тельной системе, которая берет из пищи все, что требуется нашему организму, а остальное выводит прочь, нервная система также усваивает полезную информацию — урок — и по прошествии нескольких дней избавляется от травмирующих мыслей и эмоций, балласта, который становится ненужным10.
Фрейд упоминал об этом психологическом механизме, описывая его как «работу скорби» в своем труде «Скорбь и меланхолия». После потери близкого человека, или вещи, которой мы очень и очень дорожим, или же вследствие неприятного события, ставящего под сомнение ощущение безопасности в мире, который, казалось бы, прекрасно нам знаком, наша нервная система на какое-то время выходит из строя. Привычные для нее ориентиры больше не работают. Ей требуется некоторое время, чтобы вновь обрести то равновесие, которое физиологи называют гомеостазом. Обычно организм выходит из таких ситуаций окрепшим. Он закаляется в испытаниях и формирует новые резервы. Он становится более гибким и лучше приспосабливается к непредвиденным ситуациям.
французский нейропсихолог Борис Цирюльник и некоторые другие авторы в своих работах показали, как превратности судьбы приводят к тому, что сам Цирюльник называет «упругостью личности»11. Что ж, у каждой эпохи своя метафора. Фрейд, живший во времена индустриальной революции, назвал этот процесс, повторю, «работой скорби».
Метод ДПДГ зародился в Пало-Альто, в Калифорнии, в эпоху информационной и нейробиологиче-ской революции. И я не вижу ничего удивительного в том, что новая теория называет тот же самый перерабатывающий механизм мозга «адаптивной системой обработки информации»...
Тем не менее, иногда эта адаптивная система дает сбои. Например, если психологическая травма слишком сильна: изнасилование, пытки и надругательства, смерть ребенка (смерть ребенка вообще является одним из самых болезненных переживаний в жизни). Но сбои возможны и вследствие менее серьезных событий и часто происходят просто потому, что мы оказываемся особенно уязвимы в тот или иной конкретный момент, — прежде всего это касается детей, которые не способны защитить себя, или людей, заведомо находящихся в позиции слабого.
Рассмотрим пример Анны, медсестры, которая пришла на прием с жалобами на неприятие собственного образа, которое вылилось в хроническую депрессию. Анна считала себя толстой и уродливой — «тошнотворной», как она сама выражалась, — тогда как на самом деле была скорее даже хорошенькой и уж точно ничуть не толстой.
Выслушав ее, я понял, что отрицательный образ укоренился в ней три года назад, во время последних месяцев беременности. Анна отчетливо помнила тот день, когда ее супруг, отвечая на упрек в том, что стад проводить с ней мало времени, сказал: «Ты похожа на кита. Ничего отвратительнее я в жизни не видел!» В других обстоятельствах она сумела бы ответить, например, сказав ему, что и сам он не Пол Ньюман. Но беременность протекала тяжело, Анне пришлось оставить работу, и она не была уверена, что шеф сохранит за ней прежнее место. Ее приводила в ужас мысль, что Жак может бросить ее после рождения ребенка: ведь когда-то ее собственный отец при таких же обстоятельствах ушел от ее матери. Анна чувствовала себя беспомощной и уязвимой. В результате ядовитое замечание мужа привело к самой настоящей травме.
Что мы имеем? Либо жертва оказывается в заведомо уязвимой позиции, либо степень потрясения слишком высока. При этих двух условиях болезненное событие становится травмирующим в самом прямом смысле. Вместо того чтобы «перевариться», негативная информация блокируется (застревает) в нервной системе. В этом случае исходные образы — от телесных ощущений до запахов и звуков, — а также и выводы, которые мы делаем («Я ни на что не годен, меня обязательно бросят»), проникают в нейронную сеть эмоционального мозга, живущую своей собственной жизнью. Закрепленная в эмоциональном мозге, оторванная от рациональных знаний, эта информация становится миной замедленного действия. И для
активации достаточно и малейшего напоминания о пережитой травме.
Воспоминания тела
Воспоминание, запечатленное в мозге, может быть извлечено из любой его части. Компьютеру необходим точный адрес, чтобы найти у себя в памяти нужный документ, библиотекарь должен знать точное расположение книги, чтобы отыскать ее на полке. Аналогичным образом открывается и доступ к воспоминаниям: любая ситуация, даже отдаленно напоминающая травму, которую нам пришлось пережить, может вызвать болезненные ассоциации. Это свойство памяти хорошо известно: его называют «доступом по содержанию» или «доступом по частичному сходству»12. Такой доступ чреват серьезными последствиями. Любой образ, звук или запах, любая мысль или физическое ощущение, хоть чем-то напоминающие неприятное событие, могут вызвать в памяти все переживание целиком.
Доступ к болезненным воспоминаниям через тело происходит очень часто. Впервые я осознал это в тот день, когда меня срочно вызвали к молодой женщине, которую только что привезли из операционной. Она еще не совсем оправилась после наркоза и, по мнению медсестер, вела себя беспокойно. Опасаясь, что пациентка может нечаянно отключить провода, ведущие к ее телу, сестры привязали ее к кровати, зафиксировав запястья мягкими тканевыми наручниками. Некоторое время спустя,
придя в себя, молодая женщина принялась кричат на ее лице явно читался ужас. Она изо всех сил пы* талась освободиться от пут, ее сердечный ритм и артериальное давление достигли критической точ ки. Когда мне наконец удалось успокоить ее_пре
жде всего я развязал ей руки, — она рассказала о воспоминании, которое только что пережила. Внезапно она увидела себя маленькой девочкой, привязанной за запястья к своей кровати отчимом, который прижигал ей кожу сигаретой. Страшное переживание внезапно вышло на поверхность через ощущение связанных рук...
Сила ДПДГ состоит в том, что сначала этот метод вызывает травматическое воспоминание со всеми его составляющими — эмоциональной, визуальной, когнитивной и физической (ощущения тела), — а затем стимулирует адаптивную систему обработки информации, которая до сих пор не смогла переработать этот болезненный след.
Считается, что движения глаз, сравнимые с теми, что спонтанно возникают во время сновидений, помогают восстановительной системе мозга завершить то, что не удалось сделать без помощи извне. Природные лечебные средства давно известны своей способностью стимулировать естественные механизмы исцеления организма после физических травм — так, например, применение алоэ вера полезно при ожогах , а готу кола при открытых ранах14. Так же и движения глаз при методе ДПДГ представляют собой естественный механизм, ускоряющий выздоровление после тяжелых психологических травм.
Самоизлечение от сильных потрясений... • ИЗ
Складывается ощущение, что пациенты, когда их лаза движутся, спонтанно переходят к «свободным соЦиациям», как говорил Фрейд (всем известно, как сложно это сделать по команде). Так же, как и в сновидениях, пациенты проходят через обширную сеть воспоминаний, связанных друг с другом различными образами. Нередко им вспоминаются и другие сцены — связанные с конкретным травматическим событием либо потому, что они имеют схожий характер (например, другие эпизоды публичного унижения), либо потому, что они вызывают те же эмоции (например, ощущение беспомощности). Нередко пациенты испытывают сильные эмоции, которые быстро выходят на поверхность, даже если до этого были незаметны. Все происходит так, словно движения глаз — так же, как во время сновидений, — облегчают доступ ко всем ассоциативным каналам, подключенным к травматическому воспоминанию. По мере того как эти каналы активизируются, они вступают в контакт с когнитивными сетями, которые, в свою очередь, содержат информацию, связанную с настоящим. Именно благодаря этому контакту взвешенная позиция взрослого человека, который уже не подвержен опасностям прошлого, внедряется в эмоциональный мозг. И может заменить неврологический след, оставшийся от отчаяния или страха. Как только эта замена происходит, на
Свет появляется новая, свободная от страхов личность.
После нескольких лет практики я все еще удивля-^сь РезУльтатам ДПДГ, которые наблюдал лично. я понимаю своих коллег-психиатров, которые с
недоверием относятся к новому и необычному методу, поскольку сам испытывал те же чувства. Но как отрицать очевидное, то, что происходило в моем кабинете, то, что отражено в многочисленных исследованиях, опубликованных в последние годы? Мне из-вестно мало столь же впечатляющих явлений в медицине, как ДПДГ в действии. Именно об этом я и собираюсь вам рассказать.
ГЛАВА 6
ДПДГ
в действии
Лилиан была актрисой и, кроме того, преподавала актерское мастерство в студии при одном известном театре. Она гастролировала по всему миру и прекрасно умела контролировать свои эмоции. Но теперь она сидела в моем кабинете именно потому, что эмоции взяли верх над ней. Страх овладел ею, когда ей диагностировали рак почки. Разговаривая с Лилиан, я узнал, что в детстве ее не раз насиловал отец. Беспомощность, которую она теперь испытывала, узнав о своей болезни, по всей видимости, была отголоском той беспомощности, которую она познала еще ребенком, когда не могла справиться с безвыходной, как ей казалось, ситуацией.
Она прекрасно помнила тот день, когда в шестилетнем возрасте распорола внутреннюю часть ляжки о железную изгородь их сада. Отец отвел ее к врачу, который наложил несколько швов, поднимавшихся до самого лобка. Доктор сделал это прямо при отце и даже без анестезии. Когда они вернулись домой, отец швырнул ее на кровать животом вниз и, прижав ей рукой затылок, изнасиловал в первый раз...
Лилиан призналась мне, что несколько лет посещала сеансы психоанализа, во время которых долго беседовала с врачом об инцесте и своих отношениях с отцом. Она считала, что совсем не обязательно возвращаться к этим старым проблемам: «Они уже давно решены». Но связь между кошмарной давней сценой, объединившей мотивы болезни, абсолютной беспомощности и страха, и нынешней тревогой, которую Лилиан испытывала, узнав о своем недуге, казалась мне слишком сильной, чтобы не присмотреться к ней более внимательно.