[194]. Русскоязычный читатель не может оставить без внимания слово «примерно», за которым для него хорошо просматривается указание на неполную тождественность. Геллий здесь употребляет слово «propemodum» – «почти, чуть ли не», давая читателю понять, что в греческом языке не существовало слова, эквивалентного «humanitas», как не существовало такового и в латинском для слова «παιδεία». Непоследнюю роль в том, чтобы эти слова стали настолько близки, что между ними можно было расположить слово «примерно», сыграл Цицерон. Он не предлагал оригинальную педагогическую систему под названием «humanitas», а изменял уже существующую греческую «παιδεία», делая ее понятной и приемлемой для римлян.
Авл Гелий, взявший на себя труд развеять сомнения соотечественников относительно «humanitas»[195], подчеркнул, что верное по смыслу употребление этого слова встречается у Варрона и Цицерона, описывающих образованных и просвещенных в науках людей. Видимо, для краткости Гелий приводит пример только из Варрона. По иронии судьбы, сочинение Марка Варрона «О воспитании детей» («De liberis educandis») утрачено, и не представляется возможным рассуждать о его вкладе в становление гуманной педагогики, чего нельзя сказать о Цицероне, который не написал ни одного педагогического сочинения, но его вклад неоспорим. В сочинениях разной тематики Цицерон употреблял термин «humanitas» в достаточно широком спектре значений, не пренебрегая ни одним из двух смысловых акцентов, обозначенных в очерке Гелия. Более древние значения «humanitas», связанные с греческим «ϕιλανθρωπία», у Цицерона соседствовали и даже интегрировались с более поздним значением, обращенным к греческому «παιδεία». Цицерон обозначал термином «humanitas» образование, цивилизованное общество, человеческую природу, культурность, воспитанность, доброту и многое другое. Там, где понятие «humanitas» имеет у Цицерона педагогическое содержание, он говорит о результате образования (некой норме образованности и культурности в масштабе империи) или о процессе образования в масштабе конкретного человека (глубоко личном пути к добродетели).
Еще одним термином, который образовывал педагогический дискурс Цицерона, являлся термин «otium». Цицерон обращался к нему, когда хотел подчеркнуть значимость сферы досуга, который был самовыражением, а не свободным времяпрепровождением. Такой спектр значений снова выбивался из традиционной древнеримской дискурсивной канвы. «Политическая обстановка последних десятилетий республики, когда отстранение от государственной деятельности было еще не самым худшим итогом неудачной карьеры, закрепляет за термином otium в качестве одного из значений "вынужденный досуг", или "отставка"»[196]. Цицерон трансформирует это понимание, определяя досуг не как особою форму завершения политической карьеры, а как ее продолжение в сфере воспитания самого себя. Желание «забыть о форуме и о делах государства и проводить жизнь в покое» и занятиях науками (Plut. Cic. 4)[197], по его мнению, возникает у человека, который все еще желает приносить пользу государству, но вынужден уйти из политики. Он подчеркивает, что такой досуг – не правило, а скорее исключение на благо своему государству и самому себе. Цицерон поясняет это так: «…при избрании всего жизненного пути мы должны прилагать гораздо большую заботу к тому, чтобы в течение всей своей жизни оставаться верными себе и, исполняя любую обязанность, не совершить оплошности» (Cic. Off. I.33.119)[198]. Жизнь в досуге описывалась им через humanitas, которая была «свойством внутренним, воспитывалась раздумьями и попытками познать себя и ближнего»[199]. Для Цицерона воспитание себя для самого себя помещалось между «otium» («досугом» с его направленностью на человека) и «negotium» («делом», «занятием» с его направленностью на общее дело). В трактате «Об обязанностях» Цицерон имплицитно связывает «humanitas» и «otium», рассуждая о человеке: «И это совсем не малая сила его природы и разума – в том, что только одно это живое существо чувствует, что такое порядок, что такое подобающее, какова мера в поступках и высказываниях» (Cic. Off. I.4.14)[200].
Своеобразный педагогический дискурс Цицерона, выстроенный в Риме на фоне перехода от республики к империи, исходил из отрицания существующих смысловых границ. Привычные для римлянина понятия в сочинениях Цицерона наполнялись педагогическим содержанием и оформляли его концепцию воспитания культурой. Цицерон обозначил, что в фокусе педагогической реальности находится человек в дискурсивном пространстве той культуры, к которой он принадлежит, задолго до того, как педагогическая рефлексия такого рода обрела выражение в терминах «дискурс» и «реальность». Педагогический дискурс Цицерона своеобразен и сложен как по форме, так и по содержанию. Попытавшись обратиться к его ключевым понятиям, повторим слова из расширенного комментария переводчика к «Рассуждениям о Цицероне» Монтескье: «Не могу утверждать, что мне удалось справиться с мыслью Цицерона…»[201].
Так или иначе, наследие Марка Туллия Цицерона является особым видом рецепции древнегреческой культуры и образования. В его сочинениях авторский текст на актуальные для римлянина темы объединен с многочисленными цитатами из «великих и славных» греков, приводя которые, Цицерон выступает для своих соотечественников одновременно в роли переводчика, популяризатора и просветителя. Осторожно сплавляя греческое с римским, Цицерон не всегда однозначен и последователен. Его сочинения, речи и письма позволяют говорить о существовании некой внутренней призмы восприятия и оценки древнегреческих наставников, которая у Цицерона-ученика существенно менялась с годами. Оценивая педагогическую миссию Цицерона, Монтескье существенно преуменьшает ее и сводит лишь к популяризации науки и образования: «Он является первым среди римлян, кто спас философию из рук ученых и освободил ее от путаницы иностранного языка»[202]. Наследие Цицерона много больше, чем сосредоточение лозунгов, призывающих римлян к заботе о себе и других через образование. В нем заключены истоки гуманной педагогики, утверждающей образование для жизни, а не для особых моментов жизни.
Список источников
1. Авл Геллий. Аттические ночи. Кн. XI–XX / пер. А. Я. Тыжова, А. П. Бехтер. – СПб.: Гуманит. Академия, 2008. – 448 с.
2. Аппиан Александрийский. Римская история / пер. С. П. Кондратьева (кн. I–XII). – М.: Наука, 1998. – 726 с.
3. Варрон. Менипповы сатиры / пер. М.Л. Гаспарова // Римская сатира. М., 1989. – С. 389–430.
4. Плутарх. Цицерон // Сравнительные жизнеописания: в 2-х т. – М.: Наука, 1994. – Т. 2. – С. 338–366.
5. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луцилию. – М.: Наука, 1977. – 383 с.
6. Цезарь Гай Юлий. Записки / пер. с лат. М.М. Покровского. – М.: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2004. – 480 с.
7. Cicero M. Tullius. Against Catiline [Эл. ресурс] // M. Tullius Cicero. M. Tulli Ciceronis Orationes: Recognovit brevique adnotatione critica instruxit Albertus Curtis Clark Collegii Reginae Socius. Albert Curtis Clark. Oxonii. e Typographeo Clarendoniano. 1908. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi013.perseuslat1. – Рус. перевод: Цицерон. Первая речь против Луция Сергия Катилины // Марк Туллий Цицерон. Речи в 2-х т. / пер. В. О. Горенштейна. – М.: АН СССР, 1962. Т. I (81–63 гг. до н. э.) – С. 292–301.
8. Cicero M. Tullius. De Finibus Bonorum et Malorum (Latin) [Эл. ресурс] / Th. Schiche. – Leipzig: Teubner, 1915. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474. phi048.perseus-lat1. – Рус. перевод: Цицерон. О пределах блага и зла // Цицерон. О пределах блага и зла. Парадоксы стоиков / пер. Н.А. Федорова. – М.: РГГУ, 2000. – С. 41–242.
9. Cicero M. Tullius. De Legibus [Эл. ресурс] / Georges de Plinval. – Paris: Belles Lettres, 1959. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi044.perseuslat1. – Рус. перевод: Цицерон. О законах // Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М.: Наука, 1966. – С. 89–150.
10. Cicero M. Tullius. De Offi ciis [Эл. ресурс] // M. Tullius Cicero. De Offi ciis. With An English Translation. Walter Miller. Cambridge. Harvard University Press; Cambridge, Mass., London, England. 1913. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi055.perseus-lat1. – Рус. перевод: Цицерон. Об обязанностях // Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях / пер. В. О. Горенштейна. – М.: Наука, 1974. – С. 58–156.
11. Cicero M. Tullius. De Oratore [Эл. ресурс] // M. Tulli Ciceronis Rhetorica. A.S. Wilkins. 1902. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi037.perseuslat1. – Рус. перевод: Цицерон. Об ораторе // Марк Туллий Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве / под ред. М. Л. Гаспарова. Москва: Наука, 1972. – 471 с.; Цицерон. Об ораторе / пер. Ф. А. Петровского // Цицерон. Эстетика: трактаты, речи, письма. – М.: Искусство, 1994. – С. 162–372.
12. Cicero M. Tullius. De Republica [Эл. ресурс] // M. Tullius Cicero. Librorum de Re Publica Sex. C. F. W. Mueller. Leipzig. Teubner. 1889. – URL: http://data.perseus.org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi043.perseus-lat1. – Рус. перевод: Цицерон. О государстве // Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М.: Наука, 1966. – С. 7–88.
13. Cicero M. Tullius. For Archias [Эл. ресурс] //M. Tullius Cicero. M. Tulli Ciceronis Orationes: Recognovit brevique adnotatione critica instruxit Albertus Curtis Clark. Albert Clark. Oxonii. e Typographeo Clarendoniano. 1909. – URL: http://data.perseus. org/texts/urn: cts: latinLit: phi0474.phi016.perseus-lat1. – Рус. перевод: Цицерон. Речь в защиту поэта Авла Лициния Архия // Марк Туллий Цицерон. Речи (62–43 гг. до н. э.) / под ред. В. О. Горенштейна. – М.: Издательство Академии наук СССР, 1962. – Т. II. – С. 33–42.