одить снова. Хотел сразу же поделиться с тобой этой новостью, но доктор посоветовал с этим не спешить.
— Почему?
— Чтобы не обнадеживать понапрасну. Врач знал немало случаев, когда люди, пошедшие вроде бы на поправку, первым делом сообщали об этом близким, а потом вдруг наступало резкое ухудшение. Вот и посоветовал мне подождать, посмотреть, не временный ли характер носят эти симптомы. Уж не знаю, правильно ли поступил, но я послушался его. А улучшение продолжалось. Я много занимался на тренажерах и через несколько месяцев снова пошел.
— Но тогда-то ты почему мне не сказал?
— Потому что у меня был план, — ответил Алекс. — Я хотел выждать… до свадьбы. Просто видел эту картину: я иду по проходу церкви к тебе, и лицо твое так и озаряется радостью. Собирался сделать такой вот свадебный подарок.
Глаза Эйприл наполнились слезами.
— Ах, Алекс! Ты должен был просто сказать мне…
— Теперь понимаю, — пробормотал он.
— Ты и в других вещах мне тоже лгал.
— Просто кое-чего недоговаривал, — объяснил Алекс. — На протяжении долгого времени я был членом «Черных Фем». Но мне не хотелось говорить тебе об этом до тех пор, пока я не объявлю себя новым Штульгерром.
Тут в беседу вмешался доктор Ротшильд:
— Видите ли, Эйприл, ваш жених хотел отобрать у меня контроль над «Черными Фемами». И, надо сказать, почти преуспел в этом. Сначала застрелил самого верного моего союзника, Кристофера Валодрина. Затем убил его жену, тоже близкого и дорогого мне друга. А потом сорвал одну из наших операций здесь, в Антарктиде. Ну и так далее, в том же духе. Да у нас уйдут недели на то, чтобы исследовать всю глубину его падения и предательства!
Он взглянул на статую Девы Марии.
— К счастью, наказание для предателей предусмотрено весьма строгое. Остальных же, кто стал частью этого подлого плана, тоже ждет суд, строгий, но справедливый. Но прежде всего мне хотелось бы, чтобы перед судом предстал именно Алекс. И получил приговор, которого заслуживает.
Эйприл схватила Алекса за руки.
— Ты и меня тоже пытался убить? Ну говори!
— Конечно, нет, — ответил он. — Напротив. Я пытался тебя спасти.
— Спасти? И это называется спасти?
— Мне казалось, что ты воспримешь мою идею, даже одобришь ее, — пробормотал Алекс. — А потом пришла другая мысль. Скорее всего, у нас ничего не получилось бы.
— Ты это о чем?
— Нельзя любить двух мужчин одновременно.
— Двух мужчин? О ком ты говоришь, Алекс? Об Августе?
— Не притворяйся, что не понимаешь. Да достаточно послушать, как ты иногда говоришь о нем. Или увидеть, сколько времени тратишь, прихорашиваясь, надеясь, что он может зайти. Ты все еще любишь его! Я надеялся, что это чувство рано или поздно пройдет, но оно не проходит. И что-то подсказывает мне, что никогда не пройдет.
Эйприл еще крепче сжала его руки.
— Ты ошибаешься, — сказала она. — Да, возможно, Август мне не безразличен, но я не люблю его.
— Теперь это уже не имеет значения, — заметил Алекс, и тут фрейсхоффен начали оттаскивать его от Эйприл.
— Нет! — закричала она.
Доктор Ротшильд поднял руку и обернулся лицом К суду.
— Пришло время Святой Деве вынести свое суждение!
Фрейсхоффен заставили Алекса опуститься на колени. Он поцеловал ступни статуи. Пол задрожал. Затем Алекс поднял голову и увидел, как передняя часть статуи расходится на две половинки, открывая взорам смертоносные свои внутренности.
— Пожалуйста! — взмолилась Эйприл. — Вы не можете так с ним поступить!
Доктор Ротшильд указал на Алекса.
— Он предатель. Но он также является истинным членом «Черных Фем». А потому принимает это наказание с радостью!
— Алекс! — вскрикнула Эйприл.
Фрейсхоффен рывком поставили Алекса на ноги.
Казалось, он смирился с неизбежным концом. Он даже не сопротивлялся, когда стражи втолкнули его в ужасную машину и захлопнули дверцы.
Эйприл упала в обморок.
— Братья мои! — начал доктор Ротшильд. — В наши ряды затесался дракон, но Дева забрала его к себе!
Дверцы распахнулись снова. Алекс исчез. От него осталось лишь кровавое пятно.
Фрейсхоффен пересекли помещение и начали развязывать веревки на Кливленде.
— Оставьте его! — воскликнул Август. — Теперь мой черед.
Никто не обратил на эти слова ни малейшего внимания.
— Все нормально, сынок, — сказал Августу Кливленд. — Я сам подготовил себе это ложе. Теперь самое время на нем уснуть.
Фрейсхоффен оттащили его в сторону. Августу оставалось лишь наблюдать за тем, как они повели отца к позолоченной статуе.
Глава сорок седьмая
Кливленда заставили встать на колени.
— Целуй ноги Девы, — приказал доктор Ротшильд.
Кливленд прекрасно знал, что последует за этим.
— Зачем ты так со мной? — спросил он. — Мы ведь знакомы бог знает сколько лет.
— У меня нет выбора. Ты сам встал на опасную дорожку.
— Но разве наша дружба значит для тебя меньше, чем «Черные Фемы»?
— Дружба? — насмешливо переспросил Ротшильд, точно выплюнул это слово. — «Черные Фемы» для меня семья.
Кливленд обернулся, взглянул на Августа, Эйприл, Чарли и Айви.
— Нет, это не так, — сказал он. — Это у меня есть семья. Жаль, что я не понимал этого раньше.
Фрейсхоффен схватили его за плечи.
— Штульгерр!
Все присутствующие обернулись на этот крик.
— Штульгерр! — повторил охранник «Черных Фем», возникший в проходе. — Мы нашли копье!
Возбужденный ропот пробежал по рядам членов Черного братства.
— То самое, настоящее, одно-единственное копье? — спросил доктор Ротшильд.
— То самое. Ни малейших сомнений.
— Тогда тащи его сюда.
И толпа снова издала радостный гул.
— Тишина! — воскликнул доктор Ротшильд. И обернулся к Кливленду. — Получаешь отсрочку. Впрочем, ненадолго.
Фрейсхоффен отвели Кливленда обратно, где находились все остальные пленные, в том числе и Эйприл. Там его снова связали по ногам и рукам и бросили в кучу, точно еще одно полено в огонь.
А через минуту в зал вошли четверо мужчин. Они несли продолговатую коробку, напоминающую узкий гроб. На футляре красовались несколько символов, самый большой и яркий сразу бросался в глаза — красная свастика в центре. Они поднесли футляр и осторожно опустили его у ног доктора Ротшильда.
— Откройте, — приказал он.
Август наблюдал за тем, как двое стражей начали приподнимать крышку. Внутри, на красной шелковой подкладке, лежало простое деревянное копье с серым стальным наконечником.
— Дайте мне, — распорядился Ротшильд.
Стражи переглянулись, точно спрашивая друг у друга, имеет ли на то право Штульгерр.
— Давайте сюда, говорю! — произнес хриплым от нетерпения голосом доктор Ротшильд.
Мужчины осторожно подложили пальцы под копье, вынули его из «гробика» и поместили на протянутые руки доктора Ротшильда. Тот принял копье и победно вскинул голову.
— Для тех, кто не знает истории этого копья, — обратился он к присутствующим, — скажу следующее. Оно отмечало путь многих известных мировых лидеров. Гитлер владел им, а до него оно принадлежало Сигизмунду, императору Священной Римской империи. Вот что он сказал в те далекие времена: «Имперская корона, держава, скипетр, кресты, меч и священное копье никогда не должны покинуть родной земли — на то есть воля Божья». И я, как избранный вами Штульгерр, главный судья Священного Суда, готов откликнуться на этот призыв. Копье должно вернуться на свое законное место, на землю новой Священной Римской империи! И очень скоро!
Все присутствующие встали, радостные крики взорвали тишину огромного подземного зала.
Доктор Ротшильд терпеливо ждал, когда крики эти стихнут.
— Но одного копья недостаточно. Это могущественный символ, однако в мире, где мы сейчас живем, символов недостаточно. Было время, когда четыре буквы, SSGG, символ «Черных Фем» приводил в ужас любого, кто видел его. И было время, уже значительно позже, когда нацисты, приемля эти священные руны, создали организацию под названием SS, вселяющую страх в сердца людей. Но увы, те времена миновали. Возникла пустота, которую необходимо заполнить, у людей возникло стремление ощутить твердую руку новой власти. А власть эту, братья мои, и представляет данный суд.
После паузы он добавил:
— Мы находимся в самом сердце величайшего из достижений Гитлера. Я имею в виду не только этот грандиозный зал, но и все подземное сооружение. Оно простояло здесь десятилетия, в полном безлюдье, на ветрах и морозах, в ожидании, когда король гор проснется и вернется. Это время пришло, у подземной империи вновь появился хозяин. Она оказалась даже больше, чем мы предполагали, и здесь спрятаны ключи от сокровища, которое поможет нам обрести контроль над мировой экономикой. А сокровище это называют «черным золотом». Не правда ли, подходящее название для нашего братства «Черных Фем»? Нефть! Источники ее на нашей планете оскудевают с каждым днем. Под нами сейчас последнее из гигантских нефтяных месторождений. И Гитлер, естественно, хотел присвоить его. Но там, где он потерпел провал, преуспеем мы. Пятьдесят миллиардов баррелей, на триллионы долларов сырой нефти, лежат практически под нашими ногами. И мы вправе их взять. Ко времени, когда весь остальной мир сообразит, чем мы занимаемся, будет уже поздно. Никаких законов здесь не существует. У Антарктиды нет правительства, которое могло бы защитить интересы этого континента, нет полиции или армии, которые могли бы противостоять нам. Соединенные Штаты здесь бессильны, и лично я сомневаюсь, что они получат благословение всего мира, если попробуют вышвырнуть нас отсюда. Так что поднимайтесь, братья мои! Поднимитесь и скажите миру: вот она, наша судьба!
И снова все присутствующие вскочили со своих мест. И гул их голосов был просто оглушителен.
Август содрогнулся. Сама мысль о том, что «Черные Фемы» захватили стратегические нефтяные запасы, приводила в ужас. Их контроль над нефтью Антарктиды пугал уже сам по себе, но были и другие последствия, возможно, куда более разрушительные и драматические. При очистке нефти наверняка растают льды Южного полюса, уровень воды в Мировом океане резко поднимется, будут затоплены береговые линии целых стран и даже континентов. Города исчезнут под водой, миллионы людей потеряют жилье, дома и работу, бизнес, а также жизни. Последствия будут сравнимы с ураганом Катрина, но только в десятки, сотни раз катастрофичнее.