Все двери музея заперты и поставлены на сигнализацию, а потому опасность похищений сведена к минимуму. Ни одно разумное существо не предприняло бы попытки ограбить музей — который, кстати, ни разу не был ограблен — в ночь, когда меры безопасности повышены. Кроме того, что никаких ограблений не ожидалось, Майкл успокаивал себя еще и тем, что миру даже не известно, что спрятано под знаменитым дворцом. Охранники сконцентрировались в месте торжеств, все их внимание занимали VIP-гости.
Добравшись до края крыши, выходящей в третий двор, в котором царила тишина, он осмотрел пространство перед собой и увидел двух охранников, которые стояли навытяжку в Воротах блаженства спиной к третьему двору.
Майкл глянул вниз, на котлован, окруженный конусами и ограждениями; ему показалось, что чернота этой дыры притягивает к себе. Данный участок двора располагался в тени, усиленной контрастирующим светом по другую сторону Ворот блаженства. Майкл спрыгнул на землю, быстро вытащил веревку из сумки и привязал ее к оси ближайшего экскаватора, потом взял лопату и для маскировки закидал веревку землей. Проверил, надежно ли пристегнуты ремни пустого кожаного тубуса, подтянул их потуже, закрыл водонепроницаемую сумку, ухватил веревку, перекинул ее через тело особым способом и соскользнул в темноту. Через пятнадцать футов, оказавшись у входа в старинную шахту, он остановился и повис в двадцати пяти футах над водой в широком стволе. Включил фонарик, посветил вокруг, глядя на камни, которые были гораздо старше Топкапы, уложенные сюда полторы тысячи лет назад, но все же сохранившиеся. Спланированное и созданное во времена, когда не существовало современных технологий, это сооружение выдержало проверку временем и оказалось прочнее многих сегодняшних творений, которых едва хватало на двадцать лет.
— КК? — сказал Майкл в микрофон.
— Да? — прошептала она. Ее голос едва слышался за помехами.
— Как у тебя дела?
— Порядок.
— Я выхожу из зоны действия радио, — сказал Майкл. — Так что…
— Ты где?
— Вишу пока тут. А ты?
— Наблюдаю за охранниками, засекаю время их обходов. Прячусь в темноте. Напомни мне еще раз, почему ты получаешь кайф от ограблений.
Майкл, вращаясь на веревке, оглядел ствол, посмотрел на темную воду.
— В следующий раз, когда ты будешь получать холодную ванну, непременно это сделаю.
— Договорились. Удачи.
Кэтрин, оставаясь в тени, перебежала через двор к восточной части собора. Она надела черную вязаную шапочку, подоткнув под нее светлые волосы, и проскользнула через служебные ворота в боковой части здания — чтобы открыть замок, ей понадобилось пять секунд. Охрана здесь была минимальной, что естественно для здания, из которого нечего украсть. Все принимаемые меры ориентированы на то, чтобы задержать вандалов и хулиганов, а потому невнимательный персонал скучал во время ночных дежурств.
Мир за пятнадцатифутовыми стенами собора безмолвствовал — по ночам он впадал в сон, резко контрастируя с кипучим миром снаружи, звуками машин и смеха, проникавшими внутрь и напоминавшими КК, что она все еще находится в реальности. Главная дорожка шла по центру двора от боковой двери музея мимо трех гробниц и заканчивалась у больших запертых ворот на парковочную площадку.
Кэтрин нырнула в тень, села за кипарисом спиной к каменной стене, окружающей древнюю мечеть, и посмотрела на наручные часы. Охранники делали обход каждые двадцать минут; оба раза, что она их видела, они разговаривали, глядя друг на друга и не особо утруждая себя внимательным осмотром окрестностей, поскольку вероятность чьего-то проникновения в склепы равнялась нулю.
КК наблюдала за движениями охранников в течение почти часа, и у нее было время подумать. Она с трудом заставляла себя сосредоточиться, прогнать мысли о Синди и Симоне, о грозящей им опасности, потому что понимала, что если будет отвлекаться, то ее ждет провал, а провал означал…
Кэтрин подавила эти жуткие мысли и сосредоточилась на входе в усыпальницу Селима на другой стороне двора.
Майкл всплыл во второй камере, пошарил лучом фонарика по водной поверхности, окинул взглядом это меньшее вместилище воды рядом с тем, большим, куда он спустился на веревке. Вода, как ему показалось, стала холоднее, словно тысячи маленьких иголок впивались в его тело.
Сент-Пьер вылез на карниз, опоясывающий камеру в восточной его части, и расстегнул сумку. Вытащил оттуда пачку светящихся палочек и разложил их на карнизе, осветив каменно-кирпичную камеру. Теперь она напоминала какой-то потерянный грот. Оранжевый свет посверкивал в прозрачной воде водосборника, на потолке плясали зайчики. Акустические особенности помещения усиливали дыхание и звуки капель воды, постоянно падающих со сферического потолка. Так легко было представить евнухов и девушек из гарема, идущих под этими сводами пять сотен лет назад. Может быть, подумал Майкл, эхо их голосов все еще звучит в этих каменных стенах.
Он встал и провел пальцами по стене. Здесь не только запечатали вход — построили совершенно новую перегородку из камня на строительном растворе. От карниза до потолка она имела пятнадцать футов, а в ширину — все сорок.
Сент-Пьер залез в водонепроницаемую сумку, вытащил детонационный шнур и эластичную взрывчатку пентрит[24], похожую на нейлоновый шнур. Пентрит, предназначенный для взрывных строительных работ, действовал с хирургической точностью, направленным взрывом разрушая породу или стальные фермы. Майкл взял четыре отрезка шнура по пять дюймов и затолкал их в заполненные строительным раствором щели между камнями на высоте около трех футов от карниза, разнеся закладки на интервалы в пять футов. Потом вставил тонкий металлический стержень (очень похожий на метку в гольфе) в середину каждого шнура. Каждый электронный взрыватель имел миниатюрный радиоприемник в виде сдвоенных висящих проводков, ожидающих сигнала.
Разнося заряды, Сент-Пьер собирался убрать лишь небольшую часть и не допустить обрушения всей стены, что могло не только привести к провалу, но и покончить с самим подрывником.
Майкл обошел водосборник по периметру, переступая через светящиеся палочки на пути, перепрыгнул через пятифутовый разрыв в карнизе в дальнем конце. В правой руке он держал герметически закупоренный радиодетонатор, гораздо более миниатюрный и удобный, чем прежние электродетонаторы плунжерного типа, столь любимые Йосемитом Сэмом[25]. Не задумываясь, перевел предохранитель в боевое положение, нажал зеленую кнопку и нырнул под воду.
Четыре секции в стене взорвались одновременно, разбросав камни и скрепляющий материал по камере, четыре огненных шара взлетели вверх и принялись лизать округлые камни потолка. Приглушенный взрыв имел направленное действие, его кумулятивная сила выбила четыре трехфутовые секции, разнесенные по длине стены именно так, как этого и хотелось.
Майкл всплыл на поверхность и выбрался из воды. Он медленно шел по водосборнику, проверяя, прежде чем ступить ногой, не образовалось ли дыр в полу. Добравшись до стены, он обследовал первую пробоину и, как и предполагал, обнаружил, что за этой стеной есть еще одна. Этот фасад был пристроен к уже существующей стене. Майкл перешел к следующей бреши, скидывая в воду куски камня, и увидел там то же самое. И только в третьей пробоине нашел то, что искал. За трехфутовой дырой была не еще одна стена, а темная дыра. Майкл снял фонарик с пояса, посветил внутрь и улыбнулся.
Празднество, организованное Европейским союзом, было в полном разгаре. Прибывали всевозможные важные персоны и знаменитости; они выходили из лимузинов и шли по королевскому синему ковру, лежащему на дорожке, через Султанские ворота дворца Топкапы и присоединялись к празднующим. По другую сторону улицы стояли грузовики со спутниковым телевизионным оборудованием, работали видеокамеры, репортеры сообщали о том, как проходит празднество. Вспышки фотоаппаратов папарацци постоянным голубым мельканием высвечивали лица и окружающий антураж. Охранники в количестве десяти человек занимали заметное место у ворот — стояли, держа винтовки в положении «на плечо», давая понять, что Турция будет защищать Европейский союз с таким же рвением, с каким она защищает себя. После долгих лет противостояния, споров, риторики страну, оседлавшую два континента, общество, которое издавна было толерантно ко всем верованиям, наконец-то приняли в союз из двадцати семи европейских народов.
Пол сидел за рулем лимузина; ему были видны и Султанские ворота, и дворец Топкапы, в котором бурлила жизнь в четверти мили от него, и собор Софии, стоявший прямо по другую сторону улицы, безмятежный и тихий.
Желтый «Фиат» потерялся в море такси в двухстах футах впереди — тихо стоял на обочине дороги. На водительском сиденье расположился Иблис, сосредоточивший все внимание на соборе Софии, несомненно, болея за успех ученицы. Прошло уже двадцать минут, и ноги Пола стали затекать. Еще со времени работы в полиции он ненавидел засады и наблюдения. Долгие часы утомительного ожидания, слежки — кто появится, что случится… Однако в данной ситуации Буш, напротив, следил, чтобы ничего не случилось.
Но потом оно случилось. Из своей маленькой машины вышел Иблис, и Пол, поняв, что происходит, почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Иблис не пошел к музею, а быстрой походкой направился к Султанским воротам; одет он был в новенький черный смокинг, в руке держал коричневый портфель. В этом-то и состоял план: он собирался в Топкапы — ему нужна карта.
Буш проверил пистолет и сунул его в кобуру, выключил двигатель, схватил рацию и небрежно вышел из машины. Потом пересек улицу и по тротуару направился к дворцу. Быстрым шагом сократил вдвое расстояние между ним и Иблисом и продолжал приближаться. Пол пока не знал, что будет делать; он действовал по наитию, надеясь, что его реакция в любом случае будет адекватной.
Иблис подошел к воротам и двинулся по синему ковру, но в этот момент охранник вышел из строя и остановил его. И тут неожиданно, к удивлению Буша, «объект» повернулся и посмотрел прямо на него, заглянул ему в глаза. Затем улыбнулся, кивнул, повернулся, вытащил карточку и показал охраннику, после чего тот отошел в сторону. Объект наблюдения исчез за стенами дворца Топкапы.