— Я понятия не имею, куда он попал, — вяло ответил Харлен. — Сначала я перевел рычаг вниз, далеко за 24-е. Но я не знаю куда. Я не посмотрел. Потом я переставил его в это положение. Вот и все.
Твиссел с ужасом смотрел на Харлена, его лицо побледнело до болезненной желтизны, губы дрожали.
— Я не знаю, где сейчас Купер, — продолжал Харлен. — Он затерялся в Первобытных веках. Круг разорван. Сначала я думал, что все кончится сразу, в нулевой момент. Но это глупо. Придется ждать. Наступит такое мгновение по биовремени, когда Купер поймет, что он не в том Столетии, когда он сделает что-нибудь противоречащее мемуару, когда он… — Харлен не докончил фразу и засмеялся натянутым, хриплым смехом. — Какая разница? Все это только отсрочка, пока Купер не совершит какой-нибудь непоправимой ошибки, пока он не разорвет круг. Мы бессильны помешать ему. Минуты, часы, дни. Не все ли равно? Когда отсрочка истечет, Вечность прекратит существование. Вы меня слышите? Это будет концом Вечности!
Глава 14. ДАВНЕЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
— Но почему? Почему?
Твиссел растерянно перевел взгляд со шкалы на Техника; в его глазах, как в зеркале, отразились растерянность и недоумение, прозвучавшие в голосе.
Харлен поднял голову.
— Нойс! — одним словом ответил он.
— Женщина, которую ты спрятал в Вечности? — спросил Твиссел.
Горькая усмешка Харлена была ему единственным ответом.
— Но при чем здесь она? — продолжал недоумевать Твиссел. — Я тебя не понимаю, мой мальчик.
— Да что тут понимать? — взорвался Харлен. — Зачем вы притворяетесь? Да, у меня была женщина. Мы с ней были счастливы. Кому это мешало? Ведь ее даже не существует в новой Реальности.
Твиссел тщетно пытался вставить хоть слово.
— Но у Вечности свои законы, — кричал Харлен. — О, я знаю их все наизусть. Союзы требуют разрешения; союзы требуют Вычислений; союзы требуют высокого знания; союзы — вещь рискованная. Что вы приготовили для Нойс по завершении проекта? Поместить ее в гибнущую ракету? Или дать ей тепленькое местечко общей любовницы знатных Вычислителей? Ну, теперь-то у вас не будет никаких планов.
В полном изнеможении он закончил свою тираду, и Твиссел быстро подошел к видеофону. Очевидно, передатчик видеофона снова был включен. Вычислитель повторял сигнал вызова до тех пор, пока не добился ответа.
— Говорит Твиссел. Никого сюда не пускать, — произнес он не допускающим возражений тоном. — Никого. Вам ясно? Тогда выполняйте! Нет, никаких исключений. И для членов Совета тоже. К ним это относится в первую очередь.
Он снова повернулся к Харлену и задумчиво проговорил:
— Они не посмеют нарушить мой приказ, потому что я старейший член Совета и еще потому, что меня считают выжившим из ума чудаком. Поэтому мне и доверили этот Проект. — На мгновение он впал в задумчивость. — Ты тоже так думаешь?
В этот момент он был похож на маленькую сморщенную обезьянку.
“Святое Время, он и правда спятил, — со страхом подумал Харлен. — Потрясение лишило его рассудка”.
Мысль, что он заперт наедине с сумасшедшим, заставила Харлена испуганно отступить назад. Но он быстро опомнился. Спятил Твиссел или нет, он был дряхлым стариком, и к тому же скоро наступит конец всему, даже безумию.
Скоро? А почему не сразу? Чем вызвана эта отсрочка?
— Ты не ответил мне, — вкрадчиво продолжал Твиссел. (Вот уже несколько минут в его руках не было привычной сигареты, но он, казалось, не замечал этого.) — Ты тоже считаешь, что я выжил из ума? Думаю, что да. Если бы ты считал меня своим другом, а не капризным, свихнувшимся стариком, ты бы поделился со мной своими сомнениями. И тогда не было бы этой глупой выходки.
Харлен насупился. Оказывается, Твиссел считает, что это он спятил!
— Меня толкнули на это, — сердито буркнул он. — Я в здравом рассудке.
— Но я же сказал тебе, что девушке ничто не грозит.
— Я был бы последним дураком, если бы поверил вам. Только дурак может поверить в справедливость Совета к Технику.
— При чем тут Совет?
— Финж знал все, это он донес на меня Совету.
— Как ты узнал об этом?
— Вырвал признание у Финжа под дулом болеизлучателя. Болеизлучатель помог ему забыть о разнице в наших званиях.
— Это ты сделал тем же излучателем? — Твиссел указал на шкалу векометра, круглое лицо-циферблат которого было искажено гримасой расплавленного металла.
— Да.
— Хватило ему работы. — Его тон стал резче. — А ты знаешь, почему Финж не принял мер сам, а послал донесение Совету?
— Потому что он ненавидит меня и хотел действовать наверняка. Ему нужна была Нойс.
— До чего же ты наивен! Если бы дело было только в Нойс, он без труда устроил бы себе союз с ней. Никакой Техник не встал бы у него на пути. Этот человек ненавидит меня, мой мальчик.
В его руках по-прежнему не было сигареты, отчего выпачканный табаком палец, которым он ткнул себя в грудь, выглядел неприлично голым.
— Вас?
— Такая уж штука эта политика, мой мальчик. Не каждому Вычислителю удается стать членом Всевременного Совета. Финж честолюбив. Он готов был добиваться этого поста любой ценой. Но я помешал ему, так как счел его эмоционально неустойчивым. Святое Время, я только теперь понял, как я был прав тогда… Послушай, мой мальчик, он знал, что я тебе покровительствую. Он видел, как из рядового Наблюдателя я сделал тебя первоклассным Техником. Ты постоянно работал со мной. Как еще мог бы Финж отомстить мне? Если бы ему удалось доказать, что мой любимчик виновен в страшном преступлении против Вечности, то это могло бы отразиться и на мне. Я был бы вынужден покинуть Совет, и, как по-твоему, кто тогда занял бы мое место?
Привычным жестом он поднес руку в губам и, не обнаружив сигареты, посмотрел недоуменным взглядом на промежуток между пальцами, где она обычно была.
“Не так уж он спокоен, как притворяется, — подумал Харлен. — Да и можно ли оставаться спокойным в такой момент? Но для чего рассказывать мне всю эту чушь теперь, когда Вечность идет к концу?”
И снова его обожгла мысль: “Но почему конца до сих пор нет? Почему?”.
— Когда я недавно отпустил тебя к Финжу, — продолжал Твиссел, — я предчувствовал опасность. Но в “Мемуаре Маллансона” говорилось, что ты отсутствовал весь последний месяц, а никакого другого предлога не подвернулось. К счастью для нас, Финж перестарался.
— Каким образом? — устало спросил Харлен. Ему это было совершенно безразлично, но Твиссел говорил без умолку, и легче было принять участие в разговоре, чем пытаться отключить слух.
— Финж озаглавил свое донесение “О непрофессиональном поведении Техника Эндрю Харлена”. Он разыгрывал из себя истинного Вечного, бесстрастно и невозмутимо выполняющего свой долг. Он предоставил Совету гневаться и срывать зло на мне. К несчастью для себя, он не подозревал о твоем истинном значении. Ему даже в голову не пришло, что любое донесение, касающееся тебя, будет немедленно передано мне.
— И вы мне ничего не сказали?
— А как я мог? Я хотел оградить тебя от ненужных волнений накануне решающего момента. Я давал тебе возможность самому рассказать мне о своих затруднениях.
Давал возможность? Харлен недоверчиво скривил рот, но потом вспомнил усталое лицо Вычислителя на экране видеофона, вспомнил его настойчивые вопросы. Это было вчера. Всего лишь вчера! Ничего не ответив, он опустил глаза.
— Я сразу понял, — уже мягче продолжал Твиссел, — что Финж намеренно толкает тебя на… поспешные действия.
Харлен поднял голову.
— Вы знали об этом?
— Ты удивлен? Я давно знаю, что Финж копает под меня. Я уже старик, мой мальчик, и сразу вижу такие вещи. Если Вычислитель вызывает подозрения — нетрудно проследить за ним. Есть особые устройства, изъятые из Времени, которых ты не сыщешь даже в наших музеях. И некоторые из них известны только Совету.
Харлен с горечью подумал о блокировке Колодцев Времени в 100000-м.
— На основании донесения Финжа и той информации, которую я получил из других источников, было нетрудно восстановить истину.
— Но, может быть, Финж подозревал, что вы за ним шпионите? — неожиданно спросил Харлен.
— Возможно. Меня бы это не удивило.
Харлен вспомнил свои первые дни в 482-м. Финж ничего не знал о Проекте, и необычный интерес Твиссела к молодому Наблюдателю насторожил его. “Вы встречались прежде со Старшим Вычислителем Твисселом?” — спросил он как-то. Харлен припомнил, что в голосе Финжа звучало острое беспокойство. Уже тогда Финж мог заподозрить Харлена в том, что он шпион Твиссела. Так вот в чем источник его ненависти!
— Если бы ты сам пришел ко мне… — продолжал Твиссел.
— Прийти к вам? — не выдержал Харлен. — А как насчет Совета?
— Во всем Совете об этом знал я один.
— И вы им ничего не сказали? — Харлен попытался изобразить иронию.
— Ничего.
Харлен почувствовал, что его лихорадит. Одежда душила его. Неужели этому кошмару не будет конца? Глупая, бессмысленная болтовня. Зачем? Во имя чего?
Почему не погибла Вечность? Почему не наступает желанный покой небытия? Великое Время, в чем он ошибся?!
— Ты все еще не веришь мне? — спросил Твиссел.
— А почему я должен вам верить? — снова взорвался Харлен. — Сегодня утром все они в полном составе явились посмотреть на меня. Зачем им это, если они не читали отчета Финжа? Нет, их заинтересовал чудак, который нарушил законы Вечности, но которого нельзя было трогать еще целый день. Всего день, пока не будет завершен Проект. Они пришли позлорадствовать накануне завтрашней потехи.
— Мой мальчик, ты глубоко неправ. Они хотели увидеть тебя просто потому, что они люди. Ведь члены Совета — тоже люди. Они не могли присутствовать при отправлении капсулы, потому что мемуар не говорит, что они там были. Им нельзя было поговорить с Купером — об этом в мемуаре тоже нет ни слова. Святое Время, как ты не понимаешь, что их разбирало любопытство. Ты был для них самой доступной частью Проекта — вот почему они так разглядывали тебя.