– Очень рад вашему приезду, давайте знакомиться.
Во время разговора он сиял полным ртом золотых зубов. Это был Федор Спиридонович Игнатов. Его контора занималась обеспечением населения района продовольствием и товарами первой необходимости, а также заготовкой пушнины. После непродолжительного разговора он предложил:
– Пойдёмте, я покажу ваше рабочее место и познакомлю с сослуживцами.
Рядом с кабинетом директора располагалось просторное помещение для сотрудников. Здесь стояли столы: бухгалтера, начальников планового и торгового отделов, специалистов-товароведов. Представив Ветренко, директор удалился. На Виктора посыпались вопросы:
– Из каких краев к нам прилетел?
– Из Иркутска, там окончил институт по специальности охотоведа.
– Надолго?
– Договор на три года, а там будет видно.
– Женат, дети есть? – спросила миловидная женщина.
– Ещё не успел жениться.
– Женщины, перестаньте мучить человека, дайте ему присесть к столу и отдохнуть с дороги, – вмешался в разговор старший экономист, седеющий мужчина, Абрам Зиновьевич.
Виктор, усаживаясь за стол, подумал, что тесновато сидят в одной комнате все специалисты, а вслух произнёс:
– У вас всегда стоит такая тёплая погода?
Он имел в виду в сентябре, но не назвал месяца. Моложавая женщина Жанна весело ответила:
– Круглый год.
Ветренко понял оплошность и ответил:
– Тогда я останусь здесь на постоянное место жительства.
– Вот и прекрасно, мы найдём тебе невесту и все погуляем на свадьбе, – не унималась Жанна.
– Жанна, успокойся, пожалуйста, – вновь одернул её Абрам Зиновьевич.
Несколько дней Виктор изучал документы, из которых узнал, какое количество пушнины заготовляют торгово-заготовительные пункты, называемые по старинке факториями, разбросанные по всему району, вплоть до побережья Северного Ледовитого океана. В его обязанности входили организация охотничьего промысла и заготовка пушнины. Рассматривая карту района, думал, что ему придётся посетить все фактории и все совхозы, занимающиеся добычей пушнины. Из отчётов узнал, что в тундровой зоне охотники добывают белых песцов и на заготовительные пункты сдают их шкурки. В зоне лесотундры чаще добывают белок, горностаев и рыжих лисиц.
Не успел Виктор освоиться с обязанностями старшего охотоведа, как в начале ноября его пригласил к себе Фёдор Спиридонович и сказал:
– К нам обратилось руководство района с просьбой оказать помощь в переписи населения, получай командировочные, завтра утром будет самолёт, который забросит тебя в устье реки Медвежки. Там, на берегу океана, стоит наша фактория, ознакомишься с её работой, перепишешь население, наймёшь упряжку собак у местных чукчей и проедешь вдоль побережья океана на восток по всем факториям. Расстояние небольшое – всего двести двадцать километров. Твой предшественник неоднократно там бывал.
На душе у Виктора было радостно и тревожно. «Не каждому человеку дана возможность побывать на кромке Северного Ледовитого океана, увидеть его необозримые просторы, – думал он, – но смогу ли я найти упряжку собак, чтобы проехать по побережью?» Он облачился в новую недавно выданную ему одежду: брюки из камуса оленя, торбаса с меховыми чулками. Через подол надел две кухлянки. Одну мехом внутрь, вторую – мехом наружу. На голову натянул меховой малахай. Подойдя к зеркалу, не узнал себя. Перед ним было отражение чукчи, которых он ежедневно встречал на улице.
Самолёт вылетел поздно, рассвет в это время года наступал после десяти часов. Виктор примостился между ящиками и мешками с грузом для фактории. Под самолётом лежали холмы, покрытые лиственничным лесом. Постепенно лес стал редеть, появились плешины, снежных полей становилось больше. Самолёт летел над лесотундрой. Вскоре лес полностью исчез, и началась тундра. Во все стороны тянулось бескрайнее снежное поле. Виктор подумал, что только здесь, на Севере, за несколько часов полёта можно увидеть три ландшафтно-природные зоны. Пилот вёл самолёт над руслом замёрзшей реки. Впереди на высоком берегу показались два деревянных домика. Невдалеке крохотный посёлок. За ним до горизонта простирался океан, покрытый ледяным панцирем. В устье реки на льду стояли в два ряда металлические бочки, обозначающие полосу посадки. Самолёт начал снижаться, сделал традиционный круг над местностью, оглядывая посадочную площадку. Из трубы домика медленно вертикально струился дым, указывая на безветренную погоду. «Аннушка» плавно коснулась лыжами льда, проехала между бочек, и лётчик подрулил к берегу недалеко от фактории.
Не успел Виктор покинуть самолёт, как через открытую дверь увидел мчавшуюся к ним упряжку из четырёх собак. Подлетев к самолёту, упряжка собак резко остановилась, с нарт соскочил мужчина лет тридцати пяти. Он поздоровался с лётчиками, которых давно знал, и, подойдя к незнакомцу, представился:
– Котельников Нил, начальник фактории.
– Ветренко Виктор, старший охотовед района, – произнёс Виктор.
– Давайте перегрузим из самолёта товар на нарты, – предложил Нил, – а знакомиться будем в доме.
Когда гружёные нарты собаки подтащили к фактории, на снежной целине показалась упряжка собак, несущаяся с бешеной скоростью.
– Так гоняет собак только Элла – жена начальника полярной станции, – сказал Нил.
Упряжка из шести собак лихо подкатила к мужчинам, каюр воткнул в снег остол и остановил нарты.
Виктор изумился, когда увидел сошедших с нарт двух женщин. Он стал всматриваться в их лица, пытаясь угадать, которая из них Элла.
– Привет, Нилка! – задорно произнесла одна из них, одетая в кухлянку. – Мы, как только услышали гул самолёта, помчались к тебе. Какой груз привёз самолёт?
– Всё, что надо для вас и промысловиков. Заходите в дом, Валентина там, наверное, заждалась гостей. Не часто вы у нас бываете.
Женщины приехали с полярной станции, расположенной в бухте Амбарчик в семи километрах от фактории.
Жена Нила уже успела накрыть стол. На ней была надета камлейка из фланели, белокурые волосы спускались до плеч. Она обрадовалась гостям, голубые глаза, как полевые васильки, сияли на светлом лице. Обнявшись с женщинами, произнесла:
– Раздевайтесь и проходите к столу.
Нил принёс свежемороженую нельму и начал строгать тонкими ломтиками. Виктор оценил удобство кухлянки – она быстро снималась, не требуя её расстёгивать, так как была без пуговиц. Только теперь он смог разглядеть женщин. Каждой не было и тридцати лет, вели себя как заправские полярницы. Чувствовалось, что Элла была лидером и заводилой. Она постоянно улыбалась и говорила, не умолкая. Её подруга Ольга работала на полярной станции поваром, её муж – метеорологом.
За столом вёлся разговор, связанный с жизнью в Заполярье. Для Виктора всё было ново и интересно. Он внимательно слушал и почти не принимал участия в разговоре. Его удивило, что в посёлке есть чукчи, которые помнят американского купца Свенсона и умеют говорить по-английски.
Прощаясь, Элла пригласила всех завтра приехать на «полярку» отпраздновать День 7 ноября. Нил помог женщинам погрузить на нарты предназначенный им груз, а Виктор не стал даром терять время, взял ведомость и отправился в посёлок переписывать население. Несколько домиков, собранных из плавника, приютились на берегу реки у кромки Северного Ледовитого океана. Здесь он намеревался нанять упряжку собак для поездки по факториям. В первом домике, в который он вошёл, за столом сидела весёлая компания. На столе стояла начатая бутылка спирта, лежала строганина, куски мяса. Неожиданно для себя Ветренко поздоровался на английском языке:
– Гуд дэй!
Пожилая женщина подняла на него глаза и бойко заговорила по-английски.
– Ради Бога, не надо так быстро говорить, – взмолился Виктор, – давайте лучше общаться по-русски.
Это была мать фельдшера Шуры. Её хорошая память сохранила события начала двадцатого века. В устье Колымы ежегодно приходила шхуна американского «купца» Свенсона. Со всей округи для торговли съезжались чукчи со своими семьями и стадами многочисленных оленей. Собирались яранги, разводились костры, начинался праздник лета и большая торговля. Они называли себя оленьими чукчами и меняли шкуры оленей на жир нерп и тюленей у береговых сородичей. Жир служил источником отопления и освещения яранг в длительные зимние ночи. Американцы привозили муку, сахар, оружие, украшения, а главное – виски. Всё это менялось на пушнину. Матросы, утомившись в плавании, переселялись в яранги, после их отплытия многие женщины рожали детей-метисов. Кому-то из моряков приглянулась молодая красивая колымчанка, и у неё родилась дочь Шура.
На следующий день Нил запряг собак в нарту, с женой и Виктором поехал на полярную станцию с ответным визитом. Стояла безветренная погода, легкий морозец не затруднял дыхания. Собаки дружно бежали, нарты легко скользили по занесённому снегом прибрежному льду океана. По пути Нил заехал в небольшую бухту – проверить поставленные подо льдом сети, называемые «порядком». Виктор помогал ему вынимать из сетей попавших крупных нельм. Отдельные рыбины достигали десяти килограммов. Витя думал, что Нил повезёт рыбу с собой на полярную станцию, но он оставил её на льду и продолжил путь.
– Почему оставил рыбу? – удивленно спросил он, – это же хороший подарок.
– Ты думаешь, у них нет рыбы? Здесь без рыбы никто не живёт, а этой надо замёрзнуть. На обратном пути заберём.
На полярной станции их уже ждали. В кают-компании стоял накрытый стол, собрались все сотрудники: три семейных пары и одинокий пожилой моторист. С мороза внесли большое блюдо строганины, и празднование началось в традиционном порядке. Выступивший первым начальник станции назвал сослуживцев полярниками-зимовщиками, оторванными от Большой земли. Виктор подумал: «Надо же, они полярники, а Нил и все чукчи – просто жители».
Празднование длилось до глубокой ночи, на следующий день продолжилось, и гости только к вечеру поехали на факторию. По дороге Нил предложил Виктору заехать к охотнику-отшельнику Куклину: