спов: «Представляю, как тяжело вам было», «Мне жаль, что с вами такое стряслось, «Мне тяжело
было слушать это».
Дети, содрав коленки, бегущие к своей матери, чувствуют это зачастую лучше, чем взрослые. Они стре-тся не столько облегчить физическую боль, сколько почувствовать, что не одиноки! И взрослым людям тоже нужно чувствовать себя менее одинокими, когда их застигают страдания*.
Наша пациентка из Косова, конечно, не излечилась за пятнадцать минут консультации. Но она стала более сильной и, конечно, не такой одинокой. Врач, беседовавший с ней, в свою очередь, почувствовал, что помог ей больше, чем если бы назначил ненужные обследования или медикаменты. Он, как и все встречавшиеся мне жители Косова — будь то албанцы или сербы, — много страдал, и его эмоциональное состояние было почти таким же хрупким, как и у женщины, выходившей из его кабинета. Но когда я взглянул на него, мне показалось, что ему тоже стало лучше. Он выглядел более уверенным в себе и не таким напряженным. Как будто этот короткий разговор сделал их обоих чуточку мудрее, и каждый вынес из него бесценный груз человеческого достоинства. Настроившись на ее волну, подарив ей толику своего тепла, мой ученик помог и самому себе. Именно в° время таких бесед, даже если они не излечивают нас сразу, развивается наш эмоциональный мозг. Он становится все более уверенным в нашей способно-
Хочу выразить благодарность доктору Рейчел Наоми Ре-Мен> научившей меня проводить это различие в своей замеча-Тельной книге «Kitchen Table Wisdom» (Riverside Books, 1997).
сти устанавливать связь с другими людьми И уверенность позволяет ему регулироваться так ^ он в том нуждается, защищая нас от тревовц и прессии. 4с'
Сусмита беседует с матерью
Рассмотренные техники общения часто игнорируют, ся психоаналитиками и психиатрами, которые считают, что речь идет лишь о «простых вопросах здравого смысла». Разумеется, это так. Но, вопреки утверждению Декарта, здравомыслие — не такое уж распространенное качество, что подтверждают и многолетние исследования... Если бы родители всегда обращались к своим детям с позиций уважения, если бы супруги умели слушать друг друга сердцем и выяснять отношения без жестокости, если бы начальники ценили своих подчиненных, — если бы здравомыслие действительно было распространенным качеством, тогда бы не потребовалось всему этому учить. Даже в психотерапии очень важно дополнять лечение четкими инструкциями, как пациент должен себя вести, чтобы улучшить свои эмоциональные отношения с близкими. И мне трудно понять, почему нас не учат этому систематически.
Одной моей пациентке, жившей далеко от Косова, в некоем американском городе, пришлось учиться основам эмоционального общения, чтобы наладить отношения, которые нередко бывают самыми сложными: отношения с собственной матерью.
Сусмите исполнилось пятьдесят пять. На первый взгляд, у нее было все, что нужно для счастья: муж»
бежавший ее (они жили вместе вот уже тридцать ° т) два взрослых сына, красивых и любящих, и заме-тельный дом в самом богатом квартале города. Приехав в Соединенные Штаты из Тайваня в возрасте четырнадцати лет, Сусмита преуспела в бизнесе, создав кадровое агентство, которое продала за несколько лет до обращения ко мне. Она играла в теннис в частном клубе один-два раза в неделю, и ей нравилось, что мужчины все еще заглядываются на ее стройное тело. Но за этим, казалось бы, благополучным фасадом царил настоящий хаос. Она была подвержена паническим атакам и просыпалась по нескольку раз за ночь. Днем ей иногда приходилось прятаться от всех, чтобы поплакать. Ее постоянно преследовало ощущение, что она вот-вот задохнется. Ее врач прописал ей антидепрессант и анксиолитик. Но Сусмита за всю свою жизнь не приняла ни одной таблетки, и начинать с психиатрических рецептов не собиралась; ей хотелось попробовать что-то другое, и поэтому она обратилась ко мне. Я был уверен, что с ее волей и умом она быстро найдет способ одолеть свои трудности.
После сеансов обратной биологической связи для овладения техникой сердечной когерентности, нескольких занятий ДПДГ, которые помогли избавиться от большей части тяжелого эмоционального багажа, оставленного трудным детством, и изменения режима питания Сусмита сумела достичь заметного прогресса. И все же время от времени у нее случались ночные панические атаки, и она не освободилась полностью от ощущения удушья, которое испытывала при пробуждении.
Еще раз рассмотрев ее ситуацию, я заметил
Г' л. ’ ЧТО
Сусмита, похоже, недооценивает сложныечэмоци нальные отношения со своей старой матерью, которая уехав из Тайваня после смерти третьего мужа, посели* лась у дочери. Здесь следует заметить: нельзя вести себя так, словно болезненных отношений не существу ет. От них невозможно избавиться при помощи про-зака или любых других методов лечения, какими бы эффективными они ни были. Выход один — изменить сами отношения.
Сан Ли, мать Сусмиты, отказывалась учить английский и сдавать экзамен на вождение машины. Разумеется, ей было скучно, и главным ее занятием стало вмешиваться в жизнь дочери. Она была довольно сообразительна и быстро поняла, как действовать, чтобы пестовать в той чувство вины. Сусмита делала, по сути, все, о чем просила ее мать (которая при этом утверждала, что ей ничего не надо). Но либо это оказывалось «не то, что нужно», либо этого было «недостаточно». Поскольку и речи не было о том, чтобы отправить мать обратно в Тайвань или поместить в дом престарелых, где из-за языкового барьера она не смогла бы ни с кем общаться, Сан Ли превратилась в домашнего тирана: ей нужно было уделять бесконечно много времени, иначе она портила всем жизнь своими обидами.
После наших сеансов Сусмита научилась управлять своим сердцебиением, когда мать бросала ей обычные колкости. К тому же она избавилась от тягостных картин детства с частыми телесными наказаниями (в этом помогла методика ДПДГ). Но она подвергалась постоянному словесному и эмоциональному насилию воем собственном доме, и силы ее таяли. Усугубляло ситуацию и азиатское воспитание, которое не подготовило ее к тому, чтобы противостоять пожилой матери с трудным характером.
Я предложил Сусмите научиться управлять напряженными эмоциональными отношениями, поскольку другого выхода не видел.
Начали мы с того, что составили список уступок и границ, которые закрепляли личное пространство Сусмиты. Например, она готова была отправляться с Сан Ли за покупками три раза в неделю с последующим обедом в городе. По мне, этого было много, но решение принимала сама Сусмита. При этом она считала важным побыть в тишине у себя дома утром, когда муж отправлялся на работу, а вечером, когда он возвращался, ей хотелось провести с ним час наедине.
Она не верила, что мать прекратит свои нападки, — Сан Ли всегда была такой, а в восемьдесят пять поздно меняться. Тем не менее она больше не собиралась терпеть угроз физического насилия, которые — вы не поверите! — иногда продолжали звучать от пожилой женщины.
Получив от меня карточку «И М Д — О Э Р», Сусмита отрепетировала разговор с матерью, в котором намеревалась донести до нее свои условия. С моей помощью она выбрала место и время для разговора и продумала, с чего начать: «Дорогая мама, вы знаете, как я хочу, чтобы вы были счастливы в моем доме, и я Дорожу тем, что я ваша дочь. Но чтобы атмосфера в Доме стала более гармоничной, мы должны обсудить с вами некоторые вопросы». Она также нашла способ Перейти к описанию того, что ее беспокоит, своих
> мама
смущают три момента, которые не^юзволяют мне ствовать себя комфортно. Прежде всего, вы меща^' мне сразу после ухода Хана. Утром я пытаюсь сплан ровать свой день, и мне нужно побыть одной в теч ние часа. Второе — вы присоединяетесь к нам по во вращении Хана с работы. Меня огорчает, что я не мо гу побыть с ним наедине перед началом семейного вечера. Итак, мне нужен час, когда он приходит домой. И наконец, я бы не хотела слышать высказывания вроде „я преподам тебе урок“. Конечно, я знаю, что этого не будет, но мне неприятно это слышать. Мне необходимо чувствовать себя в безопасности в своем доме и знать, что здесь никогда не произойдет насилия».
Первый день был сложным. Еще ни разу в своей жизни Сусмита не оказывала сопротивление своей матери таким образом! Разговор оказался гораздо тяжелее, чем наши репетиции в кабинете. Тем не менее, Сусмите удалось донести до матери свои намерения, включая запланированные трехразовые выходы в город. Она попросила мать помочь ей в своем начинании, а также сказала, что если она хоть раз почувствует угрозу в собственный адрес, то выходить с матерью никуда не будет.
Трудными были и первые две недели. Разумеется, Сан Ли при малейшей возможности пыталась нарушить установленные границы. Она находила тысячу важных причин для поездки в город помимо отведенных трех дней, на которые, кстати, сразу согласилась. Естественно, она испытала на прочность решение Д чери, высказав в ее адрес угрозу уже на третий день.
мита, однако, держалась молодцом (она звонила е поЧТИ каждый день). Она стала хуже чувствовать бя но прекрасно понимала причины ухудшения, и еперь это тревожило ее меньше.
По истечении месяца атмосфера в доме стала значительно спокойнее, и Сусмита смогла расслабиться. Она наконец почувствовала, что может быть более свободной в отношениях с матерью, которая прожила нелегкую жизнь. Она научилась разговаривать с матерью, прислушиваться к эмоциям, скрывавшимся за ее словами. И тем самым помогать той понять, что ее беспокоит больше всего. Долгая жизнь Сан Ли, которая началась еще в императорском Китае и включала в себя бегство на Тайвань с чанкайшистами, оказалась достойна романа, и Сусмита узнала о матери много нового. Откровенные разговоры были непривычны для обеих, да и