Чтобы снова могла сказать, что люблю,
И любовь свою принести к алтарю.
«Я всю ночь тебя целовала во сне…»
Я всю ночь тебя целовала во сне
Среди стройных рябин и берез.
И бежала навстречу тебе по весне
В светлой дымке из счастья и грез.
И, раскинув, как крылья, руки свои
Средь полей и душистых цветов,
Танцевала, набросив накидку зари,
В легком шлейфе таинственных снов.
В неге чувств я купалась, в лучах,
Отражающих истинность света.
В твоих синих бездонных глазах
Я плескалась, любовью согрета.
Эта странность движений и слов,
Очарованность взглядов и встреч…
Куда же ушла большая любовь,
Которую мы не сумели сберечь?
Как озноб, лихорадкой волненье,
Прядки локонов пали на грудь.
Это память волной сожаленья
Не дает мне сегодня заснуть.
О природе…
Невесомый, чистый-чистый
Снег ложится на поля.
И сверкает, и искрится
Белым саваном земля.
Снег пушистый, белый,
Как цветущий летом хмель,
Осторожно лег, несмело,
На разлапистую ель.
Принакрылись шалью ели,
В белых шапках небосвод.
И затейницы метели
Водят с вьюгой хоровод.
Сосны спят во мгле седые,
Вся нахохлилась тайга.
Самоцветами резными
Тихо светятся снега.
Снег улегся на дорожки
И закрыл собой дома.
Постучав в мое окошко,
Прошептал: – Пришла зима.
Утро
Лес застыл в туманной дымке.
Дремлет старый, дряхлый пень.
И крадется невидимкой
Из зари рожденный день.
Пахнет свежею травою,
И на ветках изумруд
Засиял ночной росою.
Вот и солнце тут как тут,
Взмыло в небо ярким диском
И скользнуло вниз лучами,
Показалось близко-близко,
За соседними домами.
Расцвела вокруг долина,
Аромат цветов пьянит.
Утро гроздьями рябины
К нам в окошко постучит.
Поздние цветы
Еще полыхают последние грозы,
И после дождя еще воздух пьянит.
Еще не поникли бутоны у розы
И колокольчиком лето звенит.
Стрелки бутонов расправила хоста,
И астры махровые пышно цветут.
Ромашки белеют скромно и просто,
А рядом душистые флоксы цветут.
Все краски петунии ярко блистают,
И буйно стеною космея встает.
Бархотки на клумбе еще полыхают,
Но тихой поступью осень идет.
«Снова август Спасом Медовым…»
Снова август Спасом Медовым
Растекается по земле,
И синеет закатом лиловым
Отблеск солнца в вечерней мгле.
И янтарным, прозрачным соком
Налился виноградный груз.
Ярко-желтым пузатым боком
На бахче распластался арбуз.
Август-месяц венчает лето
Спелой щедростью тучных садов.
С неба сноп золотого света
Изливает на нас Любовь.
Разве август – это прощание
С миром красок, тепла, рассвета?
Это просто грядет расставание,
Чтобы встретиться снова летом.
Ах, какая стоит благодать
На дворе уходящего лета!
Словно солнце стремиться отдать
Все остатки янтарного цвета.
Снова хочется в лето вернуться,
В очарованность дивных цветов,
В ароматы садов окунуться,
В разнотравье полей и лугов.
К мотыльку прикоснуться руками,
Чтоб крылами вспорхнул в небеса,
К лепесткам прикоснуться губами
И смотреть, как искрится роса.
Лицезреть, как нальются румянцем
Снова яблоки в нашем саду,
Отражается розовым глянцем
Солнце яркое в старом пруду,
Как созреют плоды винограда,
Сливы желтые ветки согнут.
Ах, какая же это награда —
Получать наслажденье за труд!
Лето прошлое к нам не вернется,
Тихо стало в осеннем саду,
Только нежно в душе разольется
Соловьиная трель поутру.
«Облетели с лиственниц иголки…»
Облетели с лиственниц иголки,
Зеленеет стройная сосна.
В солнечных лучах
холодно-колких
Не осталось летнего тепла.
Паутина, блестками играя,
Полетела, в воздухе скользя.
Бисер от дождя повис, не тая,
До него дотронуться нельзя.
Опустели сопки и низины,
Грибники шагают налегке.
Машут им пурпурные рябины
Алою косынкой вдалеке.
Гаджимурад Гасанов
Махачкала – Республика Дагестан
Гаджимурад Рамазанович родился в селении Караг Табасаранского района Республики Дагестан. Живет в городе Махачкале. Имеет филологическое образование.
Является автором трех сборников прозы на табасаранском языке: «Зайнаб», «След рыси», «Петля судьбы» (Дагестанское книжное издательство). В 2016 году в издательстве «Написано пером» (Санкт-Петербург) на русском языке вышел сборник его прозы «Зайнаб». В 2017 году в издательстве «Современники и классики» (Москва) опубликован двухтомник «Млечный путь Зайнаб. Зарра». В том же году в «СуперИздательстве» (Санкт-Петербург) выпущен третий том сборника рассказов и повестей «Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада». В 2020-м в Интернациональном Союзе писателей (Москва) изданы романы «Тайна Дюрка» и «Жажда Дюрка». В альманахах, журналах «Российский колокол», «Золотые пески Болгарии», «СовременникЪ», англоязычном альманахе Dovlatoff ИД Максима Бурдина, ИД «Четыре» (Санкт-Петербург) печатались рассказы, повести, отрывки романов.
По результатам конкурса «Ялос-2017» (Ялта) за книгу «Зайнаб» Гаджимураду Гасанову присуждено III место в номинации «Проза» с присвоением звания «Лучший писатель года». Интернациональным Союзом писателей за выдающиеся заслуги в области литературы он был выдвинут на получение Московской премии по итогам 2017 года. В 2020 году автор стал финалистом Московской литературной премии, а с романами «Тайна Дюрка», «Жажда Дюрка» – звездой Лондонской литературной премии. За значительный вклад в развитие литературы, искусства России, ближнего и дальнего зарубежья в 2021 году награжден ИСП орденом Св. Анны, а в 2022‐м – орденом Александра Невского. Международная Академия наук и искусств вручила автору диплом и золотую медаль А. Нобеля (2022).
Зайнабат
Повесть
Солнце садилось за гребень Малого Кавказского хребта. На морщинистом лице угасающего человекоподобного создания затухали его последние лучи. Существо проводило свои последние дни на дубовом бревне, лежащем у западной стены дома. От сидения представителей нескольких поколений рода оно протерлось до зеркального блеска. На той стороне солнце грело до конца короткого зимнего дня.
Если присмотреться к человекоподобному существу внимательно, создается впечатление, что его морщинистый лоб, лицо, гусиные лапки вокруг глаз очень похожи на узоры треснувшего, изрезанного годами бревна. С лица сгорбленного существа стирались черты вековой, теперь уже отмирающей, жизни. Хлюпающие тонкие губы, которые беспомощно западают в беззубый рот, непонятные звуки, исходящие из его зияющей глубины, были похожи на жалобы, плач, скулеж зверька. Эти признаки показывали, что существо еще сохраняет в себе какие-то остатки жизни. В нем все еще тлеет жизнь живой каменной статуи.
Оно зашевелилось. В его потухшем сознании, вероятно, заискрилась какая-то заплесневелая мысль. Из-под засаленного, непонятного цвета головного убора грязными крючковатыми пальцами оно вытянуло что-то, похожее на ухо, и прислушалось. Разомкнуло одно кроваво-красное воспаленное веко, откуда и вылупился гноящийся глаз. Обратило свой взор на солнце, садящееся за хребет. То ли из беззубого рта, то ли из носа с одной вырванной ноздрей издало трубный звук и, кряхтя, отдуваясь, опираясь на змеевидную палку, скрипя больными суставами дугообразных ног, приподняло свое членистоногое тело. Покатило его к лестнице, ведущей с веранды на второй этаж дома.
Это создание, похожее на человека, вызывало массу негативных эмоций. Оно одновременно притягивало внимание человека и отталкивало как от мерзкого существа. Если вглядеться, можно было заметить, что в нем проглядывали характерные признаки вурдалака. Тело говорило о его волчьем происхождении, а физиономия носила черты человека. Когда существо, выпятив горб, тяжело отдуваясь, стало передвигаться на четвереньках, за ним по земле, как полинявший хвост волчицы, потянулся хвост, похожий на чохто[2].
Человекоподобное существо не успело сделать пару шагов, как, не выдержав тяжести костистого тела, его скрюченные ноги подкосились, и, не удержавшись, упало на бок. Оно взвизгнуло, крючковатыми пальцами впилось в ушибленное место. Боль прошлась по всему телу. Лежа на боку, нетерпеливо поводя ногами, существо завыло. За селом, из Черного леса, состоящего из вековых широколиственных деревьев, ответил волк. К нему с одного-другого концов леса стали присоединяться остальные волки. Вой заполнил всю окружающую среду. Создавалось впечатление, что в этих местах обитают всего лишь одно сумасшедшее человекоподобное создание и примкнувшие к нему волки.
Если присмотреться, существо похоже на одичавшую старуху в лохмотьях.
В этот раз она направилась не в свой затхлый темный чулан на первом этаже, а потянулась к лестнице, ведущей наверх. На втором этаже своего дома она не была более тридцати лет. Единственным глазом старуха окатила лестницу снизу вверх, все еще сомневаясь, сможет ли подняться по ней. Почесав затылок, решила рискнуть.