друг на друга, иногда вставали вертикально. Вода в реке поднялась метров на десять. Течение заносило льдины далеко на берег. Они цеплялись за кусты, деревья, и некоторые оставались там на всё лето. Малые реки, впадающие в Енисей, потекли вспять, заливая низменные места суши. Вслед за весенней водой на заливные участки суши устремились рыбы разных пород. Им надо успеть отметать икру на мелководье, где вода быстро прогревается. К моменту спада воды уже появятся мальки, которых течение унесёт в Енисей. После ледохода река известила о приходе лета. Начинался лов рыбы для заготовки впрок. Её сушили для собак, готовили рыбную муку.
Тесть Игната возился около дюралевой лодки – подвесной мотор не хотел заводиться.
– Всегда хорошо заводился, – произнёс он, – в этом году капризничает.
– Можно я попробую? – попросил Игнат.
– А ты умеешь?
– Я же механик.
Игнат промыл бензином всю систему подачи топлива, проверил зажигание, и мотор, чихнув, завёлся с первого рывка шнуром стартера.
– Молодец! – похвалил тесть то ли зятя, то ли мотор.
– Можно я поеду с вами? Мне надо сделать покупки.
– Прыгай в лодку.
По Енисею катились небольшие волны, которые создавали ветер и встречное течение. Лодку трясло, словно она плыла по стиральной доске. Когда вошли в Игарскую протоку, ветер прекратился. Она была прикрыта от ветров высоким правым берегом реки и островом.
Тесть перед пристанью заглушил мотор, и лодка по инерции выскочила на песчаную отмель.
– Приходи через два часа, – произнёс он и отправился по своим делам.
Игнат поднялся по скрипучим ступеням крутой деревянной лестницы на высокий берег Енисея, с него оглядел просторы Игарской протоки. Левее, за Медвежьим логом, на рейде стояло несколько пароходов. С острова взлетел небольшой самолёт АН-2 и взял курс на Красноярск.
От причала шла улица Октябрьская. Игната удивили деревянная мостовая и дощатый тротуар. От них исходил аромат хвойного леса. Он шёл, разглядывая деревянные домики. Постепенно вышел за город. Вперёд уходила такая же деревянная дорога. Он разглядел её слоёный торец. Внизу сплошь лежали брёвна с прибитыми к ним в два ряда толстыми досками. Впереди виднелись два высоких дома. По дороге проследовал автобус. Игнат направился за ним. Справа от дороги за забором ровными рядами стояли штабеля пилёного леса. Между ними сновали высокие лесовозы, которые перевозили пакеты леса к причалу. Водитель сидел высоко над пакетом, за его спиной – двигатель. Когда лесовоз мчался без груза, создавалось впечатление, что он вот-вот перевернётся. Пройдя мимо двухэтажных деревянных зданий больницы и училища народов Севера, Игнат по улице Большого театра подошёл к городскому театру. Перед ним стояло высокое здание с колоннами и портиком. Стены блестели желтизной в лучах полярного солнца. Площадь перед зданием была выстелена досками. Совсем недавно в театре устраивались концерты силами заключённых артистов. Среди них были актёры, певцы, музыканты и художники, причём немало лауреатов и заслуженных деятелей искусств. К сожалению, сегодня всего этого нет. Город сгорел в первые годы перестройки. На пепелище за тридцать лет вырос высокий лес.
На обратном пути Игнат купил в магазине недорогой костюм, две рубашки и туфли.
На дебаркадере Игната и Багдарину провожала вся семья Сычегир. Алана держала на руках сына. Он был похож на неё. Только волосы были светлее и мягче. Игнат не мог оторвать от него глаз. Багдарина дотронулась до его плеча и тихо сказала: «У нас будет свой ребёнок».
Пароход подал гудок, пассажиры цепочкой поднимались по узкому трапу на палубу. Игнат пожал руки Юргэну и Берке, обнял Алану и Иладину.
– Приезжай на охоту, – пригласил Берке Игната.
– Обязательно приедем во время отпуска.
На побережье Чукотки
В Иркутском пушно-меховом институте царило оживление, шло распределение выпускников факультета охотоведения на места будущей работы. Студенты радовались окончанию учёбы, получению дипломов о высшем образовании. Их радость разделяло майское солнце, весело заглядывающее лучами в аудиторию, на стене которой висел список населённых мест и организаций, разбросанных по территории огромной страны, с вакантными должностями охотоведов.
Виктор Ветренко согласился на распределение по заявке из родного города Ставрополя. Он вспомнил детство в тяжелые годы войны, разрушенный и оккупированный немецкими захватчиками город, своих друзей. «Где они сейчас? – думал Виктор. – Увижу ли кого-нибудь из них? Многие разъехались на учёбу по стране». Из задумчивости его вывел подошедший приятель, Саша Поляков.
– Витя! – обратился он, – куда распределился?
– На родину, в Ставрополь.
– Какая работа для охотоведа на Кавказе? – удивился друг.
– Буду работать в Управлении охотничьего хозяйства.
– Рано становиться чиновником, надо поработать в охотничьей глуши, постичь на практике охотничий промысел. Поедем со мной на Чукотку.
Виктор задумался. Чукотка, Заполярье, лютые морозы, жестокие метели, длительная полярная ночь, а вместе с тем – полярное сияние, полярный день с незаходящим за горизонт солнцем, табуны диких оленей, массовый прилёт в тундру на гнездование водоплавающей птицы. Тем временем приятель стал развивать свою мысль:
– Примем участие в настоящих охотах, придётся ездить на собаках и оленях, увидим красоты природы Севера. Разве для того ты учился, чтобы сидеть в кабинете на Кавказе? Кроме того, оклады на Севере вдвое выше, и каждые полгода повышается полярный коэффициент.
Последний аргумент больше всего повлиял на решение Виктора. Он давно мечтал скорее окончить институт и начать работать, чтобы помогать маме. Работая на Чукотке, он сможет ей регулярно высылать приличную сумму денег. Немного подумав, Витя произнес:
– Уговорил, пойдём в деканат.
Секретарь декана удивилась, когда в кабинет вошли бывшие студенты, уже получившие направления к месту работы. Первым заговорил Александр:
– Софья Сергеевна, скажите, пожалуйста, на Чукотку кроме меня кто-нибудь взял направление?
Она открыла папку и начала перебирать заявки. Приятели с замиранием сердца следили за ней. Наконец она произнесла:
– Должность охотоведа в Чукотторге никого не привлекла.
– Я хочу поехать на Чукотку, – твёрдым голосом произнёс Виктор.
Софья Сергеевна подняла глаза и посмотрела на студента. Перед ней стоял стройный парень среднего роста с выправкой атлета. Тёмно-русые волосы аккуратно зачёсаны назад. Густые брови, уширенный подбородок и удлиненный нос выдавали в нём черты твёрдой воли и решительного характера. Их взгляды встретились. На неё смотрели карие глаза, смело и независимо.
– Витя, ты хочешь поменять солнечное Прикавказье на суровое Заполярье? – удивилась она.
Софья Сергеевна относилась к студентам как к собственным детям, проявляла о них заботу и называла их по именам. Студенты её любили и уважали. За глаза называли Софой.
– Да, это моё твёрдое решение, Софья Сергеевна.
Он чуть не назвал её Софой, но вовремя спохватился. Получая в кассе деньги на дорогу, Виктор удивился словам кассира:
– Ветренко, вы самый богатый человек. Все получают по несколько сотен рублей, а вам начислили восемь тысяч. Можете купить автомашину.
– Зачем мне автомашина, как я повезу её на Чукотку? Да и денег тогда не хватит на билет.
Из Иркутска Виктор самолётом летел до Хабаровска. Там сделал пересадку на самолёт, вылетающий в якутский аэропорт Нижние Кресты. Ныне это поселок – Черский, расположенный в нижнем течении Колымы. Свое название он получил в честь геолога и географа И. Д. Черского. Здесь ему предстояла пересадка на самолет АН-2, чтобы дальше лететь в чукотский поселок Анюйск. До вылета самолёта Виктор решил осмотреть посёлок.
В семнадцатом веке на этом месте размещалось небольшое рыбацкое поселение. Через него проходили отряды многих землепроходцев. В советское время здесь был пересыльный пункт ГУЛАГа. В разные годы в нём находились высокоширотные экспедиции «Север», была основана Северо-Восточная научная станция. В настоящее время это крупный рабочий посёлок. В нём действуют морской порт, рыбозавод, строительные организации и многие промышленные и культурно-бытовые центры.
Во время полёта в Анюйск Виктор не отрывался от иллюминатора. Ему хотелось увидеть местность, в которой предстояло работать. Самолёт «Аннушка», труженик северных широт, летел на небольшой высоте, часто проваливался в воздушные ямы. Под крылом простиралась холмистая местность, заросшая лесом с реками в распадках. На участках лесотундры большую часть земной поверхности занимали озёра и болота. В одной из долин стоял одинокий чум, невдалеке от него паслись олени.
Самолёт приземлился на грунтовый аэродром недалеко от посёлка и, подпрыгивая на кочках, подкатил к небольшому деревянному домику, над крышей которого на высоком шесте безвольно повис чёрно-полосатый матерчатый конус, указывающий на безветренную погоду. Оказавшись на земле, Виктор почувствовал слабую тошноту и головокружение. «Это, видимо, от непривычки летать на маленьких самолётах», – подумал он и направился вслед за пассажирами в посёлок.
Стояла первая половина сентября. На безоблачном небе ярко светило солнце, в тёплом воздухе ни малейшего дуновения ветерка. Анюйск раскинулся на излучине реки Малый Анюй в нескольких километрах от восточной границы с Якутией. Он представлял собой небольшой посёлок из одноэтажных деревянных домов, в котором проживало около тысячи жителей. Найти здание Райторгконторы труда не составило. Все административные здания размещались в центре посёлка, и на них сияли красного цвета вывески. В кабинете директора Виктор встретил невысокого полного человека. Он, как мячик, выкатился из-за стола и направился к посетителю. Получив телеграмму, он знал, что к нему летит охотовед. Протягивая руку для рукопожатия, произнёс: