И добавила:
– Если ты, конечно, расскажешь, что имеешь в виду под «ассенизацией».
– Я же обещал. Значит, расскажу. Так вот, я только что говорил о естественном отборе среди богов. На самом деле, все, конечно, не так просто. Для начала постарайся представить наш мир, как одну из областей гигантского пространства, в котором вся Вселенная, описываемая законами современной физики – лишь малая часть. Развиваясь, человечество отвергает те силы, которые потенциально могут привести его к уничтожению. Иногда это происходит вместе с исчезновением или распадом народа, который поклонялся таким богам, иногда люди сами отвергают старого бога. Вместе с таким богом они отвергают, как правило, и огромный бестиарий всякой нечисти, сопровождающей своих господ. Такие боги не могут больше существовать в нашем мире. Они становятся Изгнанными.
– Но, разве, они не исчезают? Ну, не знаю, не умирают?
– Но ты же о них помнишь, правда? Следы их существования остаются в памяти человечества, значит и сами боги тоже живы. Но – в другом пространстве. Или пространствах. Между ними и нашим миром существует странное место, называемое Приграничьем. Из него черпают силу те, кого мы привыкли называть колдунами, экстрасенсами, провидцами и множеством других названий.
Таня отчего-то погрустнела, и Ян это заметил:
– Что с тобой? – попытался он заглянуть ей в глаза.
– Ты сказал, что исчезают злые, жестокие боги. Но, у каждого народа были и добрые божества. Как же с ними?
– С ними точно также, увы. Такие боги уходят сами, понимая, что должны это сделать. Ведь и в жизни людей случается, что родители жертвуют собой ради детей. Теперь представь, как это происходит с богами. Очень грустно, но неизбежно.
Таня попыталась представить, и ей захотелось плакать.
Между тем, Ян продолжал:
– Разумеется, не всем нравится такое положение вещей. Время от времени люди пытаются вернуть сюда старых кровавых богов, или кто-то из современных магов вызывает из Приграничья тварь, которой не место в этом мире. Для того чтобы уничтожать таких существ, предотвращать «пробои Границы», как мы это называем, следить за теми, кто использует возможности Приграничья, и создан Орден. Орден Стражей.
Улыбнувшись, он сделал глоток кофе:
– Ну, Орденом он называется сейчас. В разные времена он носил разные названия. Но суть всегда сохранялась – мы существуем для того, чтобы охранять наш мир. Вот так громко, и так просто.
– Ты не боишься все это мне рассказывать? – очень серьезно спросила Таня.
– Нет. Я верю тебе. И, даже, если ты решишь об этом написать, что произойдет? Поверь, спецслужбы и тайные отделы наиболее серьезных религиозных организаций прекрасно о нас осведомлены, и зачастую являются нашими союзниками. А если такой материал появится в газете, то читатели просто скажут «ух, ты!», и на следующее утро завернут в твою статью рыбу. Но, в первую очередь, я тебе верю.
– Спасибо, – хотелось сказать еще что-нибудь, рассказть, как много значт для нее это доверие, но слова не шли, и она замолчала.
Только что мир, в котором она жила, перестал быть простым и понятным. Оказалось, у него есть глубины, о которых она даже не подозревала. Темные бездны, в которые по ночам заглядывают дети, забывая о них становясь взрослыми, никуда не пропали, наоборот, все эти годы они были здесь, и сейчас наполнились новой, незнакомой жизнью. Сорвавшись с якоря, мир плыл перед глазами, тек, превратившись в густой, словно мед, поток янтарного цвета.
Закружилась голова, и она, пытаясь найти точку опоры, сжала ладонь Яна.
– Что, в голове не укладывается? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Я, когда об этом узнал, честно говоря, на три дня сорвался в форменный запой. Боялся выходить из дома, вздрагивал, если хлопала дверь, и ждал, когда ко мне на балкон приземлится Дьявол.
– Надеюсь, запой мне не грозит, ты и остановишь, но в целом верно, ощущения примерно такие.
– Отлично. Не грозит – и чудно. Поскольку, как я уже однажды тебе говорил, женский алкоголизм неизлечим. А теперь нам пора смотреть на ночной Берлин. А мне – еще и разговаривать с очень хорошим человеком, которому я хочу тебя представить.
– Это что за человек? – с некоторым подозрением спросила Таня.
– Пойдем-пойдем. Расскажу по дороге, – Ян уже вставал со стула. Показав официанту несколько купюр, он оставил их на столе, прижав блюдцем.
Вечерний Берлин оказался тих и пустынен. Несмотря на это, такси моментально материализовалось у тротуара, стоило Яну вытянуть руку.
Они сели на заднее сиденье, Вяземский назвал адрес, пожилой таксист понимающе кивнул, и машина тронулась. В дороге Таня снова обхватила руку Яна и прижалась к нему. Она ужасно стеснялась этого, страшно боялась показаться навязчивой, но ничего не могла с собой поделать. Казалось – , отвернешься на секунду, и, рядом никого нет, она одна в ставшем вдруг чужим и страшным городе.
Но Ян не исчезал. Сидел рядом и время от времени легонько целовал ее в макушку.
Такси остановилось, Ян протянул водителю деньги, жестом показал, что сдачи не надо. Вышел, протянул руку, помогая Тане.
– Нам туда, – показал он на красиво подсвеченный купол, сразу же приковывавший к себе внимание. Остальное здание Рейхстага тонуло в полумраке и казалось единой внушительной глыбой, нависающей над прилегающей площадью.
Таня тихонько ойкнула, увидев очередь, начинающуюся у нижних ступеней лестницы.
Ян посмотрел на часы:
– Не волнуйся. Успеем.
И они, как самые обычные туристы, встали в очередь. Таня присматривалась к людям, стоявшим перед ней. Вот японцы как заведенные щелкают затворами фотоаппаратов. Пара пожилых американцев – бодрые, громкоголосые, сухонькая бабушка что-то показывает своему деду, тот важно кивает, с интересом посматривая на молодую смуглокожую пару, самозабвенно целующуюся рядом с ними.
Потом она так и не могла вспомнить, о чем они говорили с Яном, медленно перешагивая со ступеньки на ступеньку, но чудесное ощущение оторванности от мира и ожидания чего-то прекрасного, не покидавшее ее всю ночь, она запомнила навсегда.
Незаметно они оказались в удивительно небольшом вестибюле, где Ян купил билеты, затем пришлось пройти через рамку металлоискателя, и вот они уже в кабине лифта, плотно прижатые к другим туристам.
Открылись двери, и они оказались на крыше Рейхстага. Люди медленно расходились, осматриваясь по сторонам. Внутри купола проходила спиральная лестница, и Ян повел ее наверх.
Они медленно поднимались, Таня крутила головой, стараясь увидеть все сразу, пока не поняла, что голова начинает гудеть, и уже не может вмещать новые впечатления.
– Пойдем наружу? – предложила она Яну, и тот сразу же согласился.
Они подошли к парапету крыши и облокотились о него, молча глядя на раскинувшийся вокруг город.
Позади раздалось тихое постукивание, и Ян обернулся. Оглянулась и Таня.
К ним подходил высокий, очень прямой человек в неброском темно-синем костюме. При ходьбе он слегка опирался на изящную черную трость с металлическим наконечником, постукивание которой они и услышали.
Густые абсолютно седые волосы гладко зачесаны назад, открывая высокий, прорезанный глубокими морщинами лоб. Морщины избороздили и вытянутое, со впалыми щеками, лицо мужчины, однако, он не выглядел стариком. Скорее, подумала Таня, очень много повидавшим, и много испытавшим. Она обратила внимание, что ухоженная «капитанская» бородка человека в костюме, была черной, хотя и в ней пробивалась седина.
Ян выпрямился, подобрался, и Тане показалось, что сейчас он щелкнет каблуками, как делали белые офицеры в кино.
Но, вместо этого, он вежливо поклонился, а затем от души обнял гостя:
– Здравствуйте, Франц.
Человек отстранил его, вгляделся в лицо:
– Здравствуй. Здравствуй, Ян.
Вяземский сделал шаг в сторону и церемонно, несколько напряженным голосом, представил:
– Господин Франц Кёлер. Госпожа Татьяна Береснева. Моя… спутница.
Кёлер протянул Татьяне руку, пожал, и задержал ее ладонь в своей. Внимательно взглянул ей в глаза, и Таня почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Мир вокруг исчез. Остались только внимательные светло-карие глаза, заглядывающие в такие уголки ее души, о которых она сама не подозревала. Сглотнув, онасосредоточилась на этих странных, но совсем не страшных глазах. И взглянула в ответ. Попыталась поймать в фокус зрачки своего собеседника. Почувствовала, что тот несколько удивлен, что он не испытывает к ней никакой злобы, а скорее…
Все закончилось. Пожилой господин учтиво отступил, и произнес по-русски, с сильным акцентом:
– Ян рассказывал о вас. Искренне рад сделать знакомство, фрау Бйер-рес-нева.
Ян обменялся с Кёлером парой фраз на немецком, и обратился к Тане.
– Там, в кафе, ты сказала, что готова помочь мне.
Она кивнула.
– Тогда, очень прошу тебя, разреши нам поговорить. От этого разговора зависит, как именно ты сможешь помочь.
Она не обиделась. В конце концов, даже в детских играх новичков сначала проверяют. Кивнув, погладила его по щеке, и сказала: – Я похожу и посмотрю на город. И поснимаю, – подняла она свой рюкзак, на дне которого лежала неразлучная «мыльница», – Только потом не забудьте обо мне, хорошо?
– Хорошо, не волнуйся, – улыбнулся Вяземский, и Таня оставила мужчин.
Очень хотелось, конечно, узнать, что именно скажет этот Франц о ней Яну, но, увы. Она надеялась, что он не будет от нее это скрывать.
Как только Татьяна скрылась за поворотом крыши, Кёлер нацелил ей вслед трость:
– Ты правильно сделал, что показал её мне. Ты не ошибся. В ней есть потенциал. Она неожиданно сильна. Подготовки никакой, но, черт побери, она едва меня не прочитала!
– Да, я заметил, что вы довольно резко разорвали контакт, Франц, – кивнул Вяземский.
– Как ты относишься к ней, мой мальчик? – неожиданно мягко спросил Кёлер.
Ян ответил, не задумываясь, выпалил:
– Влюбился. Как мальчишка. И очень этого боюсь.