Аня проснулась поздним утром, чувствуя невероятную усталость, будто всю ночь не спала под крыльцом, а разгружала вагоны с углем. Жуткие образы убитой девушки и собственного длинного чешуйчатого тела, ползущего по земле, леденили душу и колотили дрожью тело. Обругав себя за неуместную впечатлительность, Аня решительно выползла из-под крыльца, обернулась псом и продолжила разведку местности.
…
Тем же днём.
Ригорин Оэн читал отчёт о наблюдениях за магистром Имраном Даймом. Дьявол Дайм колесил по округе, объезжая друзей и знакомых и выясняя, не происходили ли в их владениях странные, необъяснимые случаи. Очевидно, магистр продолжал разыскивать змею-метаморфа. Проблема беглого Василиска переплеталась с более давней проблемой: Ригорин ломал голову над вопросом — встретились ли убийцы-фанатики со своим ожившим идолом? На месте последнего ритуала, проведенного сектантами «Возрождения», магического следа Василиска не обнаружилось, но ритуальное убийство было совершено на рассвете, до того, как из дома Унира Госка сбежал неизвестно откуда взявшийся, подозрительный снежный барс.
— Это что ещё такое? — пробормотал Ригорин, вчитавшись в лист очередного отчёта. — Дьявол Дайм выкупил цех по производству управляющих панелей для экипажей на магической тяге? Два цеха?! На севере и аналогичный на юге? На кой ему эти производства, он всегда был аграрием, вкладывался исключительно в сельское хозяйство, прибирая к рукам всё больше и больше угодий…
Заместитель Борк коротко стукнул в дверь кабинета и вошёл, не дожидаясь ответа.
— Фанатики. Новое убийство, — объяснился он с порога, отвлекая своего главу от отчётов. — Недалеко от столицы…
— Жертвы? — отрывисто спросил Ригорин, подтягивая ближе карту с нанесёнными метками предыдущих таких же убийств. Раньше промежутки между ними были большими, а теперь сократятся до нескольких дней?!
— Одна девушка. Улик нет. Орудие убийства, как и раньше, в груди жертвы и без отпечатков, но сыскари утверждают, на сей раз остался магический след.
— И почему мне кажется, что этот след окажется знакомым? — прошипел сквозь зубы Ригорин, взбешённый собственным бессилием и неспособностью остановить негодяев. Он вылетел из кабинета вслед за замом, следуя к месту преступления.
«Алтарь» не отличался от всех прежних: каменный валун с отколотой верхушкой, возле которого установлен шест с деревянной фигурой крылатой змеи. Ригорин осмотрел клинок с узорной рукояткой, украшенной пламенеющим рубином, и с горечью произнёс:
— Ассортимент холодного оружия в архиве улик управления пополнился ещё одним экземпляром. Агенты на местах что докладывают?
— Жертва — единственная дочь местного скотовода. Тихая, умная, на добровольных началах обучала грамоте всех малышей округи. Детишки её обожали, их родители — боготворили: мало кто берётся бесплатно обучать чтению, письму и счёту деревенских ребятишек. Должна была по осени замуж выйти за владельца прядильной мастерской из пригорода столицы. Как и прошлые жертвы, исчезла ночью из собственной спальни, пропажу родители заметили только утром. Вначале искали дочь сами, потом позвали на помощь односельчан. Пять десятков человек прочесали мелким гребнем окрестности и нашли… Никаких предвестников преступления наши сотрудники на местах не заметили: ни сборов, ни долгой подготовки.
— Значит, на этот раз ритуал убийства провели быстро и тихо. Фанатики чередуют молниеносные нападения и тщательно подготовленные кровавые шоу — почему? Обычно маньякам свойственен один стиль поведения.
Ригорин прошёлся по вытоптанной траве вокруг «алтаря», прощупал местность на остаточную магию… и вновь обнаружил след, идентичный тому, что имелся на внутренней части разбитой статуи Василиска и на руинах королевской усыпальницы в Эзмере. Борк, давно уже просканировавший пространство и нашедший знакомый магический след, угрюмо кивнул и потянул Ригорину на ладони маленькую чёрную чешуйку:
— В траве нашёл.
Чешуйка еле уловимо фонила той же магией Василиска. Похоже, они всё-таки встретились: кумир и поклонники, убийцы и смертоносная змея. Василиск подобрался вплотную к столице и начнёт множить число невинных жертв… От мрачных размышлений Ригорина отвлёк заместитель:
— Глава, вы давали магистру дозволение на осмотр места преступления?
— Что?! — Ригорин резко развернулся и нос к носу столкнулся с Имраном Даймом, протянувшим ему ещё одну чешуйку:
— Коллекцию собираете, господин Оэн? Хотите собрать Василиска по частям?
— Вы переходите все границы, — процедил Ригорин, — немедленно покиньте место преступления!
— Следствию не нужна помощь? — вскинул чёрную бровь Дьявол Дайм.
— Ваша — точно нет! Если, конечно, вы не назовете мне имена и адреса фанатиков секты.
— Не назову. К сожалению, они мне неизвестны.
— Тогда сделайте милость — гуляйте на природе подальше от меня!
— Поскольку мы вместе ищем одно и то же существо, то вынужденно столкнёмся ещё не единожды. До скорой встречи, господин Оэн.
Ригорин постарался уверить себя, что издёвка в голосе магистра ему послышалась. Жаль, что нельзя вызвать мага на дуэль лишь за недостаточно почтительный тон!
Глава 9. Завещание свахи
Утро Ани, покинувшей уютное лежбище под крыльцом, началось с тщательного исследования городских улиц. Застроен город был не абы как, а по строгому плану. Вокруг центральной площади с административными зданиями и аналогом аптеки, торгующей дорогими снадобьями, высились богатые дома видных жителей города. Дома не стояли впритык друг к другу — между ними зеленели скверы, аллеи с клумбами и фонтанами, большой городской парк подступал к ограде самого величественного из частных домов, двери которого украшал золочёный герб. Этот особняк почтительно и со страхом именовали «домом магистра». К концу дня Аня научилась отличать дома, принадлежащие магам, от домов, в которых живут простолюдины: у домов магов не было конюшен, их коляски ездили за счёт магии, а над дверьми обязательно красовался родовой герб, сколь бедным ни выглядел бы домишко. В толпе также легко было вычленить магов среди простых людей по высокомерному выражению лица и высоко поднятому аристократическому носу.
От центра города лучами отходили улицы, постепенно сужаясь к периферии, к самым бедным районам. Все улицы и переулки между ними были закреплены за одним видом торгово-промышленной деятельности: были улицы, на которых размещались белошвейки и кружевницы, была улица кузнецов, улица пекарей, улица ткачей и улица ювелиров. В итоге в поиске необходимой вещи не нужно было обегать множество супермаркетов, как в Калининграде: для покупки сапог надо было прийти в определённый городской район и сразу увидеть весь ассортимент обуви, что могут предложить местные мастера.
Аня тщательно изучила все улицы, все переходы и подворотни, в которых можно спрятаться от погони. Полдня провела у стен городской управы, с жалостью смотря на приводимых на расправу воришек (палач лениво отвешивал пять ударов плетью мальчишкам и десять ударов взрослым карманникам) и подслушивая болтовню скучающих охранников, стоящих у входа. И к вечеру услышала ошеломительное известие: Унир и Краск погибли в своём доме, всё их имущество отошло к короне, а король наверняка отдаст бесхозные теперь земли под управление магистра Имрана Дайма.
— Худо жилось людям в поместье Унира Госка, а под властью Дьявола Дайма ещё хуже станет, — мрачно подытожили охранники и заговорили о другом, а Аня отошла в сторону, приходя в себя: она окончательно свободна, её никто не будет искать!!! Никто не узнает о создании магами метаморфа, она может спокойно жить, не боясь попасть в ловушку!
Она сломя голову убегала по полю от погони, а за ней никто и не гнался, маги-экспериментаторы так увлеклись дуэлью, что оба заплатили жизнью за недоверие к напарнику. Если бы Краск и Унир были настоящими друзьями, ей не удалось бы обмануть их и моментально рассорить до стадии смертельного боя. Маги давно подозревали друг друга в намерении предать и обмануть, наверняка каждый из них сам вынашивал планы избавиться от «товарища» и прибрать к рукам результат их общей работы.
«Чтобы семена раздора быстро дали всходы, надо бросить их на подготовленную почву, — вздохнула Аня. — Я же предупреждала этих горе-учёных: похищая мою душу, вы совершаете большую ошибку! Возможно — самую большую ошибку в своей жизни! Напророчила…»
Из философских размышлений о дружбе, доверии и высшей справедливости Аню выдернули громкие восклицания:
— Ты мне всю жизнь своими бреднями разрушила! Я, дура наивная, всё мамочкины советы слушала — и дослушалась! Видеть тебя не хочу, живи, как знаешь, а мне больше не мешай! Свою жизнь испортила, мою под откос пустила, вот и сиди нищей в этом крысином углу, а я уезжаю и прошу мне не писать. Нет у тебя дочери с этого дня!
Визгливые женские вопли сопровождались грохотом дверей, стуком каблуков по ступенькам и скрипом распахиваемых в соседних домах окон: обитатели небольшого переулка желали услышать и увидеть мельчайшие подробности скандала. Бредущая, куда глаза глядят, Аня тоже остановилась. Кричала молодая женщина лет двадцати пяти на вид: стройная, русоволосая, кареглазая, чем-то похожая на саму Аню в молодости. Лицо женщины можно было бы назвать симпатичным, если б его не портили сильно гневная гримаса и озлобленность во взгляде. Дамочка выскочила из маленького двухэтажного домика, зажатого между особнячками побогаче. Сбежала по ступенькам, таща в каждой руке по дорожному баулу и прижимая локтем к боку изящную сумочку на длинном ремешке. Аня не ведала, кто и каким образом «разрушил жизнь» этой девицы, но та не выглядела голодной оборванкой. За дамочкой из дома выбежала пожилая женщина с бледным заплаканным лицом и взмолилась:
— Доченька, одумайся! На что ты себя обрекаешь?!
— На жизнь в столице обрекаю: на достойную, обеспеченную, интересную жизнь! — фыркнула девица, ставя баулы на булыжник мостов