. То, что она вернётся, джинн не сомневался, ведь эти глупые людишки так привязаны друг к другу, но для него сейчас это только на руку. Он обвёл взглядом всех присутствующих в зале, размышляя, что с ними делать, остановился на Маше и поманил её пальцем:
— Подойди, золотая дева.
Маша сделала первый шаг и тут же была задвинута за спину Дамиром. Но Ифрит на это только усмехнулся и лёгким взмахом руки отправил защитника в другой конец комнаты, приложив его головой о стену.
— Ты! — не выдержав, девушка подскочила к джинну и принялась лупить его в грудь своими маленькими кулачками.
От прикосновений к его обнажённому торсу её руны на руке заискрились, то же самое произошло и с рисунком на голове джинна.
— Иф, твои руны, — удивлённо уставился на брата Форас, — Они светятся ярче.
Наблюдавший за попытками его поколотить старший потёр лоб и нахмурился. Такого не происходило ни разу, сколько он себя помнил. Вошедшая в азарт Маша, не замечая происходящего, продолжала избиение, но джинн перехватил её за запястья и поморщился.
— Довольно! — его голос эхом разнёсся по просторному помещению, и девушка замерла, сердито сверкая глазами.
— Ты, как ты смеешь⁈
«Раз бить не дают, буду ругаться», — решила она.
— Да я тебе знаешь, что сделаю? Я кхаров на тебя…
— Кхары! — перебил её Ифрит, — Точно, идём! — он потащил её за руку к выходу, — Сейчас скормлю тебя тварям, и дело с концом.
Икрам, Амир и Леший, услышав его слова, тут же повскакивали с мест, но оставшиеся братья перегородили дорогу.
— Он шутит, — с серьёзным выражением лица произнёс Малфас, — Всем ждать здесь.
Никто не посмел ослушаться, кроме Жасмин. «Братья не тронут», — словно мантру, повторяя про себя эти слова, она направилась к Дамиру, лежавшему без сознания. Из рассечённого виска струилась кровь, капля за каплей набегая в приличную лужицу. Девушка приподняла его голову и, достав из кармана платок, прижала к ране.
Форас, Белиал и Малфас никак не реагировали на её действия. Они привыкли подчиняться Ифриту, и раз тот не дал чётких указаний, значит, просто не выпустят никого до его возвращения. А что они тут будут делать — не их забота.
Сперва слова джинна до ужаса напугали Машу, и она всячески пыталась тормозить своё продвижение вперёд, но Ифрит, легко подхватил её на руки и, усмехнувшись, понёс дальше.
Мысли метались в голове с бешеной скоростью: «Что делать? Ведь этот гад точно способен скормить паукам. А с другой стороны, ведь меня они тоже слушаются, так что поборемся ещё». И Маша ляпнула первое, что пришло в голову:
— Ещё посмотрим, кого они сожрут первым. Точно не меня, — брови джинна взлетели вверх от такой наглости.
— Шумная, странная, — поморщился он, глядя на девушку, — Я же пошутил, никто тебя сегодня жрать не будет. Интересно мне, почему они тебя слушаются.
Маша с облегчением выдохнула, понимая, что битва откладывается, и джинном движет банальное любопытство. Значит, у неё есть шанс натравить кхаров на Ифрита и быстренько его победить. А потом можно вернуться и разделаться с остальными. Пока она фантазировала на эту тему, не заметила, как они уже вышли за городские ворота, где всё в тех же позах сидели монстры, ожидая другой команды. Ифрит поставил Машу на ноги и сказал:
— Давай, скомандуй ему что-нибудь.
— Дай лапу? — неуверенно произнесла она, и паук замялся, посматривая на свои восемь конечностей, — Эту, — ткнула подруга наугад в одну из них, и тут же перед её носом возникла длинная, покрытая чёрной щетиной лапища. Она тихонечко пожала её, — Спасибо, опусти, — и кхар послушно выполнил команду.
Самое интересное, что, когда Маша отдавала приказ, узор на её руке вспыхивал ярче.
— Ещё! — потребовал джинн.
— Фас! — указав на него, выкрикнула она.
Но Кхар остался на месте, а Ифрит, запрокинув голову, рассмеялся.
— Забавная, — вытирая слёзы с ресниц, оскалился джинн, а затем резко махнул рукой в сторону и скомандовал, — Уничтожить!
Кхар среагировал мгновенно, подскочил и кинулся к своему собрату.
— Стоять! — тут же рявкнула Маша, и тварь замерла.
— Любопытно, — уставился на девушку джинн, — Почему они слушаются тебя?
— К сожалению, не всегда, — припомнив отказ минутой ранее, потупилась Маша. Мысленно она уже представила картину, в которой огромный паук разодрал пополам ненавистного Ифрита.
— Вот и я говорю, любопытно, — не заметил мужчина её смущения, — Мне надо подумать, что ты такое.
— Кто! — поправила его Маша, — Про человека говорят «кто».
— Ну да, ну да, — не обращая больше на неё внимания, он развернулся и направился к братьям.
Маша растерялась: «А мне-то что делать? Я сейчас вообще сбежать могу, вон, ворота открыты, кхары меня не тронут. Понятно, что пока друзья тут, я никуда не денусь, но ведь он-то об этом не знает». Словно подслушав её мысли, Ифрит обернулся:
— Чего застыла, иди за мной, проблемная. А не то сейчас вернусь один в зал и голову кому-нибудь оторву, чтобы соображала быстрее, — и, уже не оборачиваясь, стал подниматься по ступеням. Маша ускорилась, понимая, что этот может, а голов лишних в зале ни у кого нет, значит, надо возвращаться.
По дороге Ифрит ломал голову, что делать со всеми собравшимися во дворце. По-хорошему, ему нужен только султан да золотая дева. Ну и ещё дух пустыни немного. Так, самую малость. Он не желал признаваться сам себе, что очень скучал по ней. Да и ещё не хватало, чтобы остальные узнали о его симпатии.
— В общем так, — войдя в зал, оповестил он всех, — С сегодняшнего дня вам запрещено покидать город. Ты, — он ткнул пальцем в Амира, — И ты, Маша, не покидаете пределов дворца.
Джинн сделал короткий пас рукой, словно вычерчивал незримую букву, и на шеях присутствующих появилась тонкая вязь, напоминающая ошейник.
— Кто вздумает ослушаться, — при этом в его глазах вспыхнуло пламя, — Лишится головы. Жасмин с тоской потёрла узор на шее. Значит, и её касается тоже. Лишь на шее духа пустыни украшение отсутствовало.
— Милый, а про меня ты забыл? — прошамкала старуха.
— Ты мне не нужна. Пока. Уходи, — милостиво разрешил Ифрит, стараясь не смотреть в её сторону.
— Я погощу тут недолго, ты же не против?
Она не спеша поднялась из-за стола, подошла к окну и, повернувшись ко всем спиной, что-то зашептала себе под нос. По мере её ворожбы перед входом во дворец стали проступать очертания её дома.
— Комната мне не нужна, — усмехнулась она, — Мои хоромы всегда со мной.
— Ненавижу, — стиснув зубы, пробурчал Ифрит.
Он понимал, что противная Нахида специально расположилась на самом видном месте. Будет ли он выходить из замка, будет ли просто смотреть в окно — она всегда рядом.
— Я тоже скучала, — её голос словно помолодел в момент признания, и в сердце джинна что-то дрогнуло… Но следующая фраза заставила его посинеть от злости, — Остановишься у меня, Илай?
— Почту за честь.
В бешенстве джинн вылетел из зала, а противная старуха лишь рассмеялась вслед. Форас, Белиал и Малфас, пока их старший брат препирался с Нахидой, переводили взгляд с одного на другого. Воспользовавшись тем, что Ифрит занят, Маша занялась Дамиром. Платок Жасмин уже полностью пропитался кровью, поэтому девушка оторвала подол платья и перевязала им рану. Дамир пришёл в себя, но сил подняться не было. Пришлось дождаться, пока Ифрит уберётся вон, и лишь тогда друзья смогли перенести его в свободную спальню.
После ухода джиннов все стали расходиться, и лишь Асият замерла нерешительно. Без Ильи она терялась тут. Наверное, он был прав, нужно было остаться в доме Джафара, но она не послушалась.
— Идём, — обернулась на пороге Вельма, — Теперь ты с нами, забыла? Мы не дадим в обиду.
Горыныч и Лёля долго лежали без движения. Невидимые путы так крепко держали крылья, что малейшая попытка ими пошевелить причиняла боль.
— Эй, герой, — обращаясь к Горынычу, произнесла средняя голова Лёли, — Что будем делать?
— Не знаю, — честно признался он.
— Помощи ждать? — предположил правый.
— Не до нас сейчас, — горестно вздохнул левый.
— Мда… — поглядывая на своего героя, мрачно произнесла левая голова драконицы. Она принялась рассуждать вслух, — Помощи ждать бесполезно, надо самим пытаться. Что я помню про драконье пламя? Ничего, а ты? — она вопросительно уставилась на свою среднюю, самую умную голову.
— Нууу… — призадумалась та.
— Магией насыщает, другим драконам вреда не приносит.
— А давай на него дыхнём? — предложила левая средней, и Горыныч побледнел.
— Подожди… — заколебался змей, ведь то, что он дракон, это он сам придумал, а вдруг нет? Но и признаваться в этом своей невесте, как он уже мысленно считал Лёлю, он тоже не хотел, — А вдруг ты ошибаешься? — начал Горыныч юлить.
— Что⁈ — прищурилась средняя, — Сомневаешься, что ты дракон настоящий?
— Нет! Дыши, — зажмурились три пары глаз змея.
«Лучше гордо помереть недраконом, чем признаться в этом и упасть в её глазах», — решил для себя Горыныч. Пламя объяло его со всех сторон, не причиняя никакого вреда, унося чужую магию и освобождая крылья гордой птицы, в смысле, дракона.
— Я ДРАКОН! — радостно вскочил Горыныч, расправляя крылья.
— Огонь! — рыкнула на него Лёля, — Сил уже нет, затекло всё!
За всей этой драконьей вознёй из окна наблюдал Ифрит, напрочь забывший про Горыныча и Лёлю. Все мысли его были заняты духом пустыни: «В гости она его позвала, — передразнивая её, ворчал он, — Меня вот не звала ни разу».