аковский ведал каналом финансирования революции через Румынию, переводил деньги в Париж Троцкому. Сокольников тоже занимался финансами, подписывал Брестский мир, участвовал в махинациях Льва Давидовича с иностранными дельцами. Это были люди, причастные к делам высшей зарубежной “бесовщины”, знавшие истинную подоплеку революции.
Кое-какой информацией Сталин по своему положению обладал и раньше. Уж наверное, он был в курсе, что Ленин пользовался “германскими” деньгами, что Троцкий при создании Красной армии контактировал с представителями Антанты. Но ведь все это считалось игрой на “империалистических противоречиях”. Сталин должен был знать и о хищничестве начала 1920-х. Но только теперь картина открылась перед ним в полном объеме. Картина того, как подставили Россию, как ее сокрушили, разворовывали — и продолжали против нее подрывные акции в советское время.
Что именно сообщили Радек и Сокольников, мы не знаем. Но о Раковском сохранилось свидетельство. По национальности румынский еврей, он до революции никогда не был в России. Когда его поставили во главе правительства Украины, люди отмечали, что он очень плохо знал русский и украинский (это, например, отражено в воспоминаниях киевлян, опубликованных И.В. Гессеном в “Архиве русской революции”). А с 1923 г. Раковского убрали на дипломатическую работу, он был полпредом в Англии и Франции. Поэтому и в 1938 г. этот “русский большевик” неважно владел русским, предпочитал французский. Переводчик НКВД И.Ландовский, присутствовавший при даче тайных показаний, был так поражен услышанным, что сделал для себя личную запись и перенес ее в дневник. В 1942 г. Ландовский погиб под Ленинградом, но его дневник волею судеб попал в Испанию, в 1950-х был издан на испанском языке в Барселоне под названием “Красная симфония”, а в 1968 г. вышел на русском языке в Буэнос-Айресе. Сенсацией эта книга не стала, в 1950-60-х гг данный вопрос мало кого интересовал. Но материалы, изложенные в “Красной симфонии” до сих пор никем не опровергнуты и ни разу не объявлялись фальшивкой.
А Раковский рассказал, в частности, о подготовке кругами “мировой закулисы” Первой мировой, об организации теракта в Сараево, об участии в этом деле масонских организаций. Описывался механизм того, как союзники обеспечивали поражения России, как привели к власти Временное правительство. И указывалось, что Керенский заведомо был “должен сдать государство коммунизму”, “большевики взяли то, что “Они” им вручили”.
Перечислялись и имена деятелей “мировой закулисы”, обозначенных “Они”: Шифф, Варбурги, Гугенгейм, Ханауэр, Брайтунг, Ашберг, Ратенау, Барух, Франкфуртер, Альтшулер, Кохен, Штраус, Штейнхарт, Блом, Розенжан, Липман, Леман, Дрейфус, Лямонт, Ротшильды, Лод, Мандель, Моргентау, Эзекиль, Лаский. (Отметим, что многие лица из перечня “Красной симфонии” совпадают с именами, которые были названы в работе американского историка Э.Саттона — хотя он пользовался совершенно другими источниками, документами из архивов США [158]). Раковский также указывал, что Троцкий, в отличие от Керенского и других масонов, через своего дядю Животовского являлся “членом семьи”, и в советском правительстве получил “возможность неприметным образом оккупировать весь государственный аппарат”…
Есть и другие доказательства, способные косвенно подтвердить, что открылось Сталину очень многое. Ранее уже говорилось, что в финансировании масонов-заговорщиков, свергших царя, важную роль сыграло отделение американского “Нэшнл сити банка”, открытое в Петрограде в январе 1917 г… В дальнейшем через него переводились деньги и для американской миссии Красного Креста, и для Троцкого. В 1918 г. отделение банка переехало вместе с иностранными миссиями в Вологду, а потом было ликвидировано. Но документы банка оставались в советских архивах. В 1938 г. Сталин вдруг затребовал их [177]. При этом некоторые бумаги, значащиеся в описи, исчезли. Еще один факт. В 1938 г., когда НКВД возглавил Берия, Сталин потребовал от него реорганизовать заграничную разведку. Причем особое внимание уделялось разработке и вербовке агентов влияния в зарубежных правительственных кругах. А диверсии против России осуществлялись именно с помощью агентов влияния…
Но те, кто развязал языки, отсрочили свою смерть ненадолго. Радек погиб в лагере в 1939 г. Официальная версия — убит уголовниками. Может быть, Сталин все же решил избавиться от него. Хотя это маловероятно, для уничтожения заключенного не требовалось придумывать окольных путей, расстрелять его можно было в любой момент. Куда вероятнее предположить, что с Радеком свели счеты те силы, чьи секреты он выдал. Так же сгинул и Сокольников. А Раковского расстреляли в Орловской тюрьме в 1941 г., при отступлении. Рисковать, что источник такой информации, попадет к немцам, не стали.
Да ведь и Сталин не мог обнародовать открывшуюся ему информацию! И не мог, и не хотел! Признать, что большевиков привели к власти зарубежные правительства, банкиры и спецслужбы — означало бы нанести сокрушительный удар по партии, по советской власти, по самому себе… Это было чревато разбродом в умах и новыми смутами. Впрочем, Сталин наверняка не сомневался, что коммунистическая власть является справедливой и прогрессивной по сравнению с царской. Верил, что революция, кто бы за ней не стоял, все равно в итоге пошла стране на благо. И информацию он “похоронил”. Нельзя исключать, что как раз этим объясняются признания подсудимых в тех делах, которых они явно не совершали — в убийствах Кирова, Горького и пр. Они знали за собой другую вину. И знали, что Сталин о ней знает. Но говорить о ней было невозможно, и вместо нее приходилось брать на себя мнимые преступления.
Однако сам генеральный секретарь уже знал, каким образом расшатывали и рушили Россию в годы Первой мировой, до какой степени она была пропитана иностранной агентурой, всевозможными заговорщиками. Для него эти данные были доступны, документы русской контразведки до сих пор сохранились в архивах ФСБ [129]. А надвигалась новая война. И Сталин хорошо представлял, что прежний сценарий грозит повториться. В партийных, советских, хозяйственных структурах было немало тех, кто взращивался под крылышком “оборотней”. Осталась не сломленной и система “удельных княжеств”, где бесконтрольно властвовали местные начальники, притесняя простых людей и вызывая недовольство — а это опять могло привести к “революционной ситуации”. Вот эти факторы как раз и побудили Сталина взяться за капитальную чистку. В этом и состояла разгадка массовых репрессий, которые покатились со второй половины 1937 г., обрушившись в основном на руководящих работников разных уровней.
Хотя оправдывать эту кампанию я, конечно же, не берусь и не собираюсь. Против врагов народа был направлен тот же самый карательный аппарат, который создавался ими против русского народа. В мясорубку попал Ягода, но остались другие. Ежов не относился к “оборотням”, он был всего лишь бездушным и слишком ретивым исполнителем указаний. А в делах НКВД он не разбирался, их перехватили Фриновский и прочие подручные того же Ягоды. И в итоге террор покатился нарастающей лавиной, захватывая не только действительных врагов, а множество невиновных.
Кто-то их работников НКВД принялся выслуживатться, чтобы загладить прошлые гершки. Кто-то снова пользовался случаем для сведения личных счетов, доносов, стукачества. Но действительно ли была кампания террора хаотичной? Или снова, как с голодомором, были те, кто направлял и корректировал ее? Ведь по идее репрессии нацеливались на уничтожение потенциальной “пятой колонны” перед войной — но случилось так, что сам их масштаб по сути подорвал готовность государства к войне! Под гребенку попали военачальники и офицеры, не имевшие отношения ни к каким заговорам. Оказалась парализованной и военная промышленность.
Наконец, в 1937–1938 гг была полностью разгромлена советская разведка. Было уничтожено 40 одних только резидентов в разных странах, не считая рядовых агентов, связных, курьеров. Другие попали за решетку или были отстранены от работы. С сотнями агентов оборвались контакты. Разветвленная и великолепно отлаженная сеть советских спецслужб за рубежом практически перестала существовать. И это накануне войны, в период самой интенсивной тайной дипломатии”… Было ли это одним из случайных “перегибов”? Вот уж вряд ли. Скорее, походило на умелую диверсию. И пожалуй, не Сталин был заитересован в том, чтобы накануне войны, в период самой интенсивной тайной дипломатии остаться без “глаз и ушей” за границей
Выискивали “оборотней” — но при этом опять попадало под репрессии православное духовенство. В 1936 г. в красноярской тюрьме казнили епископа Филиппа (Гумилевского), архимандрита Полихрония (Запрудина), протоиерея Константина Ордынского, священника Николая Катасонова. Расправы над служителями Церви шли и в лагерях. А летом 1938 г. более 300 священнослужителей расстреляли на Бутовском полигоне в Москве. Впрочем, террор прошелся и по мусульманскому духовенству. В 1936–1938 гг были репрессированы почти все муллы Урала и Сибири. Очередной раз попали под удар и другие категории людей, которые традиционно относились в советском государстве к “группам риска”. По деревням хватали “кулаков”, по городам — бывших офицеров и дворян, шерстили интеллигенцию за неосторожные высказывания, арестовывали просто честных людей, насоливших начальству или чем-то мешавших…
В данном плане показательным может быть пример с М.А. Шолоховым. В конце 1936 — начале 1937 гг были арестованы руководители Вешенского района Логовой, Красюков и Логачев. Писатель хотел заступиться за них, но на прием к Сталину попасть не смог. Тогда он пошел на беспрецедентную в советское время форму протеста, отказался ехать на Международный антифашистский конгресс писателей в Испанию. Этого не заметить не могли, он был вызван в Москву, после беседы со Сталиным его подзащитных освободили и восстановили в партии. Узнав, что их избивали, Шолохов написал генеральному секретарю о методах следствия. Была создана комиссия во главе с тем же Шкирятовым, который в 1933 г. “проверял” сигналы писателя об организации голода. И эта комисия опять спустила дело на тормозах, злоупотреблений не подтвердила, свела дело к “отдельным ошибкам”, никто не был привлечен к ответственности. После чего “органы” состряпали дело на самого Шолохова.