Мне казалось, что в пламени костра перед глазами проступают картины, которые рисуют слова Веры. Она явно повторяла то, что слышала много раз от других.
-- ...пришли в места эти оборотни. Целая стая! Где проходили они, там оставались мёртвые поселения. Не щадили звери ни малых, ни старых, ни женщин, ни мужчин.
Захарченко с явным удовольствием выдавала подробности:
-- Стая приходила в селение, дожидалась темноты, и, как только всходила полная луна, врывалась в дома, выбивая окна и двери, вытаскивала людей из их уютных тёплых постелей, и разрывала на части! А в те дальние времена леса здешние уже были так же густы и высоки, как и теперь, но только ещё гуще, ещё выше, и простирались они на много-много дней... недель, месяцев пути. Белка могла, не слезая с дерева, проскакать от самого Белого моря и до Индийского океана!
Похоже, Вера только что передала мне особенно запавшую ей в душу метафору, с таким удовольствием прозвучали слова о белке.
-- Долго шла стая, не встречая жилья человеческого. И мимо хатки отшельника тоже прошла бы, ведь не пахло от неё ничем, кроме трав лесных да кореньев и ягод, которыми питался... кхм... кандидат в святые. Но дорогу оборотням преградила другая стая...
Вера сделала паузу. В этом месте, наверное, поколения сказителей останавливались и ждали нетерпеливого вопроса от слушателей. Незаметно увлёкшись немудрёной историей, я тоже спросила:
-- Чья? Какая?
Захарченко склонилась ко мне, рискуя обжечь плечо и подпалить косу:
-- Стая вампиров!
Я похлопала глазами.
Вера молча ждала реакции. Видимо, здесь полагались визги-писки ужаса.
-- Круть... -- просипела я, еле сдерживая отчаянное желание некрасиво заржать. Ведь подружка-то, похоже, считает, что это кульминационно страшный момент!
Вот так страшилка! Всем страшилкам страшилка! В незапамятные времена гуляли себе вампиры да оборотни, цельными стаями, а как встречались где-нито на полянке в густом лесу, так и принимались рассказывать друг другу -- где были, чего видели, кого ели-пили... пламя костра услужливо развернуло дальнейшие события: встретились, поболтали, вместе бухнули, перепили, подрались и разбежались двумя основательно прореженными в драке стаями, гулять и дальше, пока снова судьба не сведёт на полянке в реликтовом бору...
Недовольная моей непонятной реакцией, Вера всё-таки собралась с мыслями и продолжила:
-- Стая вампиров заприметила отшельничье обиталище. Вампиры тоже давно уже шли по лесам, не встречая людей, и теперь, когда встретились с оборотнями, решили разделить с ними отшельника...
-- Стоп. А почему это вдруг две стаи вместо того, чтоб друг друга перегрызть, взялись отшельника делить? -- уточнила я момент явной нестыковки.
-- Откуда я знаю! -- недовольно отмахнулась Захарченко. -- Я что, там была, что ли? Сказано: решили отшельника разделить. Вампиры сказали, что возьмут его кровь, а оборотням отдадут тело. Хоть и невелик был тот отшельник, но всё ж от голода помереть не дал бы.
Я всё равно не понимала, как можно так тупо сойтись на дележе всего-то одного отшельника, когда есть стая живых, наполненных кровью оборотней? Хотя, может, они пахли плохо... или оборотни для вампиров и наоборот вообще были несъедобными...
Провалы в образовании, однако! Я, конечно, знала, что оборотни существуют, и что даже в Москве живёт община цивилизованных оборотней, что иногда отлавливают диких, но никогда с ними не пересекалась.
Сделав мысленную зарубку -- узнать подробнее об отношениях вампиров и оборотней -- я вслушалась в Верину речь.
-- И пошли вожак оборотней и вожак вампиров к отшельнику, вежливо попросили его выйти из укрытия. А он и не укрывался, он молился у себя в хатке. Вышел он к ним почти сразу, как только молитву дочитал. И сказали оборотень и вампир: вот, мы привели сюда свои стаи и решили, что твоя жизнь сейчас оборвётся. Спросил вампир: достаточно ли усердно молился ты своим богам? Спросил оборотень: готова ли душа твоя навеки проститься с телом? Отшельник же ничего не сказал, улыбнулся только. И снова спросил вампир: так окончена ли твоя молитва? И снова спросил оборотень: готов ли ты к смерти неминуемой? Отшельник же опять промолчал. И в третий раз заговорил вампир, но тут перебил его оборотень: а чего это ты всё время первым спрашиваешь? И почему мы вообще с ним разговариваем, бери да пей скорее! Есть уж очень хочется...
Я не выдержала, захихикала и тут же увидела отражение своего смеха в Вериных глазах: этот шельмовской блеск ну никак не мог происходить от большой серьёзности. Она продолжала всё тем же нарочито трагичным голосом, но уже, по-моему, большую часть передавала своими словами:
-- Махнул вампир рукой: фиг с тобой, оборотень! И взял отшельника за плечи... а отшельник молодой был, совсем не старый ещё, лет тридцати не то сорока, крепкий такой мужик... как раз хватило бы попить всем вампирам и поесть всем оборотням... понемножку... взял вампир отшельника за плечи, клыки выставил, к шее потянулся, вдохнул запах кожи отшельниковой, закашлялся, заплевался... Спросил его оборотень: что ты? Вампир отвечает: не могу я его пить. Пахнет он отвратно. И несъедобно. Оборотень взвалил отшельника на плечо -- а тот и не сопротивлялся, и молчал всё -- и потащил к остальным. Долго вампиры примеривались пить отшельника. Но ни один так и не смог даже кончиком клыка к нему прикоснуться. Повздыхали вампиры и сказали: ладно, не подходит нам этот отшельник, так хотя бы вы, братья по ночи, съешьте его! Утешьте нас зрелищем его смерти! Примерились оборотни рвать отшельника -- а сами не могут. Пахнет он отвратно. Несъедобен он и для оборотней... и тут только отшельник заговорил: видел я стаи ваши, к моему жилью идущие, просил я у бога своего милости, но не для себя, а для вас. Не просил я, чтоб мне в живых остаться, а просил, чтоб ваша жизнь стала нормальной. И было мне видение: вы, вампиры, и вы, оборотни, отныне из всех живых существ только травы да деревья и можете убивать. Питайтесь же их соками, и живите в этих лесах в мире и спокойствии.
Вера надолго замолчала. Похоже было, что эта страшилка уже кончилась. Правда, я б её веселилкой назвала. Хотя в начале и правда казалась страшноватенькой. А если б подруга поподробнее о делишках оборотней и вампиров рассказала, то стала бы и вовсе тошнотворненькой.
-- А дальше? -- всё-таки спросила я.
Вера вздохнула:
-- Ну а дальше обычно уже и не рассказывают. Обычно детям дальше показывают: вот, по эту сторону от хатки отшельника был лес оборотней, Мугреевский, а по эту сторону -- где военбаза, вампирский бор, Фролищенский.
-- Ясно, -- кивнула я, хотя особо ясного ничего не видела. -- А хатка отшельника где была?
-- А на её месте теперь Фролищи, -- улыбнулась Вера. -- Мы с тобой сейчас на оборотнической половине костёр жжём. А Клюевы твои на вампирской живут.
Я потрясла головой, чтоб получше улеглась информация.
-- Вер, а почему вы с Клюевыми так враждуете?
-- Говорю же тебе, -- устало повторила Вера. -- Говорю же: они по вампирской территории бродят. А мы по оборотнической. Вот и враждуем. Те, древние стаи, они же каждый на своей территории леса губили, а Клюевы всё норовят аж до Мугреевки дойти...
Я ещё раз тряхнула головой. Наверное, уже просто спать хотелось, мы уже прилично времени отсидели у костра.
-- А как же праздник? -- сквозь сон пробормотал Фил, и мы с Верой рассмеялись. Ни ей, ни мне даже в голову не пришло поговорить о нашей сверх-идее! А ведь так горели ещё с утра пораньше...
Глава седьмая. Кошмар на улице Школьной.
Надо ли говорить о том, что уснуть после такого насыщенного дня... вернее, вечера, то есть уже ночи, удалось только утром да и то с трудом? Рассвет мы дружной компанией встречали на берегу Луха, домой я пришла, когда папа, всё-таки вернувшийся из Дзержинска заполночь, уже собирался на работу, мы пожелали друг другу спокойного утра и хорошего рабочего дня; до кровати меня довёл автопилот. Казалось, упаду поверх покрывала и усну богатырски, на неделю, не меньше.
Упала -- и сразу же поняла, что спать нужно, но не хочется.
Хлопнула дверь, провожая папу.
Я легла на правый бок.
Стало жарко.
Перевернулась на левый.
Стало душно. Да, папа приобрёл сплит-систему, даже по стенам развесил, вот только забыл, что под неё ещё проводку делать нужно и подключать, поэтому кондиционера в доме не было. Яркое утреннее солнышко шастало по комнате, всё пытаясь пролезть ко мне под веки. Задёрнуть бы шторы, да лень...
Поменяв ещё раз пять левый бок на правый, я не выдержала. Совершила над собой насилие и поднялась с кровати. Сдёрнула покрывало, вытащила из шкафа махровый халат, чтоб не размениваться на полотенца, добрела до ванной, ополоснулась, можно сказать, чисто символически, вернулась к себе, задёрнула шторы. О блаженный сумрак! Хоть что-то папа помнил! Он купил светонепроницаемую ткань для штор!
Осталось только уснуть.
Левый-правый-левый-правый-спина-живот-левый-правый...
Гррррр!
Я подхватилась и выбежала на улицу, на ходу впрыгивая в хлопковый комбинезончик и вышвыривая из сенцев "Салют".
Ну зачем только ложилась? Зачем? Сидела бы себе на берегу да комаров кормила! Бешено крутя педали, я пролетела по сонным улицам, сопровождаемая редким брёхом собак и блеяньем коз.
Ветер бил в лицо, трепал волосы, велосипед скакал с кочки на кочку, и в глазах задорно плясали сосны, подсвеченные первыми солнечными лучами.
-- А-а-а-а-а-а-аа!!! -- яростно оповестила я лес о своём присутствии, выпуская клыки. А что? Грозная вампирша сходит с ума! Разбегайтесь, кому жизнь дорога! И тут случилось то, чего меньше всего ждала этим утром: сладкий аромат крови Эдика молотом ударил в лицо, и меня чудом не перевернуло вместе с великом, когда тормозила.