Антизомби — страница 11 из 82

ратно замотана бинтами от кончиков пальцев до локтя. Обильно намотанный на руку бинт был пропитан свежей кровью.

— Вы кто такие?

— Строители и геологи. В Москву возвращаемся.

— Чего тут встали, а ну сдай назад, — начал закипать военный.

— Дружище, — самым располагающим голосом начал я. — Может как‑нибудь договоримся? Нам срочно в Москву надо…

Ответ военного был прост, емок и предельно ясен:

— Идите на х…

Я почти кинулся в драку на такую грубость. Рука сама непроизвольно подскочила для удара, но ударить я не успел. Равиль отдернул меня за шиворот. Я упал в грязь. Вообще то все было правильно. Не стоит лезть в драку со злым военным вооруженным автоматом с боевыми патронами.

Майор, забыв сразу про меня и не обращая внимания на скандалистку, обратился к пацанчику у джипа:

— Вы тоже уе….вайте отсюда.

Гламурная чика, что‑то хотела сказать, но посмотрев на набухшую кровью повязку на руке майора, обильно намотанную бинтом, закатила глаза и начала заваливаться на бок, оба телефона выпали из ее рук под ноги опешившим ДПСникам. Пацанчик не дал упасть хозяйке, рванувшись вперед, он сначала бесцеремонно схватил ее за капюшон курточки, удержав этим от падения, а затем обхватил рукой поперек тонкой талии. Открыв заднюю дверь джипа, пацанчик аккуратно уложил кралю на заднее сиденье.

Захлопнув дверь, пацанчик посмотрел на нашего майора.

— Ну, ты все понял, братишка, — кивнул ему майор.

Пацанчик улыбнулся, не разжимая губ, показал рукой знак «ОК», продемонстрировав наколку на ребре ладони: «За ДШБ ВДВ». Пацанчик с неожиданной легкостью и кошачьей грацией заскочил за руль своего джипа и отогнал его в сторону.

ДПСник развернулся и махнул жезлом нам, приказывая отъехать в сторону.

Пришлось отъехать в лес. Тут неожиданно всплыл Вадим.

— А давайте до другого моста доедем. Тут километров пятнадцать будет. Я по карте в ноутбуке посмотрел. С GPSом не заблудимся.

Он угодливо распахнул свою электронную машинку перед нами и начал водить пальцем по картинке.

— Через два километра небольшой приток будет, там через мостик проедем, а потом почти прямая дорога до моста. Может, там кордона нет?

Делать было нечего. И мы поперлись в неизвестность. Наша небольшая колонна поехала по раскисшему проселку, меся здоровенными колесами весеннюю грязь. Штурман из Вадима оказался отличный, даром, что картограф.

В конце концов, мы уткнулись в бугор. За бугром и лесочком оказалось большое поле, которое по диагонали пересекала река. Прямо перед нами оказался мост. С другой стороны были видны фары двух грузовых автомобилей.

Мы включили фары искатели. Хотя уже было довольно‑таки светло. И остановились ждать перед мостом, когда по мостику проедут оба грузовика.

На мост непритязательного вида заехала пара военных тентованных газончиков для перевозки личного состава. Когда первый газончик практически съехал с моста. Второй грузовик внезапно рыскнул в сторону и, не тормозя, ударил бампером в бетонное ограждение.

Дальше все происходило как в замедленной съемке. Одна сторона моста поползла в сторону и рухнула в воду, тут же обрушилась вторая сторона моста. Вместе с балками в ледяную воду рухнул грузовичок. Задняя часть первого грузовика тоже поползла в сторону, задний мост провалился вниз, свешивался задними колесами с уцелевшей части моста. Громко звякнула рама, кардан и баки об покрытие уцелевшей части моста.

Мы все повыскакивали из машин и кинулись под мост. Из кабины первого грузовика выскочил ничего не понимающий молодой лейтенант. Лейтенанту максимум можно было дать лет двадцать пять или еще меньше. Новая форма несуразно топорщилась на худой и высокой мальчишеской фигуре. Тент первой машины распороли штык ножами и солдаты в испуге посыпались на бетонное покрытие, убегая подальше от рушащегося моста. Но остатки моста устояли.

Все мы и выпрыгнувшие из машин вояки кинулись вытаскивать солдат из речки. Ледяная вода обожгла тело. Я скинул только куртку и пиджак. Из воды показалась, чья‑то белая рука. Я изо всех сил ухватился за нее и потащил на себя.

Не обращая внимания на ледяную воду, мы вытаскивали и солдат вместе с их товарищами, ныряли в реку с головой, обшаривали дно.

Солдат вытащили очень быстро. Трое солдат погибло. Двое утонуло — их вытащили самыми последними, а одному проломило грудную клетку, мгновенная смерть. Все остальные упавшие пострадали в большей или меньшей степени. Двое было тяжелых. Одному обе ноги сломало. Второй все еще в себя прийти не мог. Голова у него была разбита.

Сразу стали разводить костер и выкладывать настил из лапника. Нашлась и армейская палатка.

Покойников уложили на берегу и прикрыли маскировочной сетью.

Наш Слава присел на корточках около раненых.

— У вас аптечка есть? — обратился он к лейтенанту. — У вот этого, со сломанными ногами, повязка вся мокрая насквозь, рану зашить надо, а то он кровью изойдет. Шины нужны, сломанные конечности зафиксировать. У вот этого, — он указал на солдата, лежащего на боку поджав ноги, — похоже на внутреннее кровотечение. Он весь бледный и живот у него твердый. Раненых согреть надо. Я фельдшер по первому образованию, да и в армии я медиком служил, как раз первую помощь оказывал и раненых с позиций увозил.

Вот надо же как, а я и не знал, что тихий и добродушный Слава у нас еще и медиком оказался, да еще и воевал к тому же.

К нам подошел один из электронщиков, Гера — плечистый жилистый парень в красной бандане и коричневым кожаным напульсником на правой руке.

— Я могу помочь. Я в горах спасателем работал.

— Сидоров, куда аптечки положил? — резко и отрывисто лейтенант обратился к стоявшему у него за спиной солдату.

— Вот они справа, я их обрезком тента накрыл, чтобы не намокли.

— Вадим, а вы не могли бы свет на раненых направить, — крикнул Слава, повернувшись к кунгу.

Лучи фар искателей сошлись на лежащих раненых, укрытых армейским бушлатами и обрезком тента с грузовика.

Слава, Гера и двое солдат занялись ранеными. Я вместе с лейтенантом, одним из двух сержантов, пошли к мосту. Остальные сами нашли себе дело в импровизированном лагере. За нами зачем‑то пошли Борис и Вадим.

Около моста лежало три тела, накрытые мокрой маскировочной сетью.

В голове возникла тревожная мысль: «А вдруг и эти восстанут? Много времени уже прошло, наверное, обойдется».

В самый разгар работы. Один из солдат закричал:

— Там, там на берегу! Смотрите, пацаны! Товарищ лейтенант!

Маскировочная сеть, которой были накрыты погибшие, топорщилась с одной стороны.

Все кинулись к берегу.

— Назад, назад!!! Стойте!!! Куда!!! — заорал я, но меня никто уже не слышал.

Я и все наши бегунцы рванули следом за солдатиками.

Один из покойников сидел на заднице и пытался разорвать руками сеть. Бритый на лысо сержант и боец с перебинтованной рукой начали помогать ему выпутываться.

— Ну, вот салага, второй раз родился. Чуть не похоронили тебя, а ты очнулся, — каким‑то неживым, искусственным голосом бормотал сержант, выпутывая покойника.

— Шок у него, шок. Осторожнее с ним надо, — причитал один из солдат.

— Назад, назад!!! — закричал я, подбежав к ним.

Но было поздно, оживший покойник обеими руками обхватил голову сержанта и впился ему зубами в район виска и правого глаза. Сержант дико заорал. Все отпрыгнули в сторону. Я со все силы пнул ногой в затылок нападавшего покойника. От удара, он вместе с сержантом повалился на бок. Сержант выкрутился и, оттолкнув от себя недопокойника, откатился в сторону и вскочил, зажав кровящее лицо руками.

Недопокойник не вырубился от удара, напротив, он встал на четвереньки и поднялся в полный рост. Недопокойник поднял на нас глаза и заскулил по щенячьи. Зрелище было не для слабонервных. Из под разорванной одежды была видна продавленная внутрь грудная клетка, явно, что все ребра были переломаны. Грудь и живот сплошняком были покрыты спёкшейся кровью, кровь из ран не лилась и не сочилась. Не мог он быть живым, никак не мог, я конечно не врач, и на войне навидался всякого, но с раздавленной грудной клеткой и вывернутыми рёбрами человек жить не может, да еще с такой дикой кровопотерей. Как не странно, самыми ужасными были глаза ожившего. Жуткие мутные буркала. Не мог я на них смотреть, никак не мог. Глаза ему нужно будет завязать.

За нашими спинами матерился укушенный сержант, два солдата пытались остановить ему кровь. Один прижал к лицу сержанта сразу три перевязочных пакета, второй стал неумело притягивать их бинтом к голове раненого. Все остальные стояли как вкопанные и смотрели на ожившего солдата.

Недотруп издал какой‑то чавкающий звук и, подняв правую руку, шагнул в нашу сторону.

— Пепел, ты чего, мы же свои, я же тебя из воды тащил, — забормотал, стоящий у него на пути солдатик и неуверенно попятился.

Неупокоенный сделал еще несколько шагов вперед, неуверенно покачиваясь и как бы ловя равновесие. Ноги трупа запутались в маскировочной сети, и он упал на четвереньки. Труп опять издал все тот же чавкающий звук и пополз на четвереньках к нам.

В мгновение ока все вышли из ступора. Первым рванул вверх по склону солдат, пытавшийся до этого разговорить труп. За ним побежали практически все, кто спустился на берег. В это момент к трупу подскочил сержант, прижимавший к лицу окровавленную повязку, и ударил, перебирающегося на четвереньках, покойника ногой в тяжелом армейском берце в голову. Сержант наверно плохо видел из‑за повязки на голове и залившей лицо крови, поэтому удар пришелся вскользь, а сержант оступился и упал на спину.

Недотруп схватил его за ногу и впился зубами в ботинок.

Сержант заорал и начал бить второй ногой нападающего по голове рукам и корпусу. Что‑то громко хрустнуло, и покойник завалился на бок.

— Вяжи его, — закричал я.

Лейтенант воспринял мой крик как приказ и кинулся к трупу, сработали вбитые в училище инстинкты. Мы вдвоем спеленали недопокойника. Потом подоспели еще помощники, и мы коллективно стянули его поверх кокона из маскировочной сети солдатскими ремнями.