Геополитики утверждают, что этот выбор периодически возникает у нашего народа в силу его географического положения между Востоком и Западом (схематично: при Иване Калите выбрали Восток, при Петре 1 — Запад, при Сталине — Восток, при Горбачеве — Запад). Выбор Петра, как утверждали многие, позволил нашей стране совершить исторический рывок и приобщиться к мировой цивилизации. Чем же обернулся выбор Запада на этот раз? Какие «бороды» и кому принялись резать новые «западники»? А.С. Панарин (Институт философии РАН) в своей работе «Россия в цивилизационном процессе. Между атлантизмом и евразийством» пишет: «Как и всякий «новый человек», российский западник сегодня являет лик язычника, лишенного христианских сантиментов. Мы переживаем отнюдь не реставрацию дореволюционного русского типа, с его хотя бы относительным благочестием, а новую культурную революцию, ломающую нормы. Сексуальная революция в кинематографе и на телевидении в этом свете выступает как разновидность мощных социальных технологий, преобразующих культуру и мораль. Не менее сильнодействующей является новая хозяйственная этика, связанная с реабилитацией спекулятивно-перераспределительной активности. На наших глазах формируется новое поколение, которое с не меньшим презрением смотрит на добросовестных «пролетариев», тянущих лямку на государственных предприятиях, чем молодые комиссары и комсомольцы 20-х годов смотрели на русское крестьянство. По своему социокультурному смыслу нынешняя приватизация ничего общего не имеет с протестантской хозяйственной этикой, описанной М.Вебером или с американским высвобождением гражданского общества из-под опеки государства, происшедшим в конце XVIII в. Она снова, подобно экспроприациям опричнины, Петра I и большевиков, выступает как государственный нигилизм, разрушающий сложившиеся уклады, не останавливаясь при этом перед мерами, бросающими вызов народной совести и традиции. Разнузданная коррупция, массовые переводы капитала за рубеж, преимущественная активизация фиктивного капитала в ущерб продуктивному хозяйственному началу, продажность чиновничества, явочным порядком объявившим свои профессиональные услуги «предпринимательством» (в форме получения взяток) — во всем этом видится не одна только анархия переходного периода. Многое свидетельствует в пользу того, что новые власти усматривают в этом вызове морали и здравому смыслу показатель модернизации «совкового сознания», духовного разоружения, необходимого для вступления в «новую жизнь».
Отметим, что под духовным разоружением здесь подразумевается именно то, что имели в виду авторы фальшивой цитаты Аллена Даллеса. И тут профессор Паранин прав — пусть выдуман «план Даллеса», но реализован на российских просторах. Разгул преступности и коррупции подтверждает и другое — нынешний беспредел не стал бы возможен, если бы не был нанесен мощный удар по правосознанию русского народа. Тут нельзя не вспомнить русского философа Ивана Ильина, который говорил, что чем ниже правосознание нации, тем ниже ее духовность. По его мнению, октябрьский переворот 1917 г. способствовал резкому упадку правосознания русского народа, что и нанесло неизмеримый ущерб его духовности. Свидетели событий 1917 г., например, — причем радикально различные по своим политическим убеждениям подчеркивают, что революционные массы выступали не просто против царя или Временного правительства, не за красных, не за белых, а против любой власти вообще. Вот их оценки характера бунта образца 1917-го.
Генерал Деникин: «В их (солдат) сознании преобладало прямолинейное отрицание: «Долой!» Долой вообще все опостылевшее, надоевшее, мешающее так или иначе утробным инстинктам и стесняющее «свободную волю» — все долой!» («Вопросы истории». 1990 № 9, с 103–104).
М.М. Гаккебуш-Горелов, эмигрант из российских немцев, автор книги «На реках Вавилонских: заметки беженца»: «В 1917 г. мужик снял маску… «Богоносец» выявил свои политические идеалы: он не признает никакой власти, не желает платить податей и не согласен давать рекрутов. Остальное его не касается». (Цит. по журналу «Согласие». 1993. № 2. С. 213–214.)
И.Бунин записал в своем дневнике 5 мая 1919 г., что в народе проснулась «охота к разбойничьей вольной жизни, которой вновь охвачены теперь сотни тысяч…» (Цит. по: В.Кожинов. Судьба России: вчера, сегодня, завтра. М., Воениздат. 1997. С 23.).
Посол СССР в Англии И.М.Майский: «…Когда великий переворот 1917 г. смел с лица земли старый режим, когда народ почувствовал, что он свободен, что нет больше внешних преград, мешающих выявлению его воли и желаний, — он, это большое дитя, наивно решил, что настал великий момент осуществления тысячелетнего царства блаженства, которое должно было ему принести не только частичное, но и полное освобождение». (См.: Минувшее. Исторический альманах. Вып.1. М.,1990. С 309).
«Бюрократическая революция» 1991 г. и ее последствия были не менее катастрофическими в этом смысле — граждане СССР выступали, прежде всего, против власти вообще, а не против существовавшего в стране социального строя, который большинство населения, как выяснилось, вполне устраивал. Отринув же власть КПСС вместе с коммунизмом, русские охотно духовно разоружились и вновь обрекли Россию на распад и территориальные потери. А тысячелетнее царство блаженства опять-таки не наступило.
И вот тут-то самое время поговорить о том, что в самом русском народе подразумевается под духовным разоружением, и как он сам к этому относится.
От Чаадаева до Дж. Леннона
Исследователи нравов и обычаев русского народа отмечают, что русские мобилизуются и готовы на невероятные подвиги и сопротивление любому противнику только тогда, когда они находятся в состоянии полной мобилизации, осознают, что окружены внешним противником и готовятся дать ему отпор. Именно на это настраивал нацию Александр III, когда говорил, что «у России есть только два союзника — армия и флот». Но вот если такой духовной мобилизации у народа нет, он внутренне разоружается и его можно застать врасплох и сильно потрепать, прежде чем он мобилизуется. Нечто подобное произошло в июне 1941 года — нация расслабилась в результате официальной пропаганды «вечной дружбы» с немецким народом. И отмобилизовалась только в 30 километрах от Москвы.
Духовное разоружение «а ля рюс» имеет под собой глубокую основу. Осип Мандельштам в своем раннем эссе «Чаадаев» (1915 г) писал: «Есть великая славянская мечта о прекращении истории в западном значении слова, как ее понимал Чаадаев. Это — мечта о всеобщем духовном разоружении, после которого наступит некоторое состояние, именуемое «миром». Мечта о духовном разоружении так завладела нашим домашним кругозором, что рядовой русский интеллигент иначе и не представляет себе конечной цели прогресса, как в виде этого неисторического «мира». Еще недавно сам Толстой обращался к человечеству с призывом прекратить лживую и ненужную комедию истории и начать «просто» жить. В «простоте» — искушение идеи «мира». Жалкий человек… Чего он хочет?.. Небо ясно. Под небом места много всем. Навеки упраздняются, за ненадобностью, земные и небесные иерархии. Церковь, государство, право исчезают из сознания, как нелепые химеры, которыми человек от нечего делать, по глупости, населил «простой», «Божий» мир, и, наконец, остаются наедине, без докучных посредников, двое — человек и вселенная». В общем, как в сказке Ершова «Конек-горбунок»:
Против неба, на земле,
Жил старик в одном селе…
Все это очень сильно напоминает песню одного из основателей ансамбля «Битлз» Джона Леннона «Представь себе» — англ. «Imagine». (См.: Альбом «Imagine». Джон Леннон (вокал, фортепьяно), Клаус Форманн (бас-гитара), Алан Уайт (ударные). Автор: Джон Леннон). Она стала культовой. Автор шутливо называл ее «подлинным Коммунистическим манифестом«. Как подметил экс-президент США Джимми Картер, «во многих странах по всему миру — мы с женой были почти в 125 — можно услышать песню Джона Леннона «Imagine» почти так же часто, как национальные гимны». И, хотя в некоторых штатах США ее запретили — в песне Леннон выразил свою мечту о мире не только без войн и богачей, но и без религий, — профессиональное американское издание «Performing Songwriter» назвало «Imagine» «лучшей композицией всех времен и народов». В списке 500 величайших песен всех времен, по версии журнала Rolling Stone, «Imagine» занимает третье место.
Русские мыслители даже столь противоположные, как Чаадаев и Толстой, считали, что войны можно одолеть только силой духа. Даже Наполеон, проиграв войну с Россией, пришел к выводу, что «можно победить любое оружие, кроме оружия духа». Вот почему в русском национальном сознании категория духовного разоружения исключала безверие, чего не поняли ни Чаадаев, ни Мандельштам. Напротив вера всегда считалась мощным духовным оружием, от которого отказываться — величайший грех. В понимании славян духовное разоружение — это, прежде всего отсутствие вражды между народами, обретение того мира, где можно «просто жить», по законам божьим. С одной стороны — это стремление к высоким идеалам. Тут прав Л.П. Карсавин, когда говорит, что «русские всегда хотят действовать во имя некоторого абсолюта или подняться на уровень абсолюта». Если же русский в таком абсолютном идеале сомневался, то он мог потерять волю к действию, утратить желание жить и впасть в полное безразличие ко всему, говоря современным языком, — впасть в аномию. Как подметил покойный Александр Зиновьев, в такие моменты русский народ проявляет «фантастическую покорность и долготерпение, граничащие с самоуничтожением нации». С другой стороны русская мечта «просто жить» была практичной. И в том случае, когда русским навязывали идеалы им непонятные и неприемлемые, они тихо духовно разоружались в своем стремлении жить так, чтобы никто не доставал — ни внешний враг, ни местный князь, ни жена, ни сосед, ни татарский мытарь, ни русский опричник, ни чекист, ни парторганизация. Мечта вроде бы построенная на маниловском мосту, но она изначально присутствует в русском национальном сознании и традиционно его формирует. Это и есть подмеченная Майским мечта о «тысячелетнем царстве блаженства». Русские государи, зная своих подданных, традиционно поддерживали их «боевую готовность», не давая им окончательно расслабиться в ожидании «вечного мира», потому что понимали — для России его не будет. Слишком она велика, богата и одинока в этом мире. Но каждый раз, когда эта русская мечта одолевала и русских государей, Россия оказывалась на грани краха. Любопытно отметить, что «всеобщее расслабление» началось в Советской России с того момента, когда наши генеральные секретари принялись бороться за мир и всеобщее разоружение. Но прежде, чем они этого добились, наступило духовное разоружение россиян в двух измерениях — и мобилизационно расслабились, и идейно разоружились, а затем уже и морально, что и привело Советский Союз к краху. А «просто жить» опять не случилось.