Они доработали до конца дня в напряженно-чувственной тишине. Едва часы показали шесть, Лизонька схватила свою сумочку и бросилась к выходу, на ходу прохрипев, не глядя на него: до свидания! Зайцев напряженно посмотрел ей вслед, досадуя на свою несдержанность.
Выйдя из здания, увидел уже привычную картину: Шурик всё с тем же бульдожьим упорством стоял возле машины, широко расставив ноги, но теперь дуэт был разбавлен Максимом, с небрежно-элегантным видом стоявшим чуть поодаль. Зайцев отвел глаза в сторону, стараясь скрыть прошившую его насквозь боль, чувствуя, как черная дыра в его жизни стала еще больше, грозя закрыть собой горизонт.
Дорогие иномарки, сверкая лакированными боками, стояли с гостеприимно распахнутыми дверцами, заманивая Лизу внутрь, и Илья, не дожидаясь исхода поединка, маршевым шагом прошагал мимо. Уже повернув за угол, свирепо пнул ногой бордюрный камень и поморщился от отрезвившей его боли. Но боль физическая отвлекла его от боли душевной и он поклялся себе, что никогда ничего подобного его сегодняшнему безумству более не повторится.
Уходя, не видел, как зданию подъехала еще одна иномарка. Завидев ее, Лиза бросилась к ней. Дверца раскрылась, и она быстро нырнула внутрь. Макс и Шурик сердито посмотрели вслед, но подойти не решились. После отъезда Лизы угрожающе посмотрели друг на друга и разъехались в разные стороны.
Сидя в машине рядом с отцом, Лиза благодарно проговорила:
— Спасибо, папа, ты меня так выручил!
Скептически скривив губы, тот нравоучительно ответил:
— Тебе бы пора осмотрительнее быть и не связываться с этими мордоворотами!
Лиза, высматривавшая по дороге сослуживцев, вернее, одного сослуживца, ответила не сразу.
— Это несправедливо, папа! Прекрасно знаешь, что это не я с ними связываюсь!
Королев строго погрозил дочери пальцем.
— Значит, надо тверже говорить «нет»!
Лиза не на шутку обиделась.
— Я постоянно говорю «нет», а что толку? Они считают, что я просто кокетничаю!
Поняв, что явно перебарщивает, Королев смягчил обороты.
— Ладно, но постарайся все-таки со своими кавалерами разбираться сама. И меняй их пореже. Я не могу каждый вечер за тобой приезжать, спасая от ненужных ухаживаний.
Лиза насмешливо фыркнула.
— А что случилось? Тебе некогда? Ты к очередной жене спешишь?
Владимир Александрович сделал постное выражение лица.
— С Катей мы расстались.
Лиза не поверила своим ушам.
— Как? Опять? Кто-то мне только что посоветовал кавалеров пореже менять. А как насчет тебя?
Королев строптиво возразил:
— Дети не могут учить родителей жить. У них на это прав нету. Лучше давай-ка к маме заедем.
Лиза подозрительно посмотрела на отца.
— Зачем? Она же сказала, что не хочет тебя больше видеть. Если скучно, зайди в любой ресторан, и новая подруга тебе обеспечена.
Несколько конфузясь, Королев поинтересовался:
— Мама сильно на меня сердита?
Лиза сделала вид, что не поняла вопроса.
— А чего ей на тебя сердиться? Она радуется, что этот кошмар закончился. Ей одной гораздо лучше, чем с тобой. Одна любовница, другая, третья. К тому же она очень красивая женщина, и наверняка еще встретит того, кто будет ее по-настоящему любить, а не откупаться драгоценными безделушками.
Королев с силой стукнул по рулю ребром ладони.
— Как это кого-то встретит?
Лиза небрежно пожала плечами.
— Тебе что, такое никогда и в голову не приходило? Между прочим, у мамы всегда была уйма поклонников. Просто она порядочный человек и всех отвергала. Хотя я и не понимаю, почему она не отвечала тебе тем же. Ведь в семье все должно быть взаимно.
Королев несколько остолбенел от подобного откровения и даже снизил скорость до сорока километров.
— Вот черт! Я об ее поклонниках не знал, а то бы вел себя по-другому. Хорошо, признаю, был не прав. Погорячился.
Лиза горестно уточнила:
— Ты так горячился много лет. В последнее время и вовсе никого не стеснялся. Я рада, что мама, наконец, от тебя ушла. Так лучше для всех.
Владимир Александрович просвистел траурный мотивчик.
— Для всех? Я бы так категорично не обобщал. Но вот и мамин дом. Пошли. Только не предупреждай ее, что я с тобой, а то я больше тебя от твоих бойфрендов спасать не буду.
Лиза возмущенно заметила:
— Папа, это бессовестный шантаж!
Королев покладисто согласился:
— А что делать? Се ля ви. И не бойся, я буду вести себя очень прилично. Я даже торт купил и цветы.
Нагрузившись коробками, он пропустил вперед Лизу и прошел следом за ней подъезд. Они прошли по подъезду старого кирпичного дома. Лиза недовольно выговаривала папочке за самовольство, но он упрямо шел вперед, делая вид, что не слышит.
Поколебавшись, Лиза позвонила в дверь. Дверь отрыла Анна Михайловна, стройная красивая женщина средних лет в симпатичном домашнем костюмчике. Увидев бывшего мужа, скривилась и сделала шаг назад. Тот, не дожидаясь приглашения, скользким движением оказался в квартире. Следом зашла Лиза. Анна Михайловна, демонстративно игнорируя протянутые ей бывшим мужем цветы и торт, сердито спросила у дочери:
— Лиза, ты думаешь, это сюрприз?
Лиза сердито посмотрела на отца.
— Мама, да с чего ты взяла, что папа вообще может быть сюрпризом? Сюрприз — это что-то приятное. А папа никогда не был приятным. Скорей уж наоборот.
Почувствовавший себя прозрачным стеклянным человечком Королев энергично взмахнул букетом, заставив Лизу отступить на безопасное расстояние, чтоб не получить цветами по носу.
— Эй, эй, я ведь здесь! — склонившись к бывшей жене, с трудом выговорил: — Добрый день, Анюта!
Анна Михайловна нарочито удивилась:
— Ух, ты! Даже и не Нюрка? Как галантно! А цветы с тортом отдай очередной подружке, мне они ни к чему.
По-собачьи пытаясь заглянуть ей в глаза, Королев с искренней обидой выговорил:
— Я же от чистого сердца.
Уходя в комнату, Анна Михайловна спокойно констатировала:
— Это совершенно невозможно. Такого органа у тебя нет.
Владимир Александрович тихо и обреченно попросил:
— Аня, два года уже прошло. Можно бы и простить.
Резко повернувшись, Анна Михайловна гневно бросила:
— А в аду мне пришлось жить десять лет. Вот пройдет десять лет, вот тогда я и подумаю, простить мне тебя или нет. А теперь тебе лучше уйти. Мне неприятно тебя видеть. — И ушла в комнату, плотно притворив за собой дверь.
Молча наблюдавшая эту сцену Лиза огорченно заметила:
— Я тебя предупреждала, папа.
Еще немного помявшись у порога, Королев понял, что ему здесь и в самом деле не рады и вышел, повесив голову.
Закрыв за ним дверь, Лиза прошла в комнату к матери. Та стояла у окна, печально глядя в темнеющее небо.
— Извини, мама, я не хотела, чтоб отец приезжал. Но он ведь никого не слушает.
Повернувшись, Анна Михайловна глубоко вздохнула.
— Ничего, я даже рада, что он здесь побывал. Мне стало легче.
Удивившись, Лиза не удержалась от вопроса:
— Почему?
— Потому что до него что-то стало доходить. И я вижу, что ему сейчас так же невесело, как было когда-то мне.
Заглянув ей в лицо, Лиза поразилась.
— Мама, неужели ты его до сих пор любишь?
По-бабьи приложив руку к щеке, Анна Михайловна призналась:
— Как ни странно, мне трудно смотреть на него равнодушно. Но давай поговорим о другом.
Лиза закашляла, приложив руку к горлу. Анна Михайловна всполошилась.
— Горло болит? Опять мороженое ела?
Думая о другом, Лиза небрежно махнула рукой.
— Маленькое-маленькое. И горло болит чуть-чуть. Но это ерунда. Ты мне лучше скажи, что ты почувствовала, когда влюбилась в папу? Или тебе неприятно об этом вспоминать?
Анна Михайловна проницательно посмотрела на дочь и чему-то улыбнулась.
— Да нет, отчего же. Помню, что почувствовала тепло. Душевное тепло. Мне рядом с ним было так… отрадно.
Лиза озарено повторяет:
— Тепло?
Анна Михайловна кивнула.
— Но давай-ка я тебя лучше покормлю. И горло тебе надо побрызгать.
Оставшись ночевать у матери, Лиза долго не могла заснуть, перебирая в уме все ее встречи с Ильей и понимая, что рядом с ним в самом деле чувствовала то самое душевное тепло, о котором говорила мать.
На следующий день, придя на работу, выглядела абсолютно так же, как всегда. Мило улыбалась, болтала ни о чем, не дожидаясь ответа. Лишь иногда с немым вопросом взглядывала на Зайцева, упорно сидевшего к ней спиной и не желающего сказать ни слова.
После обеда к ним зашла Вера Гавриловна, демонстрируя сарафан ослепительно-кровавого цвета, который, как ни странно, очень ей шел. Быстрым взглядом окинула сидящую рядом парочку, пытаясь разобраться в хитросплетении их отношений. Отметив редкостно угрюмый вид Зайцева и смущенный — Лизоньки, насторожилась.
Официально сообщила:
— Елизавета Александровна, ремонт у нас в отделе закончен, можете переезжать хоть завтра, если не боитесь запаха краски.
Краску Лиза не жаловала, но оставаться в комнате с Ильей в таком невообразимом напряжении тоже не могла. Решив, что всё образуется, стоит ей отсюда убраться, попросила завтра же перевезти ее обратно.
Зайцев с упрямо сжатыми губами корректно пожелал ей счастливого новоселья, избегая смотреть в глаза.
Вера Гавриловна, нюхом чувствующая, что тут что-то не так, затаила крамольные мысли, решив расспросить Лизоньку об успехе своих настоятельных рекомендаций попозже.
На следующий день в десять часов утра Илья уже сидел в огромном кабинете в тоскливом одиночестве.
Глава седьмая
В ночной тишине мечтательно звучала гитара, отдаваясь в лесной чаше низким затяжным эхом. Вадим пел глуховатым баритоном про бригантину во флибустьерском дальнем синем море. Печора ровно шумела всего в десяти метрах от небольшого костра. Неровные силуэты трех узких лодок, вытащенных на берег, колебались в его неярком желтоватом свете. Зайцев, просидев весь день на веслах и до чертиков устав, поеживаясь, лежал в спальном мешке. Спать под открытым небом было холодновато, палаток они с собой не взяли, чтобы не перегружать лодки. Их самих было шестеро взрослых мужиков на три плоскодонки, да к тому же на этот раз в каждой плыл живой балласт, сыновья-подростки Вадима, Николая и Михаила.