Солдат и матросов направляли для массовых казней, соблазняя возможностью поживиться имуществом жертв, спиртом, кокаином. Или возможностью позабавиться перед казнью с приговоренными женщинами. Кого-то ставили перед выбором — расстреливай или сам пойдешь “в расход”. Правда, это удавалось не всегда. Свидетельства очевидцев, доклады белой разведки показывают, что красноармейцы часто отказывались участвовать в экзекуциях [88]. Что ж, в таких случаях идеальными карателями были наемники — латыши, эстонцы, китайцы. Но ведь сколько было и согласившихся! Преступил “порог крови”, и начиналась новая, совсем другая жизнь, жизнь убийцы… Что ж, это тоже было важной целью. Заставить людей погубить свои души, сломать их мораль — и заменить другой.
В системе смерти, раскинувшей сети по всей стране, получали преимущества садисты, маньяки, извращенцы. Они выдвигались своими “талантами”, получали полную власть над людьми и возможность предаваться самым чудовищным фантазиям и наклонностям. И опять, конечноже, совсем не случайно среди палачей обнаруживаются последователи темных магических учений. И практиковались вещи, очень уж смахивающие на сатанинские ритуалы. Так, ставленник Свердлова оккультист Бокий, по свидетельству чекиста Агабекова, ввел в обиход палачей обычай пить человеческую кровь [2]. Этот обряд получил довольно широкое распространение, он был зафиксирован в Туркестане, Москве, Харькове [15, 105].
Священников часто убивали с особой жестокостью, придумывали для них самые изощренные способы расправы. Зарывали заживо, сжигали, сажали на кол. Многократно отмечены случаи, когда православным приговоренным выжигали или вырезали кресты на груди, на лбу. Известны и случаи распятия людей. Исследователи-современники сообщали, что типичные ритуальные убийства осуществляли “знаменитые” в те годы палачи Роза Шварц, “товарищ Вера”, Дора Любарская, Кедров, Ревекка Майзель и др. [58].
А к концу 1919 г. сама процедура казней была унифицирована, по всей стране утвердился единобразный ритуал умерщвления. Приговоренных разбивали на партии, раздевали донага и убивали выстрелами в затылок. Для этого оборудовались специальные помещения с пулеулавливателями, электрическим освещением, канавками и проточной водой для смыва крови. Обреченных независимо от пола и возраста — мужчин, женщин, подростков, стариков, заводили в “предбанник”, приказывая снимать все до нитки, отсчитывали по несколько человек, запуская в расстрельное помещение. И дежурная смена палачей делала свое дело. А следом уже шли другие вереницы голых людей, и их кровь лилась на “алтарь революции”. Уничтожали одну партию, приводили новую. “Работа” шла непрерывно, каждую ночь — или несколько ночей в неделю, и функционировали настоящие конвейеры смерти.
Террор провозглашался “вынужденной” мерой самозащиты республики, однако такая мотивировка не выдерживает ни малейшей критики. Потому что по мере побед Красной армии истребление людей не только не сокращалось, а набирало все большие обороты. Шли зачистки в каждом “освобожденном” городе, каждой “освобожденной” области. Жуткую “славу” стяжали “чрезвычайки” Архангельска, Киева, Одессы, Омска, Ростова, Екатеринодара. И все это затмили зверства в Крыму. Причем эти зверства тоже напоминали некую чудовищную языческую гекатомбу.
На полуострове скопились сотни тысяч беженцев, оседавших в течение всей гражданской войны, отступивших с Украины и Юга России с белыми частями. Казалось бы, если они эвакуируются за границу, для советской власти хлопот меньше. Путь едут куда хотят. Нет, была развернута мощная пропагандистская кампания, чтобы люди остались. Под руководством заместителя Троцкого Склянского составлялись и распространялись воззвания с ложными обещаниями амнистии. И многие солдаты, офицеры, гражданские беженцы верили, решались не уезжать на чужбину. Выходит, организаторы бойни заранее старались, чтобы в их распоряжении осталось побольше жертв…
Командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе был сторонником реальной амнистии, как раз такими методами, сочетанием военных побед и милости, он сумел завершить гражданскую войну на Урале, в Средней Азии. Но его после взятия Крыма отозвали, и вся власть на полуострове была отдана “особой тройке” в составе Белы Куна, Розалии Залкинд (Землячки) и Михельсона. От ЦК курировал акцию Ю.Л. Пятаков (Киевский). Еще один человек “любопытной” судьбы. До Мировой войны совсем еще молоденький сын инженера, тусовался то с анархистами, то с социал-демократами, один раз арестовали, из ссылки бежал. А потом его вдруг женит на себе пожилая еврейка и увозит в Швейцарию. С кем уж он там общался, кроме Ленина, остается за кадром. Но после революции его назначают комиссаром Госбанка. То есть, он уже имел допуск к “святая святых”, к финансовым потокам. Примыкал к группировке Бухарина, позже перешел к троцкистам…
Под руководством упомянутых деятелей крымские перешейки перекрыли заслонами, не выпуская никого. И начались массовые аресты, облавы. Задержанных набивали в тюрьмы, сараи, склады. Но эти помещения служили лишь перевалочными пунктами, их тут же освобождали для других арестованных — по ночам местные жители наблюдали страшные картины, как колонны людей гнали в степь. Часто раздевали заранее и гнали обнаженных — женщин с детьми, отцов семейств, офицеров. Под студеным ветром, на снегу, выстраивали у рвов и оврагов, и по толпам человеческих тел хлестали пулеметы. Это продолжалось и зимой, и весной. М. Волошин свидетельствовал, что особенно массовые казни совершались на Пасху (в тот год — 23 апреля) — и вплоть до 1 мая. Всего же по разным данным, в Крыму было уничтожено 80 — 120 тыс. человек [49, 58, 105].
Но на Россию обрушился не только террор. Промышленность, транспорт, коммунальное хозяйство были разрушены. Заводы и фабрики замерли, обрекая персонал на безработицу. Города остались без света, воды, тепла. Ларинские модели “военного коммунизма” привели к голоду. По “рабочим” карточкам выдавались крохи, а карточки “детские”, “иждивенческие” не отоваривались вообще. Люди умирали от истощения или становились жертвами болезней. А они гуляли вовсю — сыпной и брюшной тиф, испанка, холера, чума. Под тифозные бараки отводились целые кварталы, где тысячи заразившихся вымирали без ухода, без медицинского обеспечения. В сельской местности полностью вымирали деревни. Приходилось отряжать специальные команды, чтобы отстреливать расплодившихся собак, приохотившихся питаться человечиной. В общем, операция по обезлюживанию страны и сокращению биологического потенциала русских проходила успешно.
10. КТО РЕГУЛИРОВАЛ ХОД ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ?
На чьей стороне была правда в великом русском братоубийстве? А ведь получается, что ни на чьей. Не было ее ни у кого, правды-то. Красноармейцы шли в бой, совершали подвиги и погибали ради утопических (и порожденных отнюдь не в России) идей коммунизма. Ну а белогвардейцы были заражены теориями либерализма, тоже импортными. И не только либерализма, многие — социализма, в белом лагере очутились меньшевики, эсеры. При белых правительствах очутились те же самые масоны, которые еще недавно подвизались в Думе, Временном правительстве, в Советах, самозабвенно разрушая Росийское государство. Не было правды и у “зеленых” — они в общем-то сражались не за Россию, а только за свои личные права. Не трожь меня и моих односельчан, не расстреливай, не грабь продразверсткой, а остальное меня не касается.
И все же Белое Движение, несмотря на свою слабость и противоречивость, сыграло очень важную роль. Его вожди пытались консолидировать своих сторонников не по политическим, а по патриотическому признаку, провозгласив борьбу за “единую и неделимую”. А тем самым Белое Движение спутало карты западных держав, сорвало их планы по расчленению России. Хотя тем самым оно и себе подписало приговор.
Нет, белогвардейцы не имели ни малейшего шанса на победу — потому что они слепо, до последнего, держались за союз с Антантой, считая его залогом успеха. А Антанта сделала все, чтобы они не смогли победить. Об этом недвусмысленно заявлял в британском парламенте Ллойд Джордж: “Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является тем более спорным вопросом, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании”. Поддержка белых по сравнению с реальными возможностями Запада была мизерной. И осуществлялась она только для затягивания войны, для нарастания ожесточения, чтобы катастрофа России стала более глубокой и необратимой.
Кстати, даже в ходе боевых действий можно отметить четкую координацию действий иностранцев и “оборотней” в советских верхах. Летом 1918 г. чехословаки двинулись от Самары на Казань, куда удалось вывезти золотой запас России. Ползли еле-еле, два месяца. Но наркомвоен Троцкий за это время не сделал для обороны Казани ничего. Не прислал подкреплений, не подтянул дисциплину, и золото не удосужился эвакуировать. И лишь когда город был взят без боя, Троцкий забил тревогу, перебросил сюда массу войск, приекатил сам руководить и командовать. Правда, золотой запас захватили не чехи, а белогвардейцы Каппеля, и он достался не командованию Антанты, а Колчаку, но тут уж “накладочка вышла”. Ну а когда перешел в контрнаступление Лев Давидович, чехи отступили без боя, подставив белогвардейцев и бросив их на произвол судьбы.
Про поезд Троцкого вообще ходили легенды — там, где он появлялся, коренным образом менялась обстановка на фронте, поражения сменялись победами. Обычно это объясняли тем, что с наркомвоеном разъезжал штаб из лучших военных специалистов, да и сам поезд являлся серьезной боевой единицей с запасами оружия, отрядом отборных латышей, дальнобойными морскими орудиями. На самом деле были и другие причины. Одна — крайне жестокие меры, которыми Лев Давидович выправлял положение. Расстрелы даже высокопоставленных командиров и комиссаров в отступивших частях, массовые мобилизации в армию населения, которое гнали в атаки, поставив сзади пулеметы. Но, ко всему прочему, поезд Троцкого имел оружие более серьезное, чем пушки. Мощную радиостанцию, позволявшую связываться даже со станциями Франции и Англии. Осуществлялись ли через нее или иными путями контакты с западными державами? Судите сами.