– Расскажи анекдот, – попросила Иладина.
– Вы хотите, чтобы меня ещё раз арестовали?
– Не бойся. У нас медведь хозяин. Он не осудит, – поддержал жену Берке.
Игнат колебался. «Если не расскажу, – думал он, – могут подумать, что я вру, скрывая уголовное прошлое».
– Мне казалось, что анекдот безобидный и смешной: «Одна студентка была влюблена в Сталина. Ей хотелось иметь от него хорошего, умного ребёнка. После долгих колебаний написала Сталину заявление с просьбой разрешить ей приехать в Москву, чтобы от него забеременеть. Сталин, не читая заявление, наложил резолюцию: «Молотову для рассмотрения». Молотов заявление прочитал невнимательно и наложил резолюцию: «Секретарю для исполнения».
На лицах присутствующих не было никаких эмоций. Игнат ожидал увидеть улыбку или удивление. Он понял, что эти люди не знакомы с бюрократией в эшелонах власти и добавил:
– Рассказывал и такие анекдоты, которые нельзя рассказывать в присутствии женщин.
На очередной стоянке Игнат удобно устроился под оленьей шкурой и начал засыпать. Из-за полога раздался голос Аланы:
– Игнат, иди ко мне.
Он не поверил своим ушам. Его тело давно истосковалось по женской ласке, но не мог допустить связи с женой человека, который приютил его.
– Скоро придёт твой муж и будет большой скандал.
– Сегодня он спит у отца.
Игнат подумал, что это ловушка. Застав его с женой, Юргэн может расправиться с ним. Прошло некоторое время, неожиданно покрывало приподнялось, и рядом с ним оказалась Алана. Она ушла только под утро.
Помогая разбирать чум, Игнат чувствовал себя нашкодившим щенком. Алана вела себя обычно, не обращая на него внимания. Он периодически поглядывал на Юргэна. Тот спокойно запрягал оленей. Игнат не почувствовал неприязни к себе.
Наступил август. Закончился полярный день. Наступил период светлых ночей. Солнце ненадолго пряталось за горизонт. Оно с каждым днём задерживалось за ним всё дольше и дольше. Наступали сумерки, при которых была хорошая видимость.
Берке подошёл к пасущемуся табуну. Найдя нужного ему оленя, набросил на рога аркан. К нему на помощь подбежал сын, и они закололи оленя. Кровь спустили в приготовленную тару из бересты. Женщины уже спешили с кружками. Берке протянул и Игнату кружку с тёплой кровью. Он взял её в руки, не решаясь пить, но видя, что всё семейство с удовольствием пьёт из своих кружек, сделал первый глоток – ощутил солоноватый вкус. Отвращения не почувствовал и допил содержимое. Ему приходилось читать, что народы Севера не болеют цингой потому, что пьют кровь животных и едят сырое мясо.
В считаные минуты олень был освежёван и вынуты внутренности. У каждого в руках оказался нож: куски печени подносили ко рту и отрезали у самых губ. Движения рук с ножом были очень быстрыми. Игнат подумал, что они могут отрезать себе губы. Он спросил у Берке:
– Зачем вы забили оленя? У нас есть рыба и мясо.
– Он повредил ногу и хромал. Мы редко забиваем оленей для еды, держим для езды на нартах и верхом.
После трапезы женщины приступили к заготовке мяса. Чтобы сушёное мясо легко ломалось и резалось, его брали с ляжек и лопаток, зачищали от сухожилий и плёнок, резали на пластины толщиной до двух сантиметров, шириной до четырёх и длиной до полуметра. Затем развешивали на приготовленное вешало и оставляли под солнцем, пока оно не станет твёрдым. Такое мясо хорошо брать в дорогу. Оно называется гигнэ.
Аргиш шёл по бескрайней равнине лесотундры с многочисленными озёрами и болотами. Нарты легко скользили по зелёному мху и светло-серому ягелю. Иногда встречались заросли спелой брусники. В колее от нарт оставался кровавый след от её сока. Игнату становилось не по себе, когда олени смело заходили в огромные плёсы болот. Он поджимал ноги, чтобы не намочить обувь. Ему казалось, что нарты плывут по воде и в любой момент могут провалиться в глубину. Он не знал, что под водой находится вечная мерзлота, которая не даёт талой и дождевой воде проникать в грунт. Этим и объясняется массовое скопление воды в тундре и лесотундре. Жизненный опыт эвенков и чутьё оленей позволяли найти в болотах безопасные места для проезда. Только теперь он понял, почему нарты в несколько раз выше русских саней.
Участки кустарниковой тундры сменялись редколесьем. Иногда встречались непроходимые массивы тайги. Их приходилось объезжать с северной стороны.
Солнце выходило из-за горизонта, делало дугу по небосводу и вновь скрывалось. С каждыми сутками ночь становилась длиннее, а день короче. Зелёную поверхность тундры приближающаяся осень раскрашивала в фантастические цвета: красный, лимонный, фиолетовый и другие оттенки. Тундра покрывалась осенним ковром. Листья карликовых берёзок горели золотом, трепеща на ветру. Травы и ягодники сменили зелёный цвет на ярко-жёлтый, багряный и оранжевый. Игнат смотрел на бескрайние просторы тундры и думал: «Осень даёт прощальный осенний бал. Скоро всю красоту природы занесёт снегом и скроет от глаз».
Каждый день приносил интересные встречи. То взлетит крупная полярная сова, то соскочит с лёжки песец и помчится прочь от оленей. Сова – ночной хищник, при солнечном свете плохо ориентируется в пространстве и иногда пролетает над головами. Игнат потерял счёт дням. На ходу поговорить было не с кем, и он рассматривал окружающую местность. Самым приятным и всегда неожиданным был взлёт стаек белых куропаток. Они выпархивали из-под ног оленей, плавно парили в воздухе и опускались на поверхность мха невдалеке. Непугливые птицы бередили охотничью страсть Игната. Он то и дело поднимал голову. Начинался осенний перелёт птиц. В небе пролетали косяки гусей и лебедей. Они соблюдали порядок в строю. А вот утки летели беспорядочными стаями. У каждой породы был свой полёт. Кряквы и шилохвости спокойно взмахивали крыльями, экономя силы. Нырковые утки летели низко над тундрой, мельтеша крыльями. Создавалось впечатление, что они торопятся улететь от надвигающихся холодов. Пролёт краснозобых казарок отличался особой прелестью. Красная грудь, белые бока и живот, чёрные крылья представляли красивое зрелище.
На одной из стоянок Игнат набрал грибов. Они походили на белые и подберёзовики. Подойдя к костру, спросил:
– Эти грибы съедобные?
– Мы грибы не едим, – ответил Берке, – хочешь узнать, какие грибы, угости оленя. Если он примет угощение, значит, грибы съедобные.
К родовым охотничьим угодьям караван семьи Сычегир подошёл в начале сентября. Летели редкие снежинки, по ночам начинались заморозки. На берегу реки, среди леса, стояли две небольшие деревянные избушки с двускатными крышами. Невдалеке – чум, покрытый корьём, и лабаз на стволах спиленных деревьев, напоминающий сказочную избушку на курьих ножках.
Оленей распрягли и завели в загон, огороженный двумя рядами жердей, прибитых к деревьям. Тюки с нарт занесли в дома.
– Мои родители жили в чуме, – сообщил Берке, – охотились, ловили рыбу. Избушки построили позже. Чум сейчас используем для заготовки мяса и рыбы впрок.
– До Енисея далеко? – спросил Игнат. Ему хотелось скорее уплыть на Большую землю.
– До Большой воды недалеко, скоро поедем.
Большая вода – это название Енисея по-эвенкийски.
– В Красноярск уплыть можно?
– Уже не уплывёшь.
– Почему?
– Навигация закончилась. Скоро река замёрзнет.
Это сообщение испортило Игнату настроение. Он не мог даже написать письмо матери и сообщить, что живой – она давно о нём переживает. Потом вспомнил, что родственников извещали о всех погибших в лагере. С облегчением вздохнул. На ум пришла поговорка: «Что ни делается – всё к лучшему».
На следующий день рано утром отец с сыном привели к избушке двух оленей. Игнат удивился, что олени легко подошли на зов и послушно пошли за хозяевами. Те положили им на лопатки сёдла в виде подушек, пристегнув ремнями.
– Далеко поедете? – спросил Игнат.
– Скоро начнётся охота, надо заготовить мясо.
Охотники сменили кафтаны на кухлянки из оленьего меха шерстью наружу. У одного в руках был охотничий нарезной карабин, у второго – ружьё. Берке крикнул:
– Саас!
К нему подбежала серая лайка. Она радостно извивалась и виляла хвостом, словно понимая, зачем позвали. Берке взял её на поводок и уселся на оленя. Кличка собаки в переводе означала – «Весна».
Во второй половине дня Юргэн вернулся в стойбище.
– Что случилось? – спросил Игнат.
– Помоги запрячь оленей в нарты, надо вывозить мясо сохатого.
Они запрягли в двое нарт по три оленя, и Юргэн поспешил к отцу, подгоняя их хореем.
Природа диктует эвенкам расписание жизни. Заготовили мясо, надо запастись рыбой. Затем начнётся зимняя охота на пушного зверя.
Через несколько дней эвенки стали собираться на рыбалку. Игнат внимательно наблюдал за сборами: на одних нартах лежала долблёная лодка, на вторых стояли берестяные кадушки. Только во второй половине дня аргиш тронулся в путь. К вечеру караван остановился на берегу Енисея.
– Почему приехали так поздно? – спросил Игнат.
– Рыбачить будем ночью, – ответил Юргэн.
Такой ответ удивил Игната.
Тем временем рыбаки сняли с нарт лодку и по песчаной косе поднесли к воде. Берке принёс мешок с сетью и стал аккуратно укладывать в лодку. Поплавки один к одному свисали за левым бортом долблёнки. Привязанную к концу сети верёвку растянули по отмели.
Уже давно солнце спряталось за горизонтом. Яркая луна жёлтым светом заливала всё вокруг. Лунная дорожка пересекала Енисей. Рыбаки не спешили начать лов. Но вот луну закрыла тёмная туча.
– Пора! – произнёс Берке.
Юргэн столкнул лодку на воду, уселся на дно и начал грести от берега. Берке взял в руки верёвку, лежащую на песке. Сеть плавно сползала из лодки. Течение подхватило лодку и понесло вниз. Юргэн изо всех сил старался отплыть дальше от берега. Когда вся сеть оказалась в воде, он поднял весло и предоставил лодку течению. Берке шёл по песку и тянул за верёвку сеть, удерживая её в нужном положении. Перед концом отмели Юргэн взялся за весло и стал заводить свой конец сети к берегу. В вытащенной на берег сети билась туруханская селёдка