Эта операция, между прочим, выглядит очень некрасиво. Если бы высадка осуществилась на севере полуострова или хотя бы в районе Рима, то находящиеся в Италии 8 дивизий Кессельринга были отрезаны и погибли. В ставке Гитлера это считалось само собой разумеющимся, вечером 8 сентября упомянутые 8 дивизий уже списали как “безвозвратно потерянные” [203]. Кроме того, при высадке на севере силы союзников значительно пополнились бы, вобрав в себя итальянскую армию. Была бы захвачена мощная промышленность Северной Италии, работавшая на Германию. Но… ничего этого не произошло. Несмотря на то, что многие союзные военачальники настаивали на таком варианте действий, высадка началась на самой южной оконечности полуострова.
К 10 сентября, когда это обозначилось, в Берлине вздохнули с чрезвычайным облегчением. А Гитлер приказал Кессельрингу предпринять операцию против изменивших итальянцев. Основная часть апеннинской группировки немцев была занята в боях с союзными десантами, итальянские войска обладали огромным численным преимуществом, они находились на родной земле. Но опять скзалась рабская психология европейцев. Не получив поддержки англичан и американцев, итальянские соединения беспрепятственно позволили малочисленным германским частям оцепить себя, без сопротивления сложили оружие — и зашагали в лагеря военнопленных (откуда ох как многим не суждено было вернуться). Столь же послушно дали себя разоружить и пленить итальянские дивизии в Югославии, Греции, СССР. Кое-как германскому командованию удалось наскрести подкрепления и воссоздать в Италии сплошной фронт.
В чем же была причина столь вопиющего “прокола” союзников? Объяснения Эйзенхауэра, что для высадки на севере не доставал радиус действия истребителей с Сицилии, критики не выдерживают. При подавляющем превосходстве военно-морских и воздушных сил США и Англии это было не столь уж существенным препятствием. В конце концов, можно было воспользоваться итальянскими аэродромами. Разгадка кроется в другом. Именно в том, что при высадке на севере Италия полностью и сразу была бы занята союзниками. Но в таком случае, чтобы восстановить фронт по Альпам, Гитлер двинул бы войска в Швейцарию! Для этого уже была разработана операция “Зильберфукс” (“Серебряная лиса”). Но “мировую закулису” захват Швейцарии с ее банками ничуть не устраивал. Вот и осуществилась операция таким образом, чтобы избежать подобного развития событий.
А как только выяснилось, что фронт в Италии удержался, окружение надавило на фюрера. Доказало, что для Германии выгоднее сохранить Швейцарию нейтральной. Очевидно и сам Гитлер смекнул, что покушение на соседнюю чистенькую республику заденет интересы слишком уж могущественных группировок. И операцию “Зильберфукс” он отменил. Швейцарские банки могли по-прежнему без помех осуществлять “международные расчеты”. А в Италии боевые действия пошли ни шатко ни валко, и союзные войска ползли через весь Апеннинский полуостров более полутора лет… На чьей совести остаются жизни сотен тысяч англичан, американцев, французов, итальянцев, евреев, погибших в затяжных боях и в период германской оккупации Италии, оставляю вопрос открытым.
“Международные расчеты” были действительно не лишними. Вплоть до вступления в войну в США перечислялись прибыли от их германских филиалов, дочерних и совместных предприятий. В этом были задействованы и Рокфеллеры, и Форд, а Кан, напомню, имел значительные вложения в Италии. Но и после декабря 1941 г. связи американских компаний со странами противника отнюдь не прервались. Причем в госдепартаменте об этом хорошо знали. Так, в 1943 г. официальный доклад межминистерского комитета по вопросам связи прямо указывал на нечистые дела “Интернешнл телефон энд телеграф корпорейшн”, на то, что концерн получает хороший “навар” от дочерних структур в странах фашистской оси [10]. Не прекращалась и широкая торговля с немцами через нейтралов. Никаких мер против этого не предпринималось.
И удивляться этому, конечно, не стоит. Так же, как Вильсон с началом войны облагодетельствовал своих теневых покровителей, выдвинув их на высокие и выгодные посты, так поступил и Рузвельт. Барух, как и в прошлую войну, стал фактически экономическим диктатором, получив под контроль американскую промышленность и внешнюю торговлю. Маршалл еще раньше, 1 сентября 1939 г., в день начала Второй мировой, был назначен начальником штаба армии США. А американские Варбурги унаследовали “семейную” традицию своего двоюродного деда Макса Варбурга — заниматься не только банками, но и разведкой. Джеймс Пол Варбург стал заместителем директора Управления военной информации. В военной разведке важные посты заняли и Пол Феликс Варбург, Эрик Варбург.
Делам разведки Рузвельт вообще придавал важное значение, в 1942 г. создал Управление стратегических служб США, будущее ЦРУ. Возглавил его генерал Донован — который успел поучаствовать в российских делах, был американским представителем при штабе Колчака (и немало посодействовал поражению Белого Движения в Сибири). Между прочим, и в британской разведке снова всплыли фигуры, проявившие себя в прежних антироссийских делах. Ранее уже указывалось, что Брюс Локкарт был задействован с интригах вокруг Мюнхенского сговора. А с началом войны “Сикрет интеллидженс сервис” привлекла на службу и Вильяма Вайсмана. Напомню, он после Первой мировой остался в США, был принят в банк “Кун и Лоеб”. Теперь о нем вспомнили. Правда, широких полномочий больше не предоставили, поручили работу по связям с американской разведкой. Ну уж тут ему были все карты в руки — если в спецслужбах США окопались Варбурги и другие его знакомые бынкиры.
В общем, Советскому правительству с такими союзниками пришлось действовать в очень непростой обстановке. Но следует отметить, что и в этом отношении Сталин вел себе совершенно иначе, чем Николай II. Царь старался идти навстречу требованиям западных соратников, считал общие интересы коалиции выше частных. Сам же в случае какой-либо нужды выступал довольно скромным и вежливым просителем. Но приводило это к тому, что союзники откровенно наглели, пытались диктовать свои условия и даже позволяли себе вмешиваться во внутренние дела русских. Сталин в диалоге с Западом держался твердо и независимо, руководствуясь сугубо советскими интересами. Считал союзников должниками СССР, а себя — вправе предъявлять им решительные требования. И это оказывалось гораздо эффективнее. Слушали, соглашались. Даже и не пытались заноситься, а уж тем более лезть в советские внутренние дела. И авторитет России в составе антигитлеровской коалиции был куда выше, чем в составе Антанты.
Впрочем, и среди западных союзников единство было лишь мнимым. Точно так же, как в Первую мировую, США в сговоре с Англией стремились прижать Францию, а Америка при этом тайно “копала” и под Англию. Под предлогом того, что французское правительство пресмыкалось перед Гитлером, выдвигались предложения считать Францию чуть ли не союзницей нацистов, после войны передать под управление Контрольного совета наряду с Германией. Сталин эти проекты порушил. Признав комитет де Голля правительством в изгнании, настоял на том, чтобы считать Францию членом антигитлеровской коалиции. Конечно, настоял не из особой любви к французам. Просто поддержал потенциальных конкурентов американцев и англичан, пытающихся распоряжаться судьбами мира.
А к играм против Англии Рузвельт пытался привлечь и Сталина. Весной 1943 г. прислал к нему своего уполномоченного Дж. Дэвиса, потом сам подкатывался на Тегеранской конференции, закидывая предложения, что после войны Англия будет не в состоянии удержать свою огромную колониальную империю, поэтому США и России стоит поговорить о переделе “сфер влияния” за счет британцев. Сталин оба раза отказался обсуждать этот вопрос. Подобный сговор выглядел слишком уж грязно. Да и Рузвельт вряд ли был откровенным. Усиление СССР в планы США тоже не входило. И американский президент вел какую-то собственную игру — например, чтобы поссорить Москву и Лондон (и тем самым покрепче привязать его к себе).
Тем не менее, из своих партнеров по Большой Тройке Сталин предпочитал Рузвельта. Видел в нем более гибкого, взвешенного политика, с которым легче найти компромисс. Действительности это не соответствовало. Рузвельт был лишь более тонким и хитрым, а его решения жестко определялись установками американской “закулисы”. Но в определенных случаях эти установки совпадали с советскими интересами — хотя имели под собой иные причины. Именно это проявилось в ноябре 1943 г. в Тегеране. Черчилль упорно стоял за то, чтобы и в 1944 г. открыть фронт не во Франции, а на Балканах. Конечно, его план был чисто политическим. Англичане желали захватить под свое влияние Юго-Восток Европы, не уступить его России. А с военной точки зрения союзники, высадившись на Балканском полуострове, ползли бы от одного горного рубежа к другому — так же, как в Италии.
Однако Рузвельт уверенно поддержал Сталина. Потому что усиление позиций Англии в Юго-Восточной Европе было для американских теневых кругов не интересно. Было уже ясно, что СССР даже и без второго фронта в состоянии разгромить Гитлера. А для реализации планов “нового мирового порядка” требовалось американское “освобождение” и военное присутствие не где-нибудь в балканском захолустье, а в ведущих европейских странах. Во Франции, Германии… И только тогда был окончательно решен вопрос об открытии второго фронта и определен срок — май 1944 г.
43. СУЩЕСТВОВАЛ ЛИ “ТРЕТИЙ ПУТЬ”?
Вторая мировая еще раз перемешала русскую эмиграцию. Подавляющее большинство ее было настроено против нацистов. Отказывались сотрудничать с германскими властями, сочувствовали Советскому Союзу в его борьбе. Десятки тысяч русских сражались в рядах английской, американской, французской армий, в отрядах югославских, болгарских, итальянских, французских партизан, участвовали в организациях сопротивления. Многие отдали жизни в боях, погибли в гитлеровских застенках.
Но были и такие, кто увидел в немцах “союзников”. Генералы фон Лампе и Бискупский обращались к главнокомандующему сухопутных войск Браухичу с просьбой использовать белогвардейцев. Как уже отмечалось, немцев поддержали различные националисты. За “союз” с Германией выступал и бывший донской атаман П.Н. Краснов. Он предполагал два варианта развития событий: либо в СССР под влиянием поражений начнется восстание против коммунистов и “образуется новое правительство типа Петена-Лаваля”, т. е. марионеточная власть, которая заключит мир с немцами, либо нацисты оккупируют значительную часть страны, а на оставшейся части возникнет правительство, которое вынуждено будет принять все германские условия.