Как обычно в июле, их старая команда сплавлялась по реке, на это лето была выбрана Печора. По этому маршруту пройти хотели давно, но всё руки не доходили. Сплавляться по рекам начали давно, еще на третьем курсе институте, и с тех пор не пропустили ни одного сезона. Правда, в полном составе собирались не всегда, то женились, то дети рождались. И вот теперь к ним присоединилось подрастающее поколение. На зимнем организационном совете решили брать с собой давно просившихся с ними отпрысков, но только мальчишек старше десяти лет. Жены сочли это гендерной дискриминацией, но мужья стойко держали оборону и женщин в поход не брали. Ни дочерей, ни жен. После небольшой разлуки любовь только крепче.
Зайцев помахал рукой перед лицом, отгоняя назойливую мошку. Всё было бы прекрасно, если бы не гнус. В этом дождливом году он просто заедал. Не спасали никакие репелленты. Чтобы заснуть, застегнул молнию на спальнике почти до упора, оставив небольшое отверстие для дыхания, заложив его москитной сеткой. Сразу стало тихо, лишь приглушенно доносились звуки гитары.
Мальчишки и половина взрослых, измученные нелегким дневным переходом, крепко спали каждый по своим мешкам. У костра остались самые выносливые — Вадим, Генка да Серега. Одеты все были в брезентовые куртки с теплыми вязаными свитерами, высокие резиновые бахилы да плотные поношенные джинсы.
Вадим подбросил в угасающий огонь сушняка, звонко прихлопнул на щеке навязчивого комара и, понизив голос, проговорил, оглядываясь на неподвижный спальник с Зайцевым:
— Что-то Илья здорово сдал за последнее время. Похудел и психует по пустякам. Жениться ему давно пора. Вот ты, Серега, на второй уже женат, Колька на перепутье от первой жены ко второй, остальные все при бабах, а Илья всё в мальчуганах бегает. Нехорошо как-то…
Геннадий отхлебнул пива из алюминиевой банки и согласно кивнул головой.
— Да, пора бы ему остепениться. У нас у всех дети есть, кой у кого даже трое, — он посмотрел на скорчившего невинную физиономию Сергея, — а Зайцев всё никак отцом стать не может. Поможем?
— И как ты собираешься ему помочь отцом стать? Ребенка за него сделать? — Сергей криво усмехнулся, — так я всегда готов…
Вадим погладил отросшую за трое суток щетину на подбородке.
— Ну, помочь надо, конечно, но не в этом смысле.
Сергей недоуменно покрутил головой.
— А как? Что, знакомить его с кем-нибудь? Так ведь мы уже сколько раз пытались свести его с подругами жен. Среди них хорошенькие мордашки были, между прочим.
Вадим ехидно подтвердил:
— Да уж конечно, если ты к подруге жены сбежал. Так сказать, проверил на личном опыте.
Сергей не обратил на подначку никакого внимания.
— Ему самому порешительнее надо быть, а то у мамочки под крылышком слишком засиделся.
Генка допил пиво, смял банку и аккуратно положил в кучу мусора, который они поутру собирались закопать.
— Мне кажется, дело вовсе не в том, что Илюха слишком скромный или еще там чего, а просто он влюбился не по адресу.
Вадим нахмурился и повернулся к другу, сразу насторожившись.
— Ну, говори, что знаешь, не тяни!
Геннадий развел руками и в порыве неудовлетворенности смачно сплюнул в сторону.
— Да что я знаю? Догадки одни. Ты же его знаешь, помирать будет, но не проговорится. Просто перед нашим вояжем я к его конторе подъехал, продукты забрать, он же провиант на дорогу собирал, вот и накопилось у него изрядно. Я его в машине ждал, не выходил. Смотрю, Илья идет, а следом за ним такая красотка выплывает — закачаешься! Ножки, грудь, бедра, настоящая богиня! Блондинка, кажется, натуральная, глазищи синие, сама вся как… — тут он запнулся, выискивая предмет для сравнения. Глаз упал на изящную тонкую березку, стоявшую поодаль от реки, и он обрадованно проговорил: — Вон как та березка. Такая же молоденькая, беленькая, стройненькая и соблазнительная. Она Илье что-то вежливо сказала, до свиданья, что ли, а Зайцев наш так кисло буркнул ей в ответ, будто она его по меньшей мере лимончиком угостила. Тут к ним иномарка подлетела, дверца перед красоткой распахнулась, она скользнула на переднее сиденье, и — адью! А Илья, бедолага, таким убитым взглядом вслед посмотрел, у меня аж мороз по коже прошел. Вот, думаю, блин! Это ж надо! — и он замолчал, грустно уставясь на играющее пламя.
Друзья задумались. Сергей, не признающий безвыходных положений, деловито предложил:
— А если мы ее умыкнем? И в лес привезем? В Генкину избушку? А потом туда Илюху заманим и дверь снаружи запрем? Лучше, конечно, это проделать в Новый год, в метель, чтобы следов не осталось.
Вадим несколько опешил от быстроты решения проблемы.
— Ты что, до сих пор в сказки веришь, что ли? В новогодние чудеса? «В Новый год, что ни пожелается, всё всегда произойдет, всё всегда сбывается»? Окстись, малец!
Тот посмотрел в сторону спящего друга.
— Да я что? Я же хочу как лучше…
Вадим подбросил в костер еще небольшую охапку валежника, вспыхнувшую яркими всполохами и, как обычно, уравновешенно высказал свое весомое мнение:
— А я считаю, что лучше будет, если мы сделаем вид, что всё нормально, всё, как всегда. Пусть парень в себя придет, он и так сам не свой. Если девочка действительно так хороша, как нам ее Генка описал…
Тот возмутился, заслышав в тоне Вадима некоторый скептицизм:
— Да она гораздо лучше! Ее словами не опишешь, на нее смотреть надо! Там целая поэма, а я не поэт!
Вадим кинул в сторону спящего Зайцева сочувственный взгляд и закончил свою мысль:
— То Илюхе ее, конечно, не видать. Поэтому самое целесообразное, если он ее забудет, а мы ему в этом разумно, — тут он предупреждающе посмотрел на Серегу, в ответ изобразившему простовато-невинный облик мальчика-паиньки, — поможем!
Утро, как всегда, принесло Илье бодрость и свежесть, на этот раз в лице Саньки, сына Вадима. Он холодными мокрыми руками похлопал его по щекам, и он резво выскочил из согретого уютного мешка. Сергей, умывавшийся в реке, плеснул в него ледяной водой и вскрикнул от ответной порции колючих брызг.
Отплыли уже после семи, плотно позавтракав и прилежно убрав за собой место стоянки. Сегодня в их тандеме на веслах сидел Михаил. Его сын, десятилетний Андрей, лежал на носу лицом вниз, наблюдая за проплывавшими под ними рыбами и водорослями. Время от времени потрясенно-восторженно восклицал, завидев очередное речное чудо:
— Вот это рыбина! Кошмар, метра два, не меньше!
Отец тоже с интересом взглянул в воду и пояснил, стараясь быть объективным:
— Это вода так перспективу искажает, рыба в лучшем случае полметра, не больше.
Зайцев заинтригованно посмотрел вниз. В глубине темной плотной массы воды могло померещиться всё, что угодно, даже голые русалки с липкими чешуйчатыми хвостами. Он опустил пальцы в воду, отдернул и тут же вытер о джинсы. Вода была не просто холодная, она была ледяная, как с глубины горного колодца. Андрей, последовавший его примеру, даже зашипел и потряс озябшей рукой.
— Ничего себе! Как в морозильнике!
Михаил, гордясь своими познаниями, заметил:
— А что ты хочешь! Это же северная река, которую, к счастью, не повернули вспять во времена развитого социализма. К тому же здесь бьют подземные ключи. Вон видишь, у берегов даже бурунчики из воды вздымаются. Вот и холодно.
Сын с нескрываемым уважением посмотрел на своего такого умного отца, а Зайцеву стало и смешно, и завидно. Прикрыл глаза, и в голове тотчас возникла умильно-утопическая картинка: широкая могучая река, надежный ялик, он на веслах, на скамеечке сидят сын и дочь, глядящие на него так же восторженно, как сейчас Санька на отца, а на корме уютным клубочком устроилась Лизонька в широкополой шляпе, наблюдающая за ним с ласковой усмешкой в любящих глазах.
От этого видения у него тут же лихорадочно забилось сердце и потяжелело дыхание. Он остервенело стукнул кулаком по колену, прерывая сладкий сон наяву. Да что же это! Когда это кончится! Только полные идиоты мечтают о несбыточном! Сжав кулаки так, что ногти впились в кожу рук, рывком выдрался из фантастической химеры, созданной буйным воображением.
Шли до обеда друг за другом ровной кавалькадой, осторожно выгребая, чтобы не наскочить на топляки, во множестве плавающие в этих водах. Зайцев, по-барски развалясь на корме, любовался проплывающей мимо тайгой. Темно-зеленая стена чуть слышно звенела. Мальчишки, пялящиеся по сторонам, замечали то рыжую белку, то серо-черного волка, а один раз к реке спустилось целое медвежье семейство, огромная свирепая медведица, маленький забавный медвежонок и подросток-пестун, с угрозой рыкнувший вслед их маленькому каравану.
По вечерам обязательно жгли костры, чтобы отпугнуть диких зверей. Иногда собирали ягоды, главным образом землянику на пригорках и малину по опушкам, немного, чтобы просто поесть. Постоянно осматривали друг друга в поисках клещей. Хотя прививки от клещевого энцефалита перед сплавом сделали все и репеллентами брызгались без перерыва, но, как опытные путешественники, мерами безопасности не пренебрегали. Двигались быстро, по течению грести были легко, да и греблей это назвать было сложно, просто направляли лодки по стрежню реки, обходя стремнины и отмели.
Через две недели достигли конечного пункта — города Печоры. Теоретически можно было бы пройти и дальше, но они были завязаны на железной дороге. Михаил, бывалый железнодорожник, мог организовать доставку лодок обратно товарняком, а ниже по реке железки уже не было. Выгребать обратно против течения никто не хотел: всё-таки у них отпуск, а не состязание на выносливость.
Домой ехали в стареньком пассажирском поезде, темно-синем, времен Великой Отечественной, с глубокими мягкими сиденьями и разными излишествами типа полированных столиков в коридоре и виньеток из сверкающего желтого металла в купе и туалетах, в более новых поездах благополучно изжитыми.
Веселая компания полностью заняла два купе. Чтобы не скучать, ходили друг к другу в гости, тихонько пели песни под гитару. Про