характер Сан Ли вовсе не изменился. Отличие состояло в том, что теперь Сусмита могла контролировать свою жизнь. У нее появилось чувство уважения к себе, и она все чаще стала замечать, что теперь мать смотрит на нее совсем другими глазами.
Последний дан
Искусством эмоционального общения невозможно овладеть за один день или месяц. Даже за год это сделать сложно. Так в боевых искусствах начинают с белого пояса и заканчивают черным. Их разделяют бесконечные уровни, так называемые даны. Но «последнего Дана» не существует — предела совершенству нет.
Я считаю, что искусство эмоционального общения в чем~то перекликается с боевыми искусствами. Оно
же требует умения контролировать свою энер и его действительно можно оттачи^иъ всю жизн ' Что касается меня, то после нескольких лет изучен этого вопроса — правда, без регулярных трениро вок, — я дошел всего лишь до «коричневого пояса» Тем не менее, я приобрел достаточный опыт, чтобы сделать вывод: нельзя прожить жизнь без работы над постоянным улучшением своих эмоциональных от-нощшений. И за дело нужно браться немедленно.
Мне нравится исторический анекдот про Кольбера министра финансов при Людовике XIV. Франции катастрофически не хватало кораблей, чтобы противостоять растущей морской мощи Англии. Для изготовления парусных судов требовалось много первосортной древесины. Кольбер собрал королевских лесников и велел им посадить лес. «Но, монсеньор, — ответили ему, — придется ждать сто лет, пока вырастут деревья...» — «Что ж, — сказал Кольбер, — в таком случае приступайте немедленно!»
К счастью, результаты корректного эмоционального общения ощущаются значительно быстрее. Молодые врачи, которых я обучал, почти сразу отметили и изменения в отношениях со своими пациентами, и то, что теперь они более экономно расходовали энергию во время долгих и трудных приемов. Еще проще овладеть этим искусством, если комбинировать его с когерентностью сердечного ритма. Стабилизируя эмоциональный мозг и делая его более восприимчивым к нашим ощущениям, а также к переживаниям других, сердечная когерентность позволяет быстрее подыскать нужные слова, не ущемляя при этом собственных ин тересов.
так
# уже немало рассказал о влиянии эмоциональной регуляции, о том, как лучше управлять воздействием, которое мы оказываем друг на друга. После того, как различные методы, сосредоточенные на особенностях нашего организма, позволяют обрести контроль над физиологией, управление общением оказывается важнейшим этапом для излечения эмоционального мозга. Однако существует еще один этап, которым на Западе пренебрегали более пятидесяти лет. Речь идет о том, что мы можем сделать не для себя, а для других. О нашей роли в обществе, за пределами нашей личности и даже интересов наших близких. Человек — существо глубоко социальное. Мы не можем жить счастливо, не можем быть здоровы душой и телом, если не найдем смысла в нашей связи с окружающим миром, то есть в том, что мы приносим другим людям.
Наша связь с другими
Если я не я для себя, кто за меня ? Но если я только для себя — что я? И если не теперь, то когда?
Гилл ель, «Трактат об отцах»
изнь — это борьба. Но эту борьбу не стоит ве-
JJL V сти только ради себя. Наш разум всегда ищет какой-то смысл за границами своей «усталости быть собой», как прекрасно выразился социолог Ален Эренберг1. Разуму нужна более весомая причина для продолжения усилий, чем простое выживание. В своем романе «Планета людей» Сент-Экзюпери рассказывает, как самолет, пилотируемый Анри Гийоме, затерялся в Андах. В течение трех дней пилот шел вперед сквозь ледяной холод. Споткнувшись, он упал лицом в снег. И наслаждаясь этой неожиданной передышкой, вдруг понял, что если сейчас не поднимется, то не поднимется уже никогда. Но он был измучен и не хотел вставать. Ему больше нравилась мысль о смерти — спокойной и безболезненной. Мысленно он уже попрощался с женой и детьми и в последний раз ошу тил в своем сердце любовь к ним. Но затем его внезап
озарило: если его тела не найдут, жене придется ^ать целых четыре года, прежде чем она сможет получить деньги по страховке. Открыв глаза, он увидел в сотне метров впереди большой камень, торчавший из снега. Если удастся добраться до него, тело будет лучше видно и тогда его обнаружат быстрее... Из любви к своим близким Анри поднялся и продолжил свой путь. Но теперь его вела вперед любовь. Он больше не останавливался и, пройдя еще более ста километров, увидел деревню. Позже он сказал: «Ни одно животное в мире не сделало бы того, что сделал я». Когда его выживание перестало быть достаточным мотивом, его любовь к другим, забота о них придали ему сил продолжить борьбу.
Сегодня мы находимся в эпицентре планетарного движения к психологии индивидуализма, или личностного развития. Основными ценностями личности являются независимость и самостоятельность, свобода самовыражения. Эти ценности занимают настолько важное место, что даже специалисты по рекламе используют их, чтобы заставить нас купить то, что покупают и все вокруг. Просто при этом нам внушается мысль, что приобретение той или иной вещи делает нас уникальными. «Станьте самим собой», — призывает нас реклама одежды или духов. «Выразите свое ,,я“», — побуждает реклама кофе. «Мыслите по-другому», — приказывает реклама компьютеров. Армия США, которая вовсе не является символом индивидуальных ценностей, тоже не отстает, пытаясь привлечь новобранцев. «Реализуй се-бя»> призывают слоганы на фоне танков, пересекающих пустыню.
Несомненно, эти ценности, чья важность не жимо растет со времен революций конца XVIII ка, принесли много пользы. Они лежат в основе мого понятия «свобода», имеющего для нас огром ное значение. Но чем дальше мы движемся в это направлении, тем больше убеждаемся, что у незави симости и самостоятельности есть своя цена. Мь платим за это одиночеством, утратой смысла жизни подчас страданиями. Никогда еще у нас не было такой свободы расставания с супругами, которые перестали удовлетворять: в западных странах показатель разводов приближается к пятидесяти процентам2. Никогда еще мы столько не переезжали: считается, что в Соединенных Штатах семья меняет место жительства в среднем каждые пять лет. Избавившись от привычных связей, от долга и обязательств по отношению к другим, мы никогда еще не обладали столь полной свободой в поисках своего собственного пути, рискуя в итоге остаться одинокими. Вероятно, это еще одна причина, по которой на Западе за последние пятьдесят лет неуклонно растет показатель депрессий3.
Мой друг эмигрировал, оставив свою страну. Ему 37, он работал врачом и до недавнего времени жил один. Долгое время он искал смысл, которого явно не доставало его жизни, в психоанализе и многочисленных тренингах личностного роста. А затем и в антидепрессантах, перепробовав почти все. На^ конец он сказал мне: «В сущности, единственный момент, когда я перестаю задавать себе вопросы о смысле бытия, это момент, когда мой двухлетии сын берет меня за руку, и мы идем вместе, пусть даже просто за газетой в ближайший киоск!»
Любовь к нашим близким, к нашим детям, возможно, является источником наиболее очевидного смысла жизни. Но значимость других людей для нашего соб-ственного душевного равновесия не ограничивается лишь нуклеарной семьей"'. На самом деле, чем больше мы вовлечены в жизнь общества, которое, без сомнений, имеет для нас важное значение, чем сильнее ощущение, что мы играем в нем определенную роль, занимая место, которое ценится другими, тем проще избавиться от чувства тревоги, отчаяния и утраты смысла жизни.
Я вспоминаю об одной пожилой даме, которую консультировал на дому, поскольку она боялась выходить из квартиры. Она страдала эмфиземой и не могла обходиться без своего баллона с кислородом. Но основной ее проблемой была депрессия. В семьдесят пять лет ее уже ничто не интересовало, она чувствовала опустошенность и тревогу и ждала смерти. Разумеется, у нее была бессонница, плохой аппетит, и все свое время она проводила, жалея себя. В то же время я был поражен ее интеллектом. Она долгое время проработала ассистентом директора крупной компании, и, несмотря на всю депрессию, от нее явно исходило ощущение компетентности и уверенности. Как-то я сказал ей: «Я знаю, что вы очень плохо себя чувствуете и нуждаетесь в помощи, но вы также являетесь человеком, который обладает
Социологический термин, обозначающий супругов и их Детей.
У
всеми качествами для того, чтобы быть очень г
полезным другим. Вы не думали о том, чтобы помогат
обездоленным?» Она была удивлена, что психиа обязанность которого состоит в том, чтобы пом^* гать ей самой, вдруг задает такой вопрос. Но быст о поняла, куда я клоню, и в ее глазах зажегся огонек интереса. В итод-е она стала посвящать часть своего времени детям из неблагополучных семей, обучая их чтению. Это было тяжело, учитывая, что она с трудом передвигалась. К тому же далеко не все дети выражали ей благодарность, а с некоторыми справиться было совсем уж не легко. Но это занятие стало важным для нее. Оно дало ей цель в жизни, ощущение нужности и вновь включило ее в общество, с которым ей пришлось расстаться из-за возраста и инвалидности.
Этот аспект человеческой души прекрасно понимал Камю, пусть даже он мало упоминал о нем в своих философских эссе. В его «Мифе о Сизифе» описание человеческого предназначения вполне прозрачно: наша жизнь состоит в том, чтобы толкать камень от подножия горы к вершине, а затем, когда он скатится, начинать все сначала. Бесполезно искать другой источник смысла жизни, кроме того, что это наш камень, что он уникален и что мы несем за него ответственность. При этом, по мнению Камю, Сизифа следует все же представлять скорее счастливым.
Философия абсурда не помешала Камю вступить в ряды Сопротивления. Подобно многим, он познал истинную радость, рискуя жизнью ради дела, далеко выходящего за границы его собственных интересов, радость отдать свою жизнь за других. Это чувство во