Но моей мечте не удалось сбыться, документы мои обнаружила мать и со словами «хоть к чёрту на рога, но только после окончания десятого класса» порвала их.
Хочу сказать, что после этого я достаточно долгое время находился на распутье при выборе профессии. На это существенное влияние оказали мои жизненные обстоятельства.
После окончания девятого класса пришлось оставить школу, поскольку ситуация в семье становилась день ото дня хуже. Вначале я устроился на работу на лето в одну из строительных организаций, но потом там так и остался, перейдя на обучение в вечернюю школу. Это было особое учебное заведение «Очно-заочная вечерняя сменная школа», созданное, вероятно, для того, чтобы с его помощью охватить как можно больше людей для получения полного среднего образования, поскольку эта была одна из ключевых задач правительства страны в области образования.
На деле это была самая настоящая «шарашка». Занятия проводились по субботам, сразу по всем предметам, потом давались домашние задания, и все чинно расходились.
Публика была в основном взрослая, которая являлась на них исключительно по приказу отдела кадров той или иной организации. Поэтому о мотивации даже не стоит вести речь. Ходили, как правило, для галочки да с целью избежать трений с кадровой службой.
Всё начиналось с алкоголя. Поскольку в школе я был самый младший, то, как правило, выступал в роли «погонялы».
Едва я появлялся, они обращались с просьбой: «Сгоняй». Давали деньги, сумку. И я шёл.
Когда преподаватель появлялся в классе, все уже были навеселе. Шум, болтовня, сальные словечки, различного рода хихиканья по поводу и без.
Некоторые преподаватели сразу же прерывали урок, обещав написать рапорт директору, а письма – по месту работы. Другие как-то пытались продолжить занятия. Не вме шивались в это только женщины да я. Видя всё это, я старался больше заниматься самообразованием. Худо-бедно, нам всем выдали аттестаты с одними и теми же оценками.
По окончании учёбы я был призван в армию на Краснознамённый Тихоокеанский флот. Так я оказался на Дальнем Востоке, в курсантской роте. Изучали мы радиоэлектронное оборудование.
Я не стану описывать все «прелести» службы, потому что это отдельный разговор, скажу только, что всё было очень строго. А самое главное, надо было в каждом кармане держать только определённую вещь: в одном – военный билет, в другом – носовой платочек. За нарушение этого – наряд вне очереди.
Мне порой изрядно доставалось за записную книжку, в которой я писал стихи, поскольку её ношение не было предусмотрено внутренним распорядком.
А ещё для этих целей я приобрёл появившуюся тогда ручку, с батарейкой и лампочкой внутри, которую я клал заранее под подушку.
Едва всё в роте стихало после команды «отбой», я доставал оба эти предмета и, накрывшись с головой одеялом, погружался в мир поэзии. Больше писал стихи, адресованные своей возлюбленной, с которой я познакомился незадолго до призыва в армию, ставшей моей Музой.
В «учебке» на меня возложили и такую обязанность, как заполнение различного рода документов, поскольку уроки каллиграфии, полученные в сельской школе, дали о себе знать; а также написание боевых листков; оформление стенгазеты.
Всё это потом продолжилось и после окончания «учебки». Правда, к этому прибавилась ещё одна «обязанность» – писать письма девчонкам от ребят, которым это было трудно сделать; особенно когда приходила печальная весть – та или иная подруга выходит замуж.
Было ещё одно увлечение – наколки, и я в этом принимал активное участие, рисовал или срисовывал понравившиеся изображения. Чаще всего это было девичье лицо во флотской одежде или Серый волк из мультфильма «Ну, погоди» также во флотском обличии. А потом колол, используя в этих случаях простое приспособление – обмотанные ниткой одну или две иголки, предварительно обмакнув их в тушь. Делали всё это, как правило, во время дежурства на камбузе.
Сразу же после «учебки» я попал в подчинение к одному офицеру – небольшого роста мужчине с немецкой фамилией. Всё было бы ничего, но всякий раз при заступлении на дежурство у меня случались проблемы – отказ той или иной аппаратуры.
По уставу всё это не представляло большой проблемы, надо было просто вытащить неисправный блок, заменить его, но только не в нашем случае. Офицер начинал недовольно ворчать. Непременно называл меня охламоном, говорил, что в Узбекистане все такие, в общем, обижал. Потом заставлял принести схему, а это были достаточно габаритные вещи, и я, ползая на коленях, объяснял: откуда и куда идёт сигнал и т. д., и т. п. Одним словом, это было форменное издевательство.
Прошло буквально полгода, как вдруг объявили, что будет проходить первенство флота на звание «Лучший специалист». И вдруг от нашей службы он предложил меня. В результате, сам того не ожидая, я занял второе место, уступил лишь студенту четвёртого курса института связи.
Уже потом я сообразил, что сделал со мной этот человек. Всякий раз, когда начиналось дежурство, он отключал тот или иной блок, а моё ползание на коленях становилось очередным уроком по повышению профессионального мастерства.
По истечении времени, когда он хотел что-то проделать, я просто просил его включить ту ли иную аппаратуру или вставить предохранитель. Он, улыбаясь, с удовольствием делал это.
Впоследствии мы подружились и даже после окончания службы переписывались, особенно часто он писал мне во время своего развода с женой. Я понимал, что всё это очень тяжело. Старался помочь ему как мог.
Но продолжу рассказ. Буквально через пару дней после моего триумфа ко мне подошёл секретарь комсомольской организации и предложил подготовить материал для газеты «Боевая вахта» – печатного органа Краснознамённого Тихоокеанского флота. Я спросил, о чём писать.
– Ну, опишите, как проходил конкурс, – сказал он.
Что я и сделал, не полагаясь на успех, поскольку за плечами был неудачный опыт в «Пионерской правде».
В один из дней, зайдя в помещение, я увидел собравшихся у стенда, где обычно вывешивались газеты. И вдруг заметил свою статью, да ещё с фотографией.
Это была небольшая заметка, а автор фото был не кто иной, как секретарь комсомольский организации.
А вскоре я получил свой первый гонорар, он был немного больше моих 2 рублей 80 копеек. Но это были реальные деньги, которых мне не присылали, как некоторым, из дома и которые я мог использовать в буфете.
Потом подобная просьба повторилась.
– А о чём писать? – вновь спросил я. – Ведь нет никакого события.
– А вы про службу напишите, про товарищей.
Так я стал внешкором. Писал о красоте Дальнего Востока, Владивостоке, Камчатке, где приходилось бывать.
Перед окончанием службы мне сообщили: если я хочу и дальше двигаться в данном направлении, редакция газеты готова дать мне рекомендацию для поступления на факультет журналистики. Чем я и воспользовался.
О своём поступлении хотел бы рассказать подробнее.
Я поступал в тот год, когда в стране ввели творческий конкурс для поступления на факультет журналистики. Это было новшество. Нас, абитуриентов, просто пригласили на определённое время и в нашем присутствии разорвали привезённый из Минвуза республики конверт, в котором было три варианта сочинения. Я выбрал свободную тему.
Потом было собеседование. Достаточно продолжительное для каждого абитуриента. Необходимо было предоставить публикации, показать свои познания в области журналистики, свой кругозор.
В ходе его проведения я познакомился с А. И. Алякринской, сыгравшей немаловажную роль в моей жизни.
Ответы мои были куцы, поскольку я ничего не читал ни о журналистах-международниках, ни о видах публикаций и т. д., одним словом, «поплыл». Видя это, она задала мне сакраментальный вопрос: «Зачем я собрался поступать на факультет журналистики»? Я ей честно ответил, что хочу научиться писать.
– Вы что-то уже пишете? – спросила она
– Да, – ответил я.
– И что же?
– Стихи.
– А прочитать что-нибудь можете?
– С удовольствием.
И я начал читать ей длинное стихотворение про море.
Она всё выслушала, а потом, внимательно посмотрев на меня, сказала:
– Сделайте, пожалуйста, библиотеку своим родным домом. Это моя личная просьба к вам.
Я понял, что прошёл творческий конкурс. Потом были экзамены. Просьбу её я, конечно, запомнил. Несмотря на большой объём информации, который мы получали во время учёбы, и отсутствие свободного времени, я всё же следовал её совету.
Как-то уже на четвёртом курсе она предложила мне поучаствовать на студенческой научной конференции по проблемам журналистики, которая проходила в Ленинграде.
– А что я должен сделать? – спросил я.
– Подготовить доклад, но чтоб он был обстоятельный, времени для этого у вас достаточно, – сказала она. И добавила: – Поскольку придётся выступать перед большой аудиторией, да и иностранные студенты тоже будут присутствовать, уж постарайтесь.
И я, образно говоря, засучив рукава, взялся за работу.
Через какой-то промежуток времени я подготовил труд в сто с лишним страниц. Это была почти дипломная работа. Я сообщил ей, что всё готово.
– Тогда подходите к нам домой. Мы с мужем с удовольствием вас примем, – сказала она.
С её мужем, Андреем Парфентьевичем, мы уже не только были знакомы, но и успели подружиться. Он занимался историей флота, а ещё очень хорошо писал картины. Когда я их увидел впервые, я подумал, что это работы Айвазовского.
Преподавал он литературу народов СССР. Мы часто встречались с ним в холле университета. Порой он, даже не поздоровавшись, сообщал, что нашёл ещё одну затонувшую во время войны немецкую подводную лодку. И начинал всё подробно рассказывать. Год спуска на воду. Водоизмещение. Численность личного состава. Место её гибели.
В назначенный час я явился. Она не стала просматривать мой доклад, а просто сказала:
– Посмотрите нашу библиотеку, там есть новые книги. Возможно, что-то найдёте и для себя. – И ушла в другую комнату.