олонка присела. Второй удар пришелся точно в зубы. Девчонка потирала содранную об зубы костяшку.
Нас со всех сторон окружили молодые бойцы. По настроению я понял, что они готовы навалять нам всем четверым, защищая свою подругу.
— А почему вы оскорбили девочку, Инесса Львовна? — осведомился я у опешившей болонки.
— Да я…. Она….
— Инесса Львовна, уважаемая, эти детишки были вчера вашими школьниками, а сейчас они бойцы, которые каждый день идут на смерть. А вы тут в тепле и безопасности их строить пытаетесь. Научитесь проявлять уважение к людям, которые вас защищают.
Не знаю, почему я решил, что она их учила, наверное, я не мог ее отделить от завуча. Все члены команды завуча меня стали невообразимо раздражать, эти лизоблюды, которые пытались найти для себя место потеплее и повыше в новой жизни. Только приоритеты сейчас меняются. Пусть знает свое место.
Слезы наполнили ее глаза сразу до краев и выплеснулись наружу крупными частыми каплями. Она тихонько завыла и выбежали из двора. Другая болонка побоялась метнуть на меня уничтожающий взгляд и выскочила вслед за своим близнецом. Чапликов сделала губы куриной попкой и неуверенно посмотрел на меня:
— Идите, Владимир Олегович, идите. У меня сейчас серьезный разговор с молодыми людьми будет.
Чапликов полубоком полузадом удалился в калитку. Далеко он явно не ушел, а остался за забором подслушивать мой серьезный разговор с молодыми людьми.
Я попросил Быню жестом переговорить с ним наедине. Он также жестом пригласил меня в дом. Проходить далеко мы не стали, а остановились прямо в коридоре.
— Ну? — хмуро и емко спросил меня Быня обо всем сразу.
— Быня. Затрат вояки, группа Георгия, вся моя группа и бойцы из охраны, кроме караульных поедут бандитов громить.
— Мы…
— Нет, твои остаются, — предвосхитил я его вопрос — Пантелей операцией руководит.
— Ды…
— Нет, Быня, ты сначала бойцов своих подготовь. Они для нас нужнее всего сейчас. А завтра мне нужен толковый вояка, кто оборону форта сможет держать пока наши за уголовниками бегают. Пантелей давно в бой рвется.
— В следующий раз я пойду. Это же работа моя, — резюмировал Быня мои попытки объясниться с ним.
Мужик он был боевой, в этом сомнения не было. Да и дураком он тоже не был, и педагогический талант в нем прорезался. Колоссальный педагогический талант. Охоту на бандитов он естественно рассматривал как свою прерогативу, учитывая боевой опыт и спецназовскую подготовку. Но подготовка была у него одного, а одиночка выбивающийся вперед был опасен прежде всего для самого себя.
— Давай без обид. Боев и крови на всех хватит. Ты на счет завтра что думаешь?
— По одному бойцу на вышки. Пусть учатся. А так три отряда по пять бойцов в патрулирование.
— Справятся если что?
— Справятся. А если не справятся…. — он красноречиво показал скручивающий жест руками.
— Ок. Пойдем, объявим твоим.
Мы вышли из старого бревенчатого дома. Два десятка парней и девушек стояли и смотрели на нас. Все одетые по основному фортовскому образцу в песочные афганки, все с оружием. Прошло не так много времени с того времени, как они учились, бездельничали, таскались по клубам и тусовкам, торчали за компьютером. Сейчас это совершенно другие люди, сопляки, спаянные кровью и готовые сражаться. Быня находился с ними круглые сутки. Они вместе ели, спали, тренировались, выходили на первые вылазки. К семьям их отпускали только на один час в сутки. Драконовская дисциплина и жестокие наказания. Что с ним будет через месяц или через год? Если доживут.
— Бойцы. Завтра охрана форта будет лежать на вас и на группе баптистов. Дежурство будет полноценное боевое. Поддержки кроме караулов и группы баптистов не будет. За вашим командиром стратегия и тактика. Быня все объяснит.
Оживленное переглядывание и шушуканье встретило мое объявление. Я попрощался с пополнением и ушел. Чапликов едва успел спрятаться в соседнюю калитку.
Завершать этот непростой день я пошел в генштабовский гараж. Там меня уже поджидала завуч. Ее грозный молчаливый вид гранитного памятника не произвел на меня должного впечатления. Я просто прошел мимо нее и вытащил из‑за стола рацию.
Я попеременно связался со всеми постами. День произошел без происшествий, даже можно было сказать, что на удивление тихо. Тут в штаб зашел Дима начальник похоронной команды или главный мортус.
— Сань. Что‑то делать надо. Во–первых, мы скоро овраг целиком трупами завалим. Во–вторых, там зомбаки и собаки кормятся.
— Зомбаков же отстреливают?
— Так, новые приходят. Сегодня как стрельбы начали, так просто нашествие какое‑то случилось. Мы группу от оврага раньше времени увели, да еще и по дороге отстреливаться пришлось. Они на выстрелы идут. Что‑то нужно делать.
— А другое место ты не присмотрел для свалки?
— За железнодорожными складами есть карьер. Там раньше песок добывали, а потом мусор начали всякий сваливать. Город обещал свалку там ликвидировать, да так руки и не дошли. Можно туда. Там еще склон крутой как раз с нашей стороны, так что зомбаки в нашу сторону не полезут. Только проблемка одна есть. Туда почти полтора километра.
— Слушай, а если трупы в прицеп грузить, и потом как накопятся вывозить машиной?
— Можно попробовать. Только прицеп нужен. Да и зомбаки у прицепа околачиваться будут.
— Давай все‑таки попробуем, а иначе мы от трупной вони по–прежнему страдать будем.
— Знаешь. Тут один из моих бойцов арбалет соорудил. Посмотри.
— Давай.
— Юра, — крикнул Дима обернувшись.
Юра зашел сутулясь. В прочем он всегда сутулился. Высокий, бородатый с длинными конечностями и большими красными кистями рук. Он работал на заводе ремонтником и наладчиком станков. Я все время его с книжками видел. Читал он много, преимущественно историческую литературу, фантастику и мистику.
Юра положил на стол арбалет. Плечи были сделаны из автомобильных рессор. Ложе было изготовлено из обычной толстой фанеры, скелетный приклад — из какого‑то прочного пластика.
— Испытывали? — спросил я.
— Да. Сегодня. С сотни метров мертвяка валим. Но целиться сложновато. С тридцати метров, самое эффективное. Если зомбаки стоят, то попасть легко, а вот если идет, то уже сложнее. Сами знаете, как они качаются. Пока стрела долетит, он уже в другую сторону качнулся.
— А как часто стрелять получается?
— Если с моей приспособой для натягивания, то три выстрела в минуту. Если в ручную, то в два раза больше. Но это только после тренировки, и при этом устаешь очень, — начал Юра.
— Понятно.
— Еще одна штука есть, — оживился Юра, — но я ее пока еще не доделал.
Он выскочил из гаража и зашел уже с большой черной сумкой. Он вытащил оттуда один баллон от акваланга. От него через редуктор шел шланг к длинной металлической трубке с пистолетной ручкой. Не надо быть инженером, чтобы понять, что это пневматическое ружье на подобии ружья для подводной стрельбы.
— Я затвор от пейнтбольного ружья взял. Мне в ремонт приносили сломанное. Только мне без баллона принесли. И еще пришлось ствол нарастить. Я его еще не испытывал.
— Юра, вы большой молодец. Давайте мы вас, наверное, от работы мортуса освободим, а вы нам таких ружей наделаете. Дима, ты что думаешь? — оценил работу я. — Нам такое очень пригодиться. Мертвяки на шум идут. Да и сжатый воздух не порох. Его покупать не надо. Компрессоры и ручные можно собрать.
— Да я с этим же пришел. Я вообще хотел мастерскую организовать. Так, только, кто будет покойничков вывозить?
— Уже надоело?
— Тошно. Уже ночами спать не могу. Как только глаза закрою, так сразу горы трупов снятся.
— Ладно. Давайте я завтра вам замену найду. Только новую группу нужно будет подготовить.
— Хорошо, — просиял Дима. Даже Юра довольно улыбнулся в густую нечесаную бороду.
Хитрецы мужики. Надоела работа, так нашли способ с нее сбежать. Но все равно молодцы, без конфликта и с действительно нужным предложением. Они, наверное, еще и автомат или пулемет пневматический сделают. Нужно будет им пейнтбольный арсенал Белова передать для переделки.
Мужики довольные сверх меры ушли со своим пневматическим ружьем, арбалет я их попросил оставить.
Надо мной мрачной тенью отца Гамлета нависла завуч.
— Что у вас, Клара Игнатьевна?
— Вы так красиво меня игнорируете, — желчно начала она.
— Ближе к делу. У вас что‑то конкретное?
— Конкретнее не придумаешь! Вы до чего девочку довели. Она сама не своя. Идите, успокаивайте ее немедленно! Или опять будете непонимание разыгрывать! — он говорила резко и грозно.
— Вашу девочку я завтра зомби отстреливать пошлю к яме с трупами. Это для укрепления психики и смены приоритетов в жизни. Тогда она по делу переживать начнет. Передайте ей это, пожалуйста. Будьте так любезны.
— Человека сегодня избили. Вы собираетесь рукоприкладство культивировать? Мы вас для этого выбирали?
Не мы, а ты. За день у меня уже не осталось сомнений, что завуч прочила себя в верховные правители форта, но через меня. И почему у нее вдруг сложилось мнение о том, что я безропотно буду подчиняться ее воле? Почему она организовала мои выборы — это было понятно. У меня был авторитет среди жителей, меня знали все.
Ну, все, теперь будет искать для себя новую опору. Она просчиталась сразу во всем. Я не держусь за власть. Я не чувствовал себя обязанным ей. Она не учла, что время поменялось. Настало время сильных и решительных. Это раньше были обкомы, милиция, администрации, министерства и правительство которые управляли всем. Сейчас вертикали власти не было. Прежние способы плести интриги сейчас не действовали. Сейчас как в средние века кинжал, яд и иная казнь конкурента его врагами становились самыми действенными способами тайной подковерной борьбы. Ну, еще подкуп слуг и подкладывание наложниц. Она была бессильна против меня. И вот именно это она понимала очень хорошо. Бог ты мой! Вокруг человечество гибнет, а они все еще пытаются в шахматы подковерные играть. Теперь они про меня всякие слухи непотребные распространять начнут.