2-я ударная армия Волховского фронта еще в январе 1942 г. перешла в наступление с задачей деблокировать Ленинград. Заняла большой район лесов и болот, но дальше застряла. Не смогла расширить и горловину прорыва, она достигала лишь 13 км. А командармом вместо заболевшего Клыкова стал Власов. Армия находилась всего в 30 км от войск Ленинградского фронта, для дальнейших действий ее решили подкрепить, но сделать этого не удалось из-за катастрофы на юге. 2-я ударная осталась в почти готовом “мешке”, и германское командование принялось сосредотачивать против нее войска. Когда это обнаружилось, 21 мая, Ставка разрешила вывести армию из полуокружения. Но противник заметил отход наших частей, навалился на них и 6 июня перерезал горловину. В кольце оказались 7 дивизий и 6 бригад. Правда, далеко не комплектных, в армии оставалось в строю 30 тыс. человек
На Волховский фронт был прислан начальник генштаба Василевский, выручать 2-ю ударную. Сил было мало, пехоту и танки “выщипывали” по батальону из разных соединений. Но все же 21 июня пробили узкий проход в 300–400 м. Стали вывозить раненых. Однако беда усугубилась ошибками Власова. Выход он толком не сорганизовал, за ранеными потянулась пехота, державшая эту самую горловину, и немцы опять замкнули кольцо. Василевский и Мерецков организовали новый удар извне, передав окруженным, чтобы всеми силами атаковали изнутри. 24 июня коридор пробили. Но Власов при этом отдал армии такой же приказ, как при прошлом своем окружении — разбиться на группы и выходить кто как может. Люди выходили сутки, а 25 июня кольцо замкнулось окончательно. Многие просачивались и позже. Всего вышло 16 тыс., погибло 6 тыс., 8 тыс. попало в плен.
Командарма искали, передали об этом указание партизанам, в тыл врага заслали несколько разведгрупп. Но Власов бродил по лесу вдвоем с очередной любовницей-военврачом, в деревне Пятница обратился к старосте, попросил устроить поближе к дороге. А как только на ней показались немцы, вышел и сдался. Доставленный в штаб генерала Линдемана, он дал исчерпываюшие показания о советских войсках (между прочим, многие попавшие в плен германские военачальники, в том числе Паулюс, отказывались это делать, ссылаясь на присягу). Потом Власов попал в лагерь высшего комсостава под Винницей и вместе с командиром 41-й дивизии Боярским составил доклад, что большинство населения и армии приветствовали бы свержение советского режима.
Сперва операция с Власовым проходила по ведомству отдела “Вермахт-пропаганда”. Его “опекуном” стал капитан Штрик-Штрикфельдт. Гитлеровских взглядов на восточную политику он не разделял, но верил, что ее можно изменить. За подписью Власова была выпущена листовка к советским солдатам и декларация, будто в Смоленске создан “Русский Комитет” и началось формирование РОА — “Русской освободительной армии”. Это был обман, никакого комитета не существовало. Документ предназначался, чтобы спровоцировать дезертирство в наших частях. Но Штрик-Штрикфельдт договорился с летчиками, чтобы часть тиража высыпали над оккупированной территорией — пускай возникнет “освободительное движение”, а потом можно будет поставить командование перед фактом [4]. И в Смоленск, а адрес мифического комитета, пошли письма, приезжали ходоки. А “хиви” и солдаты “Остгруппен” оживились: теперь, вроде, было за что воевать. Они сами начали считать себя “власовцами”, прикрепляли на мундиры нашивки “РОА” и ждали, когда их переведут в “свою” армию. Но германское верховное командование инициативу строго пресекло.
Осенью 1942 г. в Дабендорфе под Берлином была создана “школа пропагандистов”. Предполагалось готовить что-то вроде комиссаров для работы в частях “Остгруппен”, среди пленных и “остарбайтеров”, разъясняя “обманы коммунизма”. Эта акция тоже была лишь экспериментом, в школе обучалось всего 100 человек. Но начальником школы стал Штрик-Штрикфельдт, и под ее крышей обосновался центр “Русского освободительного движения” (РОД). Власов и ряд других перебежчиков и пленных — М.А. Зыков, Г.Н. Жиленков, В.Ф. Малышкин, Ф.И. Трухин и др. Когда прорабатывали символику РОД, двуглавого орла и бело-сине-красное знамя германское начальство запретило — сочло, что они связаны с “традициями российской державности”. И для нарукавных нашивок и эмблем приняли символику морского, Андреевского флага. Ее немцы признали “нейтральной” и дозволили.
Идеология РОД была крайне запутанной. Среди власовцев были коммунисты, но объявлявшие себя антисталинистами, как бывший секретарь райкома Жиленков. Главным идеологом и пропагандистом стал Зыков, он же Цезарь Вольпе, один из ближайших помощников Бухарина. Значительную роль сыграл и НТС, внушая идеи “народно-трудового строя” и “третьего пути”. Однако стоит задаться вопросом — а был ли он возможен в условиях войны, “третий путь”? Ответ напрашивается отрицательный. Даже при гипотетическом успехе “национальной революции” выиграли бы отнюдь не национальные силы, а чужеземные. Можно еще раз вспомнить, как подыграли врагам России Февраль и Октябрь. В Великую Отечественную последствия грозили быть еще более тяжелыми. Ведь нацисты, в отличие от кайзера, нацеливались не на расчленение и ослабление нашей страны, а на полное ее уничтожение.
Состав антисоветских формирований был очень неоднородным. В них вступали и убежденные антикоммунисты, и отребье, которому было без разницы кому служить, абы погулять и пограбить. Для многих пленных вступление в подобные формирования являлось лишь способом выжить, вырваться из лагерей. Такие записывались куда угодно. Приезжал вербовщик от казаков — объявляли себя казаками, от украинцев — “хохлами”. Иногда в самообмане, что это способ при удобном случае вернуться к своим. Некоторые и впрямь перебегали. Другие задумывались — у своих еше неизвестно что ждет, а здесь, вроде, жив, сыт, одет. И “прирастали”. Участвовали в боях, в карательных акциях, после чего путь к своим был отрезан. Сделали первый шаг, а дальше плыли по течению, куда вынесет. Власовцы, красновцы, легионеры откололись от одного берега и не пристали к другому — потому что его не было. Ведь в Отечественной войне на карту были поставлены не идеологические схемы, а судьбы народов, быть им или не быть. А при таком раскладе неважно, каковы твои побуждения и убеждения. Важно лишь то, в какую сторону направлена твоя винтовка.
Но, несмотря на свой разношерстный состав, власовские и прочие антисоветские формирования представляли очень серьезную опасность для Советского Союза. Именно тем, что подрывали и раскалывали единство народа, снижали его способность к сопротивлению. И в значительной мере чужеземным силам снова удалось осуществить этот раскол, натравить русских людей брат на брата. В составе германских войск насчитывалось до 800 тыс. советских граждан! Некоторые исследователи приводят цифру в 1 млн (возможно, если считать с полицаями) [4].
И предпринимались меры, чтобы раскол нашего народа углублялся. Покровители Власова весной 1943 г. организовали ему агитационные поездки в Смоленск, Могилев и Бобруйск, потом в Ригу, Псков, Лугу, Гатчину. Он, выступая перед населением, говорил о создании “независимого национального государства”, о том, что немцы “в союзе с русскими” помогут сбросить “диктатуру Сталина” так же, как русские помогли Германии освободиться от Наполеона. На одном из собраний даже спросил слушателей, хотят ли они быть рабами немцев, и аудитория дружно кричала: “Нет!” Хотя Власов тут же пояснил, что рабами они станут, если будут защищать коммунизм, а, выступая против него, превратятся в “друзей” для нацистов.
Но далеко не всем немцам понравились подобные высказывания. Гестапо составило подборку цитат из выступлений Власова. Гиммлер озаботился еще и тем, что в Германии находилось 5 млн пленных и невольников. А ну как тоже возомнят себя равноправными “союзниками”, выйдут из повиновения? Рейхсфюрер СС доложил Гитлеру, и тот устроил выволочку генералам. И Кейтель приказал: “Ввиду неквалифицированных бесстыдных высказываний военнопленного генерала Власова во время поездки…, происходившей без ведома фюрера и моего, перевести его немедленно в лагерь для военнопленных”. Покровители кое-как выгородили Власова, но 8 июня 1943 г. на совещании в Бергхофе Гитлер распорядился сохранить “власовское движение” только в рамках пропагандистской акции. А существующие русские части было решено использовать не на фронте, а в тылу, против партизан. Пусть, мол, докажут свою “лояльность”.
Результаты стали отрицательными. На фронте антисоветские части сражались отчаянно — тем более что наши солдаты изменников в плен не брали. С немцами при отступлении ушло много жителей Северного Кавказа, с Дона. Обоз в 15 тыс. казаков попал в окружение, но они прорвали фронт и помогли выйти из кольца немецким частям. Под Новогрудком из кубанцев и донцов был сформирован “Казачий Стан”, нечто среднее между войсковым соединением и беженским табором. Бригада Каминского, созданная в брянской “республике”, ожесточенно дралась под Дмитровском и Севском, а при отступлении от Брянска с немцами тоже ушел обоз беженцев в 50 тыс. человек. Части власовцев стояли насмерть и на Днепре.
Но в тылу солдаты этих формирований становились свидетелями зверств оккупантов — похлеще любой “сталинской тирании”. И их самих направляли на погромы деревень, расстрелы женщин, стариков, детей. Многие начали перебегать к партизанам в надежде до прихода Советской армии выслужить прощение. Гиммлер и руководители гестапо сочли это подтверждением своих выводов о ненадежности русских. В сентябре 1943 г. Гитлеру был представлен доклад о случаях перехода к партизанам, убийствах немецких командиров и солдат. И фюрер настолько рассвирепел, что приказал расформировать все части “Остгруппен”, а солдат разослать в работу на шахты и заводы.
Правда, такой приказ привел в ужас армейское командование — он вырывал из рядов вермахта сотни тысяч бойцов! Причем после огромных потерь Сталинграда и Курской дуги! Однако как раз в это время изменила Италия, требовалось срочно заменить ее войска. Все более очевидной становилась и угроза высадки англичан и американцев на Атлантическом побережье, а оборонять его было некому. Поэтому Гитлера уговорили смягчить решение — русские части не расформировывать, а перебросить на Запад. “Казачий Стан” отправили в Италию, казачью дивизию Паннвица — в Югославию, бригаду Каминского в Польшу, против партизан, и остальные 500 батальонов русских, украинцев, кавказцев, татар раскидали кого куда — во Францию, Италию, служить “пушечным мясом”, защищая на чужбине германские интересы.